— Разве что краем, — порывшись в кармане, он перебрал несколько монет, и, положив на стол фунт, ссыпал назад оставшиеся деньги. — Опоздаешь, Козел забодает.

— Ты тоже думаешь, что шпееровский Козел Гуди — это Муди? — оживился Гарри.

— Что тут думать, — буркнул редактор, ковыряя ногтем монетку. Не успел Г. Дж. и моргнуть, как из металлического ребра выдвинулся коннектор. В следующую секунду фунт уже торчал в разъеме для USB.

— Ух ты, — проснулся в Гарри агент-контрразведчик. — Ну и флэшка! Я вчера не заметил.

— Сегодня тоже не заметил, — угрожающим голосом сказал Северус. — И завтра не заметишь. Читай быстрей и отправляйся, — раздраженно прибавил он, открыв файл.

Г. Дж. придвинул кресло к монитору.

— Посиди со мной, Шатци-ша, — заискивающе попросил он.

— В другой раз, — Северус поцеловал его в макушку и направился к дивану. — Разбудишь через десять минут, — он растянулся на жестком лежбище и закрыл глаза.

Гарри бросил на редактора полный сочувствия взгляд и с тяжелым вздохом обратился к «Запискам Одержимого».

— На чем я остановился... — пробормотал он. — Грехи, ага...

* * *

«— Отсос — десять фунтов.

Нет, это не ТЫ сказал. Не ТЫ! Что-то с ушами. Звенит.

— Много? Ну, восемь.

Звенит. Струна G. Внутри сердца, натянулась. Лопнула! Больно.

— Ты говоришь по-английски?

Господи, я идиот. Какой умный вопрос, а?

— Адам...

Еще лучше. Рэй, на что ты надеялся? Они все такие. Чистота в глазах? Дьявол. Ты слепой, слепой, слепой, желающий видеть то, чего нет.

— Зачем ты меня позвал тогда?

Голос. Злой и жалобный. Акцент смешной... Дьявол бы тебя взял. Впрочем, уже взял.

— Адам... Ты любишь это делать?

Молчит. Черта лысого ты это любишь.

— Я умею. Я тебе хорошо сделаю. Хочешь посерьезней — за тридцатку.

Ага. Разогнался. Дешевый способ самоубийства.

— Кофе выпьешь со мной?

Ну и глаза. Орехи. Мед. Коньяк. Уставился, как на пришельца из миров иных.

— Лучше гамбургер. Сэр.

Звенит. Лопнула вторая. D.

— Ты... голодный?

Ненавижу себя. Кретин! Больше ничего не хочешь спросить? Только мордашку и задницу рассмотрел. Кроссовки видел? Дрянь экая. Да и все остальное тряпье — дрянь.

«И сделал Бог Адаму одежды кожаные». Спрашивается, с кого кожу снял? Райского овна освежевал недрогнувшей рукой? Ай да Отец!

Эй, что ты делаешь? Я не про тот голод!

Господь Всемогущий... Всё тебе прощаю! Как Ты сотворил ТАКИЕ губы сыну Своему? Лепестки цветов, мед, молоко и жар молодого лета... Как смешал это всё, сознайся, старина Саваоф!

Я знал. Знал! Мягкие, крепкие. Язычок змеиный, ах ты подлец. Я тут Змей, не ты!

«Да лобзает он меня лобзаньем уст своих! Ибо ласки твои лучше вина». ³

Пьян я. Пьян тобой, маленький злосчастный Адам, отверженный Отцом.

Идем со мной. Я отведу тебя к водам тихим... Ха-ха. Кого я обманываю?

Идем со мной. Поужинаем, пока ты меня не съел. Подождет отсос. Ненавижу это слово. Слово, не процесс. Минет, фелляция, иррумация, пенилинкция?.. Рэй, не выпендривайся. Отсос — это честно. По десять фунтов — не честно. Бедный глупый Адам.

Идем».

* * *

— Северус! — Гарри глянул на часы и вскочил. — Проснись, Севяся!

Редактор лениво приоткрыл один глаз.

— Я не сплю, Гайяпотя.

Гарри ринулся к дивану.

— Что мне сказать Муди? — он вцепился в Северуса, как утопающий за спасательный круг. — Глава про отсос!

Редактор флегматично шевельнул бровью.

— Так и скажи: Шпеер пишет про отсос.

— Знаешь ли, — возмутился Г. Дж. — Как ты себе это представляешь, а? Чтоб я там от стыда сгорел?

— Heilige Scheiße,² — вздохнул редактор. — Что же дальше будет, шеф? Это начало.

— Хорошенькое начало, — растерянно сказал Гарри.

* * *

«Черт бы побрал Райнера! Как он позволил! Что про Адама можно писать?» — вспомнил Г. Дж. возмущенный крик Барбары.

«Выходит, она знала, чем Адам в Лондоне занимался, — раздумывал он, крепко сжимая руль Хонды, летящей к «шлему тамплиера». — Интересно, как его отец согласился такое публиковать? И почему за эту книгу Шпеер принципиально не захотел получить гонорар?»

Досадуя, что не успел расспросить Северуса про настоящего Шпеера, Гарри так задумался, что едва не забыл, куда едет.

«Если Адам был шлюхой, — решил он, — то ему наверняка было плевать, похож этот Рэй на его отца или нет. Рэйвен. Ворон. Художник. Гей. Черт бы тебя взял, Шпеер, Дамблдор ты, Аберфорт или...»

Повинуясь внезапному порыву, он нашарил в кармане мобильный, набрал номер секретарши и включил громкую связь.

— Мистер Поттер?

— Гермиона, — Гарри бросил взгляд на часы, вспомнив о «бодающих козлах»: навигатор изукрасил экран пробками и добросовестно проложил на редкость хитрый маршрут. — Простите, что дергаю в перерыв. Можно задать вам э-э... дурацкий вопрос?

— Конечно, — явно что-то жуя, отозвалась секретарша. — Но не удивляйтесь, если получите дурацкий ответ.

Кто-то мерзко хихикнул — похоже, Джинни Уизли.

— Мистер Снейп умеет рисовать?

— Понятия не имею, — слегка удивилась Гермиона. — Навряд ли. На скрипке играет, это я точно зна... Джинни, Хиггинс рисовать умеет? Не знаешь? Мы не знаем, мистер Поттер. А что? Спросить?

— Не трогайте его, я сам спрошу, — пробормотал Гарри, покорно следуя извилистыми путями к мэрии. — А Альбус Дамблдор художеством не увлекался?

— Профессор Дамблдор неплохо рисовал, — захрустела какой-то едой секретарша. — Да, Джин?

— Да уж, — послышался насмешливый голос маленькой Уизли. — В пабе до сих пор его абстракция висит. Жуткая мазня. Грязной бородой по холсту, прости господи.

— Джинни говорит, что рисовал посредственно, — перевела Гермиона. — Думаю, ей лучше знать. Кстати, — оживилась она, — мистер Локхарт рисует такие милые завитушки... То есть узоры.

— Локхарт меня не волнует, — невежливо перебил Гарри. — Из наших писателей есть кто-то, кто одновременно и художник?

— Макнейр неплохой график, вы разве не видели? А Трелони так здорово бутылки расписывает!

— А шприцы не раскрашивает? — брызнул ехидством директор. — Ладно, понял. Спасибо, мисс Грейнджер.

— Аберфорт отлично рисует, — успел услышать он голос Джинни Уизли, прежде чем отключился.

* * *

— Заходите, располагайтесь, — мистер Муди похлопал Гарри по плечу. — Контрразведчик вы наш.

В советничьем голосе звучала легкая насмешка. Директор Поттер через силу улыбнулся.

— Стараюсь понемногу, — с достоинством сказал он, присаживаясь в кресло и принимая непринужденную позу.

Муди не слишком вежливо махнул рукой.

— Ох, мистер Поттер, не ваше это дело, — он неодобрительно покачал головой, прошел к шкафчику со встроенным баром и извлек оттуда уже знакомый Гарри графин и стакан. — Вы пас?

«Еще нет, но тоже стараюсь», — проснулось у Г. Дж. нездоровое чувство юмора.

Он отрицательно покачал головой.

— Пока Долорес нет, — мигнул глазом Полифем и ловко опрокинул рюмочку. — Скоро подойдет, — прибавил он, разглядывая Гарри с подозрительной задумчивостью.

— Хорошо, — преувеличенно-радостно сказал директор. — У меня много новостей.

Советник оглянулся на дверь, прихлопнул еще одну дозу на два пальца, по-лошадиному фыркнул и запер графин в шкаф. Тяжело отдуваясь, он грузно уселся в кресло напротив Гарри и улыбнулся как-то невесело.

— Вы уж простите, Гарри, что-то я устал, — извинился он. — Ну да ничего. Что у вас там, рассказывайте.

От чего устал почтенный олдермен, было неведомо. Его редкие пегие волосы были слегка взъерошены, обрюзгшее лицо приметно осунулось, а всегда внимательный глаз, который, казалось, видит и наблюдает лучше, чем у других людей два, потух и тоже казался неживым.

— Скажите, что именно, — директор подавил в себе неуместное сочувствие к советнику. — Так много всего, даже не знаю, с чего начать. Мы с вами давно не виделись, сэр.

Муди сцепил на колене отекшие пальцы.