И ей ни на минуту не пришло в голову, что Конни Стотт, по всей вероятности, оказала ее мужу огромную услугу, загнав этот клин в сложный клубок политических взаимоотношений.

Мистер Генри Ли Каридиус и мисс Конни Стотт, выйдя из дома «Элбмерл», шли по улице тем неуверенным, спотыкающимся шагом, каким ходят люди, когда им надо одновременно пробираться в толпе и заглядывать в список адресов.

Для мисс Стотт эта задача усложнялась еще тем, что мысли ее настойчиво возвращались к миссис Иллоре Каридиус. Она думала: как жаль, что Иллора — женщина такого сорта. Генри Ли так приветлив, общителен, такой покладистый малый, что в политике он вполне мог бы преуспеть, несмотря на то, что карьера адвоката ему не удалась.

На этом нить ее мыслей оборвалась. Каридиус остановился перед домом № 428, заглянул в пачку карточек и сказал:

— Здесь живет Джонни Блэр.

— Ничего подобного. Я просто забыла вынуть его карточку. Джонни Блэр переехал куда-то в северную часть города.

— А вы написали ему, чтобы он голосовал здесь?

— Да, я достала его адрес и послала открытку. Но ведь их и личным посещением не вытащить к урнам, так уж чего ждать от открытки?

Каридиус с тоской подумал об истраченных впустую открытках, о тысячах открыток, посланных вдогонку кочующим американцам-избирателям; открытки обходились ему по полтора цента штука, но они не пересылались вслед выбывшему адресату; а вот достопочтенный Эндрью Бланк на свои открытки не затрачивал ни одного пенни, и франкированные письма доставлялись адресату, куда бы он ни переехал.

Каридиус и Конни Стотт вошли в подъезд большого многоэтажного дома. В слабо освещенном коридоре Конни разыскала помятый ящик для писем с фамилиями жильцов.

— Третий этаж… Лаура и Мэри Суингл.

— Они обещали вам, что…

— Да, когда я пришла, они сначала сказали, что не интересуются политикой, но я им объяснила, что вы независимый кандидат и голосуя за вас, они будут голосовать против обеих партий. Тогда они согласились.

Взбираясь вместе с Конни по пыльной лестнице, Каридиус сказал:

— Конни, сколько вы для меня сделали!

Девушка засмеялась:

— А это было очень весело!

— Если меня выберут… если по счастливой случайности я пройду… я позабочусь о том, чтобы время, которое вы потратили на меня, окупилось бы вам лучше… лучше, чем какая бы то ни было работа в вашей жизни.

Конни поняла, что Каридиус имеет в виду сделать ее своим личным секретарем… если он будет избран в Конгресс. Это было весьма проблематично, но даже сомнительная надежда работать с Каридиусом в Вашингтоне обрадовала ее. Однако она тут же вспомнила об Иллоре. Легко представить себе, как отнесется к этому плану Иллора Каридиус! И Конни снова пожалела о том, что Генри связал свою жизнь с такой… она не докончила, так как они уже остановились перед дверью сестер Суингл. И Конни нажала звонок.

В глубине души она посмеялась сама над собой: чего ради так горячиться из-за Иллоры Каридиус? Должность личного секретаря при муже Иллоры — нечто весьма отдаленное и проблематичное. Цель выборной кампании Генри Ли — чисто демонстративная. Надо показать, что в их городе можно собрать некоторое количество надежных и постоянных голосов, не зависящих от той клики, которая держит город в руках. Две главные партии, демократическая и республиканская, настолько спелись, что почти слились воедино и двойным кольцом сжали город. А политический клуб, выставивший кандидатуру Генри Каридиуса, возник в виде протеста против этих общепринятых в Америке махинаций избирательной политики. И это, как сказала Конни, было весело. А кроме того, клуб успел приобрести такой политический вес, что всем его членам разрешалось совершенно безвозмездно играть по воскресеньям в кегли в саду Аякс Баулинг на Мидденхолл-стрит.

Дверь на площадке третьего этажа чуть приотворилась, из-за нее выглянула худая седоволосая женщина; узнав свою посетительницу, она распахнула двери более гостеприимно.

— Это вы, мисс Стотт?

— Да, мы зашли узнать, проголосовали ли вы?

— Как, разве это сегодня? — Она обернулась и крикнула: — Лаура, мисс Стотт пришла сказать, что сегодня день выборов.

Из соседней комнаты донесся голос:

— Спроси у нее, где голосуют.

Конни стала подробно объяснять:

— Вы дойдете до угла Климент-авеню и Двенадцатой улицы, пройдете через парикмахерскую в переулок, свернете направо, пропустите четыре подъезда и дойдете до бывшей лавки истребителя насекомых, над дверью еще висит вывеска, а на вывеске — собака, которая ищет на себе блох. Вот там и надо голосовать!

— Зачем это вас засунули в такую дыру?

— Чтобы труднее было найти.

— Какое безобразие!

— Конечно, безобразие! Это для того, чтобы все голоса оставались в руках городских заправил.

— Так вот я назло пойду туда голосовать, — решительно заявила старуха.

Каридиус и его помощница поблагодарили мисс Суингл за бескорыстное и альтруистическое старание, которое она собиралась обратить на пользу своему кандидату, затем распрощались и вышли на улицу. Они с трудом пробирались в густой толпе к следующему намеченному избирателю, живущему через два квартала. В доме, куда зашли Генри Каридиус и мисс Стотт, имелся лифт, они немного передохнули, пока поднимались на шестой этаж, где жил некий мистер Симпсон. Они позвонили и были приятно удивлены, когда вышедший к ним Симпсон заявил, что уже проголосовал. Мисс Стотт поблагодарила его и сказала:

— Мистер Симпсон, разрешите мне познакомить вас с кандидатом, за которого вы голосовали. Если мы не выйдем победителями в этом состязании, мы выступим в следующий раз, затем еще раз, и так далее. Наша задача — образовать блок постоянных, почтенных и непродажных избирателей; нечто вроде политического центра для всех, кто предпочитает честность воровству.

Выслушав заблаговременно приготовленную тираду Конни, мистер Симпсон раскланялся и, явно польщенный, протянул руку:

— Рад видеть вас, мистер Бланк, сердечно рад.

Мисс Стотт остолбенела:

— Надеюсь, вы голосовали не за члена Конгресса Бланка?

— А ка-ак же? — вопросил Симпсон, озадаченный не меньше ее. — Разве вы не о нем…

— Нет, я говорила о Каридиусе… Генри Ли Каридиусе… И вот он сам.

Сконфуженный Симпсон тупо уставился на нее.

— Ах ты, чорт! Увидел эту проклятущую фамилию Бланк, она первая в списке… показалась знакомой… Я и решил, что это та самая, которую вы называли.

— Вернее, она показалась вам знакомой, потому что Эндрью Бланк вот уже восемнадцать, если не все двадцать лет — член Конгресса от нашего города.

— Может быть, и так, — согласился искренне огорченный Симпсон. — Я, действительно, слышал эту фамилию. — И добавил с достоинством: — Я, знаете ли, никогда не впутываюсь в политику.

— Ну, смеясь, сказал, наконец, Каридиус, — беда невелика. На этот раз у нас цель была чисто демонстративная, но впредь, заметьте это себе, мистер Симпсон, наша «Лига независимых избирателей» будет выставлять хотя бы одного честного кандидата на каждых выборах. В другой раз это буду уже не я, а кто-нибудь иной, но кто-нибудь будет непременно, так что на следующих выборах помните об этом и разыщите нашего кандидата.

Эта речь произвела впечатление на мистера Симпсона.

— Честное слово, я верю вам, — сказал он серьезно. — Мисс Стотт мне объяснила. Мне думается, мистер Каридиус, что долг каждого американского гражданина — вникать в политику и голосовать за хороших, честных людей. Если бы нам только удалось выгнать всех воров и мошенников, которые присосались к городским и государственным делам, нам, верно, не пришлось бы платить столько налогов.

Каридиус протянул ему руку.

— Разумеется. Ну, прощайте — и смотрите, на следующих выборах не забудьте поискать фамилию кандидата «Лиги независимых избирателей», а не голосуйте за первого попавшегося только потому, что его имя стоит первым в списке.

Мистер Симпсон от души расхохотался.