— Сегодня утром, — он уставился в красноватые глаза мэра. — Дамблдор за мной заехал, как вам этот прикол? — подмигнул он. — Вот так запросто Магистры заезжают. Скоро королева Елизавета нагрянет на чаек... А у меня холодильник пустой. У Северуса, кстати, тоже.

Не сдержавшись, Гарри весело взвизгнул поросенком.

— Что сказал Дамблдор? — резким голосом спросил Риддл.

— Сказал, чтобы я отвез книгу, — Г. Дж. скосил глаза, пытаясь отыскать взглядом маленькие радуги. Обнаружив, что те пропали, а воздух лишился золотой пыли эльфов, он огорченно вздохнул. — Мол, ему на руку такой расклад. Свалил всё на Северуса! Конечно, Дамблдор злой как черт, потому что «Записки» — полная ерунда, старик хотел уничтожить вас Дневником, сэр. Вы должны быть благодарны, мистер Риддл. Северус вас спас от Дамблдора!

— Чушь! — рявкнул мэр. — Спас?!! Почему тогда он не привез дневник мне?

— Может, денег хочет? — изобразил простодушие Гарри.

«Я могу врать!» — с кристальной ясностью понял он и преисполнился восторженного самодовольства: он, Гарри Джеймс Поттер, обманул сыворотку правды!

В голове приятно прояснялось.

— Он вам так сказал?

— Нет, сэр. Северус мне вообще ничего не сказал. Я для него игрушка. Поиграл и выкинул. Если вы его поймаете, — с жаром сказал Гарри, — позовите меня, я ему скажу всё, что думаю! Он предатель и свинья, потому что выбросил меня, как надоевшую вещь! Посмеялся и вышвырнул! Он любил этого Адама, о-оу, еще бы не любить! Умный, красивый, сексуальный, не то, что я, дурак деревенский!

Истратив силы на обвинительную речь, Гарри затих, разглядывая черные блестящие плитки пола под ногами. Радость, бурлящая в крови веселыми щекочущими пузырьками, неумолимо испарялась.

— В чем смысл «Записок»? Старый дурак считает, меня способна напугать эта чушь?

«Черт, он не должен знать, что это отвлекающий маневр!»

— Наверное, Дамблдор хотел дать вам понять, что дневник у него. Во всяком случае, был, — сказал Гарри, удивляясь, как легко сходят слова с языка. — Не волнуйтесь, я распорядился конфисковать тираж. Книги на складе, помещение опечатано. Ясное дело, Северус хотел вам отомстить, вот только не понимаю, почему он раньше этого не сделал. Наверное, как и Дамблдор, ждал, когда вы взлетите повыше, чтобы упасть побольнее... Это слова господина Альбуса, сэр, — извинился он и поднял взгляд от расплывающихся бликов на сверкающем полу, моргая и морщась — свет утомлял, обжигая веки режущей болью. — Северус и вам нагадил, и над Дамблдором посмеялся.

Мэр молчал, напряженно вглядываясь в его лицо. Глаза его отчего-то сменили цвет — исчез красивый рубиновый блеск, и Г. Дж. с сожалением обнаружил, что они просто карие, цвета каштана.

— Знаете, сэр, — доверительно продолжил Гарри, беззастенчиво рассматривая мэра и краем сознания отмечая грустные метаморфозы: Риддл понемногу делался все обыкновеннее, что огорчало. — Мне нравится мистер Муди. Так вот, Муди считает, что Северуса подослали розенкрейцеры, вот ведь ерунда, а? По-моему, розенкрейцеров не бывает. Они давно вымерли, как мамонты. А Дамблдор говорит, что Шахор — волк-одиночка. Вот скажите, сэр, кому верить?

Гарри притих, удивленный задумчивым молчанием Риддла.

Длинные гибкие пальцы мэра медленно прошлись по серебряной волне прихотливо уложенных волос. Пальцы эти вдруг показались Г. Дж. паучьими и холодными, и он невольно вздрогнул от отвращения, вдруг представив себе, как они скользят по его коже.

— Странное дело, мистер Поттер, — произнес наконец Риддл, глядя в пустоту перед собой. — Вы простите, но беседа с вами наводит на мысль, что вам здорово промыли мозги. Причем со всех сторон. Не знаю, чья тут заслуга, Альбуса или Северуса.

— Ясное дело, старик — великий психолог всех времен и народов, — неожиданно подал голос Ангел.

Гарри быстро обернулся, чего не осмеливался сделать ранее, чтобы не обидеть мэра, и обнаружил, что Ангел перестал светиться. Божественная красота стала земной. Г. Дж. сообразил, что на Земле ангелам не позволено сиять — иначе заметят, и слегка огорчился. Лицо Малфоя казалось измученным. Ангел Света в его земном воплощении выглядел усталым и даже мрачным. Глаза-звезды погасли, под ними легли серые тени.

«Бедный Ангел», — окончательно расстроился Гарри, с участием разглядывая Сброшенного С Небес.

— Люциус, — негромко сказал Риддл. — Оставь нас.

Ангел кивнул и уже направился было к двери, как в его кармане пискнул телефон. Господин Малфой остановился — мэр пригвоздил его к месту прищуренным взглядом.

— Да. Да. Угу, bien, — отрывисто сказал Ангел. — Отставить Хитроу.

Мэр вопросительно поднял голову, сверкнув серебристым руном благородной седины.

— Задержан гражданин Ливана с оригинальным паспортом Северуса Снейпа, — кислым голосом сообщил замминистра. — Снят с рейса Лондон — Бейрут. Морда один в один. Шутка в духе Снейпа.

Риддл раздраженно фыркнул.

Гарри придушенно булькнул, с трудом сдержав смех.

— Гатвик, Эштон, Стандстед! Вокзалы, автобусные станции!..

— Проверяем, — тряхнул сияющими волосами Малфой.

— Если Северус собрался вас шантажировать, он скоро объявится, — со знающим видом вмешался Гарри.

Мэр сделал Малфою знак глазами. Тот коротко кивнул, развернул плечи и вышел.

Гарри вздохнул. Ему хотелось поговорить с Ангелом, разглядеть вблизи потухшие серебристые звезды. Вместо этого пришлось опять вежливо смотреть на того, чьи глаза под тяжелыми веками вновь налились цветом бычьей крови.

В висках тихо и болезненно застучали маленькие молоточки.

— У вас такие симпатичные утки, сэр, — пробормотал Гарри, тщетно пытаясь вспомнить тему разговора.

Северус, Северус, Северус, — безжалостно пульсировали молоточки в крови.

Шатц, Шатц, Шатц, — набегающей волной шумело в ушах.

Что-то было неправильно, нехорошо, больно, тошно... Ну да, Ангел ведь ушел, подумал Гарри.

— Утки. Лучше утки и овцы, чем люди, — Риддл облокотился на спинку кресла, хмуро разглядывая размякшего гостя. Гарри умом понимал, что сполз, оплыл и почти лежит, и это наверняка выглядит некрасиво, но поделать с собой ничего не мог: руки и ноги неотвратимо наливались тяжестью, тело вдавило в кресло так, будто он весил в три раза больше обычного. Как дядя Вернон.

— Животные честны, — продолжил мэр. Голос его смягчился и звучал сейчас до странности искренне. — Животные не умеют предавать. Не плюнут в душу, не посмеются, не осудят.

Гарри молчал, слегка удивленный. Он попытался было отыскать в себе крупицу ненависти к сидящему перед ним человеку, убийце родителей, нацисту и шовинисту, но не обнаружил ровным счетом ничего. Сердце, еще недавно переполненное радостью, опустело, налившись тупым равнодушием.

Гарри обмяк в кресле, слушая голос Риддла — тихий, с легкой хрипотцой.

— У меня была семья, отец и мать, как у всех, — сказал Риддл.

Его пальцы дернули узел галстука, пытаясь ослабить элегантную удавку.

— Их уничтожила ложь. И я это запомнил. На всю жизнь.

— Я не лгу вам, — прошептал Гарри, завороженный негромким хриплым голосом.

— Надеюсь, — бровь Риддла шевельнулась серебристой рыбой. — Я бы не стал учинять вам подрывающий здоровье допрос, будь я до конца уверен в вашей искренности. К сожалению, в этой проклятой жизни нельзя доверять никому, — он вперил взгляд в камин, где среди седеющих углей потрескивал и переливался оранжевыми нитями притаившийся огонь.

— Дамблдор кичится своей общительностью, друзьями и связями... — пробормотал Риддл. — Бред! Всем нужны деньги, помощь, своя рука... Всем что-то нужно, — с досадой прибавил он и опять умолк, все так же глядя в пышущую жаром пасть камина.

— Так всегда бывает, — посочувствовал Гарри, борясь с подступившей головной болью. Дивный мир понемногу терял краски. Поблекли огни на сверкающих плитах пола, оранжевое золото превратилось в прозаичные желтые обои. Шоколад, текущий по стенам, оказался при рассмотрении шкафами темного дерева.