- Летим, Денди!

Рассекая воздух крыльями, к Сольвейгу со всех сторон подтягивались десятки празднично начищенных драконов.

Казалось, главная площадь сейчас оторвётся от земли - так много было на ней шаров. В обычные дни главная площадь Сольвейга отнюдь не пестрела яркими красками. А из всего многообразия цветов, что есть на свете, в Сольвейге вот уже пятьсот лет росли только чёрные розы - любимые цветы царя Кошмара. Да вот сегодня ещё Элс нарвал к празднику чёрных нарциссов и украсил ими вход в Хрустальный дворец.

Любуясь с высоты покачивающимися на ветру разноцветными гирляндами из воздушных шаров, Фонфар мечтательно улыбнулся, представив, как, оттаяв, обрадуется Севериана, увидев, как нарядна в этот день площадь. И может быть, именно в этот день... Тайный советник даже закрыл глаза, и воображение тут же живо нарисовало ему сияющие глаза неприступной красавицы и алые губы, с которых вот-вот, как три белых птицы счастья, выпорхнут три заветных слова: Я ВАС ЛЮБЛЮ, улетят высоко в небеса.

"Нет, "Вас" - слишком торжественно, - чуть нахмурившись, размышлял Фонфар. - Лучше "тебя". Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

Но даже богатое воображение Фонфара не могло заставить холодную, как чистейший снег у самой оси планеты, красавицу произнести желанное слово.

- Какой ужас! Какой "кош..."

Грёзу оборвала явь, ещё более сладкая, чем мечта. Вздрогнув от звенящих нот любимого голоса, Фонфар открыл глаза, захлопал ресницами.

Задев Дэнди крылом, на площадь опускался белоснежный дракон Северианы.

"О, ужас! Она чуть не сказала "кошмар"", - похолодел Фонфар. Конечно, будь на месте Северианы кто-нибудь другой, тайный советник, не задумываясь, рассказал бы повелителю Страны Грёз о неслыханной дерзости. Слыханное ли дело, чтобы какой-то нахал посмел даже в мыслях произнести слово "кошмар" без должной почтительности!

Впрочем, какая нелепость подозревать в подобном безрассудстве благоразумнейшую Севериану. Да и на "кош..." ведь начинаются немало слов - "кошка", "кошелек", да мало ли ещё каких.

Но Фонфар решительно не мог не только вспомнить больше ни слова на "кош...", но и вообще думать о чём бы то ни о чем, кроме красавицы Северианы.

В тот день она была особенно ослепительна. Красавица всегда одевалась в белоснежные наряды, сливавшиеся с её белоснежными волосами и мраморной кожей. Но в честь Праздника Красоты Севериана явилась на бал в серебряном платье, которое так переливалось, что у Фонфара, окончательно ослеплённого красотой холодной феи, от блеска закружилась голова. А мраморную длинную шею Севераны украшал серебряный медальон с её собственным портретом.

- Какой ужас! - продолжала Севериана. - Какая безвкусица! Кто только додумался развесить на ветках эти дурацкие шары?

У Фонфара похолодело в груди, щёки же, напротив, залил жаркий румянец.

- О, Денди! - жалобно не то вздохнул, не то всхлипнул тайный советник, уткнувшись в шею дракончику.

Денди от негодования заскрежетал зубами.

- А может она просто притворяется, что я ей безразличен? - снова воспрянул духом Фонфар. - Наверняка ей известно, КТО ИМЕННО украшал площадь.

- Конечно, притворяется, - пришлось опять согласиться дракончику.

- Может быть, поэтические строки её тронут... - как в бреду не то сам с собой, не то с дракончиком разговаривал придворный франт. - Но мои стихи о прекрасной Севериане с каждым днём всё грустнее.

- Тронут, тронут... - вяло отозвался дракончик.

Сколько стихов посвятил тайный советник царя Кошмара неприступной красавице! Правда, поэтические оды Севериана выслушивала всегда благосклонно.

- Я, друг мой, тонкий психолог и знаю, только возвышенные натуры способны понять красоту поэтической строки.

И, соскочив на выложенную разноцветными камнями площадь, Фонфар устремился за Северианой.

В Хрустальном дворце, убранном по случаю праздника гирляндами из драгоценных камней - тоже Фонфар потрудился - уже собрались почти все первые красавицы Страны Грёз. В платьях с пышными кринолинами они напоминали экзотических мотыльков и, бесспорно, затмили собой блеск самых ярких камней. Но Фонфар видел только одну.

- О, прекрасная Севериана... - задыхаясь от волнения, начал тайный советник, догнав красавицу. Надменная фея едва удостоила его взглядом.

- Я... я... посвятил Вам стихотворение...

Красавица замедлила шаг. Обмахиваясь веером, окинула тайного советника долгим взглядом, отчего Форфара бросило сначала в холод, а потом в жар.

Синие глаза Северианы сияли, как драгоценные камни. А губы... губы как будто тоже выточены искуснейшим ювелиром.

- О, прекрасная Севериана, - снова залепетал Фонфар.

Сколько раз он представлял в мечтах, как непринуждённо и даже небрежно декламирует ей стихи собственного сочинения. В реальности же всё выходило совсем не так. Покрывшись испариной от волнения, Форфар прочёл-таки дрожащим голосом:

- Ваши губы, как рубины,

А сапфировый Ваш взгляд

В океанские глубины

Манит. В нем тонуть я рад.

- И это всё? - вскинула брови Севериана. - Четыре строчки - чтобы воспеть мою красоту?

- Но, прекрасная Севериана, - взмолился тайный советник. - Я ведь уже посвятил вам четыре сонета и восемь од.

- И этого оказалось достаточно, чтобы ваше вдохновение иссякло? - с ледяными интонациями в голосе поинтересовалась Севериана.

- О, нет! - с жаром возразил бедняга Фонфар. - Вы можете презирать меня. Но вы не можете запретить мне любить Вас, и эта любовь для меня НАВЕЧНО останется НЕИССЯКАЕМЫМ источником вдохновения. Вы же, прекраснейшая Севериана, хотите Вы того или нет, НАВЕЧНО останетесь моей МУЗОЙ. Этого никто не сможет изменить. Даже заклинания всех чародеев Страны Грёз не смогут погасить мою любовь к Вам.

Чудеса! Кажется, впервые Фонфар обращался к неприступной Севериане без тени смущения, как раз тогда, когда он не пытался казаться красноречивым. И она слушала его внимательно и даже с удивлением.

- О, если бы вы знали, как мне хочется видеть каждый день ваше лицо... - ободренный благосклонностью неприступной красавицы продолжал Фонфар с ещё большим запалом.

- О, как я вас понимаю! - с непритворным сочувствием перебила Фонфара Севериана.

Сердце придворного сердцееда готово было вырваться из груди от любви к ней.

- Я подарю вам свой портрет, - обрадовала несчастного влюбленного красавица и сняла с царственной шеи медальон со своим портретом.

- О-о! - только и вырвалось из груди у Форфара. Бережно взяв из рук Северианы изящную вещицу, он благоговейно прижал её к груди, чувствуя себя никак не ниже, чем на седьмом небе от счастья.

Севериана же уже шествовала дальше по зале, сражая всех наповал своей холодной красотой.

Какие-то феи, смеясь и щебеча, порхали мимо Фонфара. Одна из них, в розовом, даже случайно задела его веером и громко прошептала подружке в голубом наряде: "До чего же красив тайный советник Его Величества!".

От удовольствия Фонфар даже забыл на целую минуту о Севериане.

- Феи в Стране Грёз прекрасны, словно звёзды, - обратился тайный советник к незнакомкам в розовом и голубом. - Я ослеплён!

Обе феи засмеялись, обмахиваясь веерами.

- Наш сердцеед, как всегда, в окружении фей, - услышал Фонфар за спиной низкий и немного насмешливый голос.

- Что я вижу? Самая таинственная из всех волшебниц спустилась с высокой горы Нит, чтобы украсить наш скромный праздник?

Повелительница Туманных гор одобрительно рассмеялась.

- А кто это прелестное златокудрое создание? Уж не дитя ли солнца?

- О нет, это моё дитя, - представила Ирга Злату. - Злата.

- О, какое восхитительное имя! - воскликнул Фонфар, целуя ручку Златы и тут же экспромтом посвятил ей четверостишье:

- О, златокудрое создание, увы,

Так долго среди гор скрывались вы,

И вот пришли сегодня к нам на бал,

Чтоб красотой сразить всех наповал.