- Не волнуйся, Альбин, - снисходительно улыбнулся Моз. - Об этом я позаботился заранее... и передал свою летопись моему пусть и не самому любимому, зато самому сообразительному, талантливому и умному и при этом, главное, скромному ученику Мимозу.

- Ах, этот задавака! - Альбин и слышать не хотел ни о каком таком Мимозе, которому, вероятно, втайне завидовал, ведь не ему же, ворону, доверили бесценную рукопись, а тому, кого достойнейшим признал сам Моз, пусть у достойнейшего и нет такой белоснежной бороды, как у его непревзойдённого наставника (до того, как тот стал вороном), но это дело времени.

- И эта летопись обрывается словами, - продолжал Моз. - "Задержавшись на несколько дней в Мерцающем овраге, они попали в Солнечный лес, откуда выбрались после многочисленных приключений вместе с новыми друзьями - мудрецом и музыкантом из Мерцающего оврага, и после новых опасных приключений в срок оказались у пещеры, где и состоялась великая битва с Чёрным Великаном, которая закончилась..." А чем она закончилась, дополнит мой ученик. И я уверен, он достойно закончит летопись, ведь лучший из учеников должен быть не просто достоин своего учителя, но в чём-то его и превзойти. Каждый мудрец стремится воспитать таких учеников.

- Моз! Ты всё предугадал! - воскликнул поражённый Май. - И то, что мы задержимся в Мерцающем овраге, и то, что будем блуждать по Солнечному лесу. И то, что к сроку попадём к пещере. Значит, тебе известно и то, чем закончится Сражение...

- Во-первых, Май-Милентий Кинли, не предугадал, а предвидел, а разница, скажу тебе, огромна. Предугадывают ведьмочки-гадалки, которых в последнее время на рынках нашей страны развелось огромное множество, как доносят перелётные птицы.

- А наша страна... - Май-Милентий Кинли густо покраснел, - ... большая?

Если бы Моз не был в тот взмах крыльев мотылька вороном, наверняка мудрец бы также густо покраснел за своего любимого, хоть и далеко не самого толкового, но зато отважного и доброго, а это тоже значит немало, ученика.

- Во-вторых, - продолжал Моз, - придворные чародеи столько всего понатворили, чтобы переписать Историю Прошлого и Историю Будущего, а, главное, конечно, пророчество Амаранта, так что я могу предвидеть предсказуемое (много мудрости для этого не надо), а как в действительности сложится История Настоящего, теперь в каждый взмах крыльев мотылька зависит не от пророчеств, а от нас самих... Прости, Май-Милентий Кинли, но я не могу скрывать от тебя то, что не сказал даже твоим августейшим родителям.

- Спасибо, Моз, - улыбнулся Май и подмигнул Альбину, чтобы приободрить друга-ворона, но тот, вопреки опасениям юноши, держал себя достойно - только повёл клювом в ответ и чуть крепче впился когтями в холку Жемчужины... И всё же, Моз, не хотелось бы уходить в безвестность наследным принцем-невеждой, ничего не знающим о том, что из себя представляет Страна Грёз.

- С Мерцающим оврагом, Солнечным лесом и Чистым Полем ты уже знаком и даже не из книг, - ободряюще улыбнулся Моз. - Дальше направо будут города, самый большой и красивый из которых Сольвейг, к нему ведёт прямая дорога. А дорога налево ведёт к той самой горе Нит, о которой говорится в Пророчестве. Ещё дальше другие горы, на которых живут чародеи. Чародеи почему-то любят горы. Наверное, облака дают им силы. А дальше, за горами, на окраине Страны Грёз, в долине Миракл, та самая пещера, к которой мы так спешим.

- Впереди ещё долгий путь, - вздохнул Май, окинув взглядом Чистое Поле.

Сморчок Козлобород прячется за кактусом

"Судьба несправедлива порой, - думала Илиодора, раскачиваясь в своём гамаке. - Я так люблю свободу и летать, люблю, когда ветер играет по нотам листвы, а здесь только эти колючки, которые никогда не цветут. Я должна была родиться в лесу..."

"Ты рождена не для того, чтобы жить в Сольвейге и править Страной Грёз. Мы будем править с тобой Солнечным лесом", - ответил кто-то таким знакомым волнующим голосом совсем близко, и из-за кактуса вышел ни кто иной, как отважный герой Элс.

- О, ты подслушал мои мысли, - смутилась фея. - Или я не заметила, как думаю вслух?

- Просто мы думаем об одном и том же, и нам обоим надоел этот высший свет с его капризами и условностями. Один только этот щёголь Фонфар сведёт с ума кого угодно! Как хорошо, что в Солнечном лесу нет ни начищенных цилиндров, ни зелёных драконов.

- Но там ведь прекрасные нимфы... - снова вздохнула, прищурившись, Злата.

- Нимфы? Ах, нимфы! - отмахнулся Сморчок Козлобород.

- Даже нимфы не имеют власти над тобой, отважный герой! - восхитилась фея. - А ведь, по слухам, никто во всей Стране Грёз не может устоять перед их чарами.

- Не стоит верить слухам, прекрасная Илиодора, - с видом мудреца изрёк Сморчок Козлобород и получил новую порцию похвалы со взбитыми сливками.

- В самом деле, - засмущалась фея. - Как я могла усомниться в твоей непорочности? Мне так нравится, когда ты зовёшь меня И-ли-о-до-ра.

Злата лукаво улыбнулась и, мигом оторвавшись от гамака (долго лежать в нём вообще вредно для бабочковых крыльев) оказалась у двух золотых роз.

Нет, она, конечно, верила Сморчку Козлобороду, но ни на миг не доверяла коварным лесным нимфам, каждая из которых, наверняка, только и думает о том, как бы заманить поглубже в лес её отважного героя.

"Не дождётесь, нимфы!" - с этой торжествующей и несколько злорадной мыслью она сорвала волшебный цветок и протянула его Сморчку Козлобороду.

- Эта роза не вянет. Только прошу тебя, прекрасный мой герой, никому её не отдавай. Пусть будет она всегда с тобой на память обо мне.

- О нет, царица моих грёз, никогда! - вскричал Сморчок Козлобород, прижимая розу к груди.

В этот взмах крыльев мотылька ему и впрямь казалось странным, что он мог когда-то грезить о каких-то нимфах. Но откуда тогда ему, жившему под шляпкой мухомора, было знать, какая красота ждёт его за пределами Солнечного леса?

Волшебная игла

Верно говорят, ничто так не украшает фею, как свадебное платье от Гукука.

Когда-то игла его была самой что ни на есть обыкновенной иглой, хоть некоторые портные и утверждают, что она ИЗНАЧАЛЬНО была волшебной.

Нет, нет и нет! И произошло это (да, чудо!) не за один взмах крыльев мотылька, а постепенно.

Все пальцы исколол себя портной, а узоры на ткани оживать не хотели: не пахли цветы, не шумели деревья, и птицы, мотыльки как неживые.

Однажды Гукук даже разрыдался над своей работой, считая себя никчемным портным, и вдруг его иголка ожила и пошла сама выписывать узоры - в точности такие, как представлял их её хозяин.

- Чудеса! - затанцевал Гукук, представляя, как обрадуются все франты и феи страны.

Да, сколько восхитительных нарядов сшито им с тех пор...

...Первый портной Страны Грёз осторожно надел только что законченное платье на манекен, похожий на Злату, только без крыльев (наряд вызванивал при этом самые нежные мелодии предвкушения счастья) и отступил на несколько шагов назад полюбоваться. Обошёл манекен, остановившись позади своего творения.

Спина открыта, так что крыльям ничего не будет мешать. Потому-то, из-за крыльев, и платье довольно простое по крою, даже шлейф довольно скромен, тем более и колокольчиков на длинный шлейф не хватило. (Элс, сразу видно, не слишком утруждал себя в Солнечном лесу), поэтому и позванивающего серебристого полотна придворные ткачи наткали совсем немного - едва хватило на платье.

И всё равно оно прекрасно, как чешуя у русалки, только вместо чешуек нежные, пахнущие счастьем цветы. Вышитые мотыльки порхают над ними... А когда будет шествовать фея, как прекрасна будет музыка её шагов.

Нет, права, права была невеста, что отложила свадьбу, пусть и с самим царём, из-за платья. Наряд того достоин.