«Дымной тенью, тонкой болью…» Дымной тенью, тонкой болью С явью сон непрочно сшит… Привкус горечи и соли — Одинокий воин в поле За судьбой своей спешит. Словно бы неторопливый Мерный бег, широкий мах. Птица стонет сиротливо, Тускло вспыхивает грива, За спиной клубится прах. Бесконечен щит небесный, Безвозвратен путь земной — Обречённый и безвестный… Голос ветра, голос бездны, Голос памяти иной. Воин в поле одинокий, Дымный морок, млечный след… Гаснут сумерки и сроки, В омут времени глубокий Льёт звезда полынный свет. «Не вписаться. Чертополох в меже…» Не вписаться. Чертополох в меже Тянется вверх, горизонталь калеча. Не вписаться. Крылья на вираже, Словно горб, выламывающий плечи. Не вписаться — с этим клеймом на лбу, С этим — на сером фоне — тузом бубновым. Не вписаться… Тёмную ворожбу Ветер уже написал на листе кленовом. Не вписаться — поздно, поздно, небось, Притворяться, что до всего есть дело… Не вписаться — время проходит сквозь Тень мою, истончившуюся до предела. Не вписаться… Плещется тихий свет, Ночь колышет звёздное коромысло. Не вписаться. Да и, в общем-то, смысла В этих попытках уже никакого нет. «В свой тесный дом, где даже негде сесть…» В свой тесный дом, где даже негде сесть, Ввести козла, чтоб после выгнать гада. И осознать, что счастье в жизни — есть. И больше ничего уже не надо. А то ещё — опасно заболеть, Прочувствовать вполне, что значит — «плохо», Но милосердьем свыше уцелеть И радоваться выдоху и вдоху. Всё потерять, а после — обрести Частичку, малость, ну хотя бы что-то… Пока мы живы, как там не крути, Всё — не фатально по большому счёту. Как ярок свет, когда отхлынет мгла!.. И мальчик у волшебницы во власти Из льдистых литер «Ж», «П», «О» и «А» Упорно составляет слово «СЧАСТЬЕ». «Разделяя пространство, река продолжает его…» Разделяя пространство, река продолжает его В виде времени, и, уплывая по ней, отраженья Искажают ландшафт, изменяют природу того, Кто замедлил шаги, околдован игрой светотени. Он едва подошёл — и секунды сгустились в года, Он лишь только увидел, как тень превращается в свет, но, Задержавшись на миг, он останется здесь навсегда — Между вдохом и выдохом жизнь истечёт незаметно. Но глядящий на воду становится временем сам, И оно, потихоньку струясь в глубине его плоти Пробиваясь неведомым руслом к иным небесам, Размывает границы при каждом своём повороте. Махаон За еловой стеной, за торжественным хором сосновым, Где косые лучи меж ветвей паутинку сплели, Есть лесная поляна, заросшая цветом лиловым — Там танцуют стрекозы и грузно пируют шмели. День звенит и стрекочет, кружится, мерцает, мелькает… Только перед закатом, когда в золотой полусон По стволам разогретым смолистые капли стекают, Приплывает сюда на резных парусах махаон. Он неспешно плывёт, и, как чистая радость, искрится, Так несуетно-царственен и от забот отстранён. Всё встречает его: и цветов изумлённые лица, И гуденье шмелей, и беспечных кузнечиков звон. С каждым вздохом крыла отлетает он выше и выше, Свет вечерний дрожит над моим неподвижным плечом. И взрывается время, мешая небывшее — с бывшим. И душа вспоминает. И не понимает — о чём. «Нынче ветер всё свищет и свищет…» Нынче ветер всё свищет и свищет Во дворе нашем ночь напролёт, Словно что-то забытое ищет, Безнадёжно кого-то зовёт. То в метельном столбе закружится, То присядет на ветхий карниз, То испуганной снежною птицей, Вверх рванётся, обрушится вниз, То притихнет у стенки колодца, То с размаху ударит в окно, Застучит, через щели прорвётся, И засвищет опять про одно: «Что ты делаешь здесь, в этой клетке, Где работа, да сон, да беда, Варишь суп, жить мешаешь соседке, Коридором бредёшь в никуда? Вспоминай, вспоминай, моё сердце, Погляди же в окно, погляди! Чёрной лестницей, узкою дверцей Поскорее ко мне выходи! Я верну тебе прежние силы, Свет улыбки, былую красу, Я тебя подхвачу легкокрыло, Далеко-далеко унесу. Выходи!..» — обрывается резко, Сумрак плотен и словно бы сжат, За колышущейся занавеской Запотевшие стёкла дрожат. Время утренней серой щебёнкой Засыпает ночную вину, И лишь только дыханье ребёнка Нарушает мою тишину. |
