Плавной дугой коридор станции загибался вправо. Свет из шлюза пробивал узкий прямоугольник во мраке коридора; нелепые, могучие, большеголовые тени дрожали на полу и стенах. Потолочное освещение мерцало за поворотом, отчего возникала зловещая иллюзия, будто оттуда выскочит жуткое чудовище.

Александр усмехнулся своим ощущениям.

Когда они вышли в освещенную часть коридора, открылась страшная картина. Казалось, здесь происходило сражение с применением тяжелого оружия. Во многих местах стены прожгли скорчерами, повсюду были размазаны густые жирные пятна запекшейся крови. Коридор забаррикадирован скарбом из кают, от которого остались обгорелые головешки. Удивительно, как после такого сражения, не осталось трупов? Кто их вынес? Наконец, кто с кем вел бой?

В остальной части станции царил порядок.

Рубка оказалась большим овальным помещением. Половину стены занимал обзорный экран и пульт управления, вдоль которого стояли ровные ряды пустых кресел. За ними несколько открытых дверей вели в технические отсеки рубки — небольшие помещения напичканные разной аппаратурой и дюжиной обслуживающих роботов. Большая станция была снабжена всем необходимым для нормальной жизни. Александр активизировал системы жизнеобеспечения и через пол часа они с облегчением сняли тяжелые скафандры. Александр с Робертом решили осмотреть станцию а Ольга осталась ждать в рубке.

Путь молодых людей пролегал вдоль коридора ведущего в силовой отсек. За стальной переборкой, куда вели несколько больших люков, начинался реакторный зал. Из-за стены доносилось низкое урчание и легкая вибрация — реактор станции вышел на номинальный режим. Роберт открыл один из люков и заглянул внутрь. Глянцевый пол огромного пустынного ангара сверкал стерильной белизной. Цепочка цилиндрических возвышений, в которых гудели турбины генераторов, простерлась до дальней стены. А за балюстрадой, несколькими метрами ниже располагалась нижняя терраса. Здесь возносилась к потолку махина главного реактора станции, похожего на горбатую тушу исполинского бизона.

Ярусом выше мужчины обнаружили отсек со сферическим потолком. Вдоль стен выстроились глубокие ниши, из которых струился нежный голубой свет. Вдруг в одном из них возникла чья-то тень. Широко расставив ноги, там стоял Стив. В руках он сжимал большой армейский аннигилятор.

Этот ежегодный пир должен затмить все предыдущие. После убийства Гая Юлия Цезаря пиршества, устраиваемые двадцативосьмилетней царицей Египта Клеопатрой VII, становились пышнее и развратнее. О них ходили легенды. Рассказывали о яствах из Индии и Китая, парфянских нарядах и персидских богатствах. О фейерверках, фокусниках, эротических танцах восточных красавиц и о многом другом, что могло удивить античного человека. Казалось, Клеопатра хотела в веселье и разврате утопить несбывшиеся мечты стать вместе с Цезарем владычицей мира.

Дворец Клеопатры в Александрии славился во всем мире красотой и богатством. Снаружи он походил на три соединенных античных храма — дорических мраморных периптер длиной более двухсот метров. С глубокими многоколонными пронаосами и фронтонами, украшенными скульптурами греческих и египетских богов. Внутри Дворец поражал еще большим великолепием. Десятки просторных прохладных помещений наполненными запахами благовоний и украшенными полупрозрачными тюлями, настенной живописью, золотыми статуями. Многочисленные бассейны в изумрудах и рубинах, мраморные массажные ложа, термы с палестрами.

Перед праздником Дворец преображался. Он заряжался суетой тысяч людей готовивших грандиозное событие. Большой тронный зал собирался принять несколько сотен гостей со всего света. Его огромные колоны, многоуровневые балюстрады, мощные пилоны были увешаны гирляндами светильников. Украшенные золотом и драгоценными камнями стены скрывали специальные устройства для фейерверков. Тончайший тюль уходил вверх к сумраку потолка. Там колдовали фокусники, готовя свою сложную технику. Продолжались работы над прозрачным полом для желающих увидеть происходящее из необычного ракурса.

Поздно вечером, когда стемнело и Дворец Клеопатры нарядился в праздничные огни, к нему потянулись приглашенные на пир гости. Длинные вереницы носилок с царями и вельможами, полководцами и чиновниками, финансистами и купцами, учеными и жрецами выстроились в очередь. Перед входом во Дворец их встречали жонглеры с факелами и «глотатели огня». Счастливые приглашенные, провожаемые ряжеными церемониймейстерами поднимались по широкой лестнице во Дворец, оставляя внизу толпу, запрудившую дворцовую площадь до самого причала. А на дальнем мысе, в легкой дымке, возвышалась трехбашенная стосорокаметровая громада Александрийского Маяка.

Целую ночь продолжалось потрясающее пиршество. Все здесь поразило гостей — роскошь в дарах, посуде, нарядах и представлениях. Перевозбужденные головы и перегруженные деликатесами желудки к рассвету жаждали отдыха.

В это мгновение из-за своего золотого стола встала Клеопатра. По шумному и веселящемуся залу прокатилась волна возбужденного шепота и воцарилась тишина. Замерли гости, танцовщицы, шуты, чародеи, слуги. С лукавой и многозначительной улыбкой Клеопатра оглядела зал и сказала:

— Осталось выбрать единственного счастливца и наградить главным подарком сегодняшнего пиршества, — сильный голос эхом разнесся по тронному залу. Клеопатра сделала паузу, обвела взором лица притихших гостей. — Поистине царский дар — и в своей щедрости, и в своей жестокости!

Последнее слово она произнесла так громко, что усиленное эхом, оно заполнило зал. Все вокруг ожило, задвигалось, заговорило и перепугалось! Клеопатра с презрением смотрела на царьков, финансистов и прочую знать, которые нервно подавали знаки слугам, выглядывавшим из-за спин стражников. На что же способен этот растревоженный и раскормленный хлев?!

Дождавшись, наконец, тишины, Клеопатра продолжила:

— Я хочу выбрать любовника на сегодняшнюю ночь! — торжественно объявила она, сияя ослепительной улыбкой.

По залу прокатился вздох облегчения и на Клеопатру устремились сотни вожделенных мужских глаз. Она как никогда была хороша. Темные глубокие глаза, яркие губы, длинные волосы, спадавшие на голые плечи. Глубокое декольте открывало роскошную белую грудь. Изумительную фигуру обтягивало длинное платье рубинового цвета.

— Но для избранного ночь любви будет особенной, — улыбка Клеопатры застыла в хищном оскале. — Утром моего любовника казнят!

Трудно описать возбуждение, охватившее гостей. Потребовалось несколько минут, чтобы они пришли в себя и смогли дальше выслушать царицу.

— Разве ночь любви со мной не стоит жизни?! — воскликнула Клеопатра. Глаза ее горели, она дрожала от возбуждения и, словно пытаясь погасить его, прошептала: — Целая ночь наслаждения, взамен бездарной жизни червя.

В самый разгар всеобщей ажитации на открытое пространство, смущенно улыбаясь, вышел стройный юноша.

В покоях Клеопатры царили безмолвие и прохлада. Несколько факелов за фалдами полупрозрачных тюлей, создавали теплый рассеянный свет. Уютный многообещающий полумрак, запах благовоний и воздух, насыщенный страстью.

Юноша сидел на краю кровати в напряженной позе. Вокруг лохматой головы светился пушистый ореол от факела напротив. А на лице — маленькие огоньки испуганных глаз. Клеопатра прислушалась к его страху и желанию. Рука скользнула в растрепанные густые волосы.

— Сколько тебе лет? — ласково спросила она.

— Шестнадцать, — ответил он, неуклюже потянувшись к ее губам. Голос не слушался, но он старался совладать с ним.

— Еще не поздно отказаться от глупой и жестокой игры, — назидательно сказала царица.

— Нет, — твердо сказал юноша, — я не могу.

— Почему? — удивилась Клеопатра.

— Я люблю тебя! — пылко воскликнул юноша.

Она тихо рассмеялась бархатным грудным смехом.