Ворёнок[1] Эх, яблочко, куда ты катишься… Из песни — Ишь, как пьёт детина — потрудился, знать… А ссутулит спину, глянь, ну прямо тать. — Обойди сторонкой, любопытство спрячь. Удавил ворёнка — он на то палач. — Да не пялься ты, дурак. Для чего зашёл в кабак? — Он, поди, не по злобе… — А велели бы тебе? — Что ты? Всем — свои труды. — Доболтаешь до беды! — Ах, типун тебе… Да сплюнь! — Ты язык-то, слышь, засунь… А не то — укоротят: Стены слушают — глядят. — Смолкни, Бога ради. — Все там будем, дядя. А мальчонка хворый, лёгонький как пух. Без того бы скоро Богу отдал дух. Воронёнок просто… Видно — неходяч. На руках к помосту нёс его палач. Нёс, как в люлечке качал, Чтоб не плакал — не кричал, Маринкина ворёнка Нёс к петельке тонкой. Спи, ворёнок, баю-бай, Поскорее засыпай. На земле темно и тесно — Станешь ангелом небесным, Будешь зреть Господню рать, Райским яблочком играть. Тихо, тихо, тихо… И не помни лиха. — Славно или плохо — нам ли понимать, Бабам лишь бы охать — дуры… твою мать! Разберутся выше, где и чья вина. Так что ты — потише. И давай — до дна. — Наше дело — сторона, Наливай да пей до дна. У кого мошна пуста — Пропивайся до креста. И — пляши, пляши, пляши, Не жалей больной души! Жизнь — копейка, а душа… Так за ней же — ни гроша. Кормят — ешь, а бьют — беги. Вот такие пироги. На свои гуляю — Знать тебя не знаю. — Яблочком, пожалуй, на-ко, закуси. — Самозванцем меньше стало на Руси. По столице нынче, слышь, колокола Лебедями кличут — смута умерла! — Удавили не зазря — Ради царства и царя Маринкина ворёнка… — Эх, выводят звонко! — То-то будет тишина… — Наливай ещё вина… Пей, собака, говорю! Лета многие царю! Ну а ты чего не пьёшь? Ах ты, гнида!.. Хвать за нож — Вши из-под рубахи Уползают в страхе. Крови-то, кровищи — аж красно в глазах! Плачет, плачет нищий. Кружит, кружит страх — Воет, крутит, вертит… И, стремясь к нулю Время слепо чертит мёртвую петлю. Яблочку — катиться вниз, Кто умеет — помолись О душе ворёнка, Ребёнка — воронёнка, О себе, и о стране, И о грешной обо мне. «Свет вечерний, играя, дышит…»
Свет вечерний, играя, дышит Горьковатой влажностью трав, Золотыми нитями вышит Кружевной кленовый рукав. Одуванчику — только дунь — Расставаться не жаль с головою, И беспечный стрелок — июнь — Комариной звенит тетивою. «Куст шиповника дружно шмелями гудит…» Куст шиповника дружно шмелями гудит, И к цветочной серёдке пушистой Шмель всем тельцем приник, добродушно-сердит И обсыпан пыльцой золотистой. День по листьям стекает, прозрачен и густ, Будто липовый мёд разогретый. И гудит, задыхаясь от щедрости, куст, И пирует на маковке лета. «Холодней и задумчивей воды…» Холодней и задумчивей воды, Звёзды — ярче и словно крупней, И вздыхают в ночи огороды Всё укропней, нежней и влажней. Это август — хозяин завидный — Отдыхает, дождями умыт, И на крепких зубах аппетитно Малосольный огурчик хрустит. «Непрерывно, натужно, упорно…» Непрерывно, натужно, упорно Сквозь рожденье, страданье и смерть Наших жизней тяжёлые зёрна Прорастают в небесную твердь. А навстречу — легко и неровно Дышит бабочки трепетный блик, И полёт её радостен, словно В бесконечность распахнутый миг. «А жизнь — была. На даче в Озерках…» А жизнь — была. На даче в Озерках Играли в бадминтон, чаи гоняли. И смерть, казалось, вовсе отменяли Улыбка, взмах руки, ракетки взмах. А жизнь — была. Под выстрелом в упор Чирикала себе беспечной птичкой. Ломались копья, спички и привычки, Летел воланчик за чужой забор. Водой сбегая с лопасти весла, Сухим песком сквозь пальцы протекая, Нелепая, такая и сякая, Она — была. О Господи, — была! «Апрельский день прочитан между строк…» Апрельский день прочитан между строк. В облупленной стене несвежей раной Темнеют кирпичи. И водосток, Вообразив себя трубой органной, Прокашлялся и загудел. Под ним На тротуаре — трещинок сплетенье, И прошлогодний лист, весной гоним, Плывёт в небытие прозрачней тени. И снова мир течёт сквозь решето Фантазии, сквозь близорукость взгляда, И мне не выразить словами то, Что вновь его спасает от распада. вернуться Так называли сына Марины Мнишек и Тушинского вора, казнённого публично в возрасте трёх лет в царствование Михаила Романова. |
