Последняя фраза была покрыта аплодисментами, и в то же время с улицы, по ту сторону толпы, громче прежнего донеслось чириканье мальчишек-газетчиков, сопровождаемое взрывами смеха. Каридиус не обратил внимания на смех и продолжал свою обвинительную речь. Смех усилился, и толпа начала редеть, часть слушателей направилась вниз по Линн-авеню. Впрочем, подходили новые прохожие и занимали место ушедших. Наконец, оратор закончил призывом ко всем итти к урнам и подать свои голоса против архиизменника Герберта М. Лори!
Оратор сошел с трибуны, духовой оркестр по знаку дирижера заиграл военный марш. Каридиус стал выбираться из толпы.
Однако многие из слушателей провожали его глазами, чему-то весело посмеиваясь. И тут Каридиус услыхал протяжный крик мальчишки-газетчика:
«Читайте о Каридиусе, продавшем военную тайну!», «Читайте о члене Конгресса Каридиусе…»
Каридиус слушал, пораженный, потом подошел к мальчишке и купил газету. Многие кругом уже держали газету в руках. Каридиусу довольно было одного взгляда, чтобы убедиться, что это «Новости», которые с самого начала кампании стояли на его стороне. Он торопливо перелистал страницы и нашел в разделе, озаглавленном «Голос народа», подробный отчет о выступлении Каридиуса перед военной комиссией за подписью какого-то читателя.
Каридиус не верил своим глазам — «Новости» были всегда так дружественно настроены к нему, и вдруг позволили какому-то читателю выкопать из «Ведомостей Конгресса» эту зарытую кость!
Он повернулся спиной к толпе и пошел прочь, утешая себя мыслью, что, во-первых, очень немногие из присутствующих вообще имели право голоса, а во-вторых, что он во всяком случае попал не в худший переплет, чем сенатор Лори.
Он взял такси и поехал домой, но по дороге вспомнил, что редакция «Новостей» ему почти по дороге, и решил зайти туда. Поднявшись на десятый этаж, где помещалась редакция, он спросил главного редактора и вскоре был введен в кабинет, заваленный, как и подобало, газетами. Каридиус представился сидевшему за письменным столом мужчине и протянул ему газету с отчеркнутым столбцом.
— Я не понимаю, каким образом это попало в печать, — сказал он. — «Новости» всегда относились ко мне очень дружелюбно. Меня интересует, не попало ли это письмо по ошибке.
Главный редактор был мужчина с седыми волосами, нервными руками и бесстрастным лицом.
— Нет, ошибки не произошло, — ответил он. — Наоборот, это было сделано нарочно, с заранее обдуманным намерением, — больше того: письмо помещено вопреки указаниям секретаря мистера Литтенхэма.
— Как, секретаря Литтенхэма?! — воскликнул Каридиус.
— Разве вы не знали, что «Новости» принадлежат ему?
— Нет, я думал, что он собственник «Трибуны».
— И «Трибуны» тоже. Он считает нужным быть хозяином двух здешних газет: одной — консервативной, другой — оппозиционной.
— Однако «Новости» всегда яростно нападали на Литтенхэма.
— Когда «Трибуна» отстаивает интересы Литтенхэма, различные ценные бумаги, которыми он располагает, обычно поднимаются в цене, и мистер Литтенхэм продает. Когда «Новости» нападают на его предприятия, акции их иной раз снижаются в цене, и тогда мистер Литтенхэм покупает. Разумеется, нельзя быть твердо уверенным, что биржа каждый раз будет реагировать одинаково, но это случается достаточно часто, и держать две газеты — прямой смысл для Литтенхэма.
— А это письмо, — сказал Каридиус, похлопывая по своему экземпляру газеты, — Литтенхэм велел поместить, чтобы «Новости» перешли на сторону моих противников постепенно, а не делали внезапный поворот на 180 градусов?
— Нет, ничуть не бывало. Это письмо написали мы здесь, в редакции, и напечатали его под вымышленным именем. Мы это сделали за собственный страх и риск, прекрасно зная, что нас могут за это уволить.
Каридиус остолбенел:
— Если Литтенхэм не против меня, какого чорта вам это нужно?
— Мы решили, что, как журналисты, сохранившие искру чести, мы не можем итти рука об руку с вашей бандой, мистер Каридиус, — бесстрастно произнес редактор.
— Не можете итти… с моей бандой?.. Вы намекаете на то, что я обвинял Лори в том, что сделал сам?
— Да нет! Это делают все политические деятели.
— Тогда какого чорта…
— А девушка! Девушка! — выкрикнул редактор вдруг зазвеневшим голосом.
— Девушка? Какая девушка?
— Похищенная девушка.
Каридиус протянул руку, чтобы удержаться за край письменного стола. То, чего он боялся, наконец, разразилось.
— Когда вы узнали, что она вернулась? — спросил он, облизнув пересохшие губы.
— Вернулась?
— Да.
— Да ведь ее еще не вернули! Канарелли прикарманил четверть миллиона золотом, но не вернет ее раньше завтрашнего дня, до окончания выборов.
— Вернет Паулу Эстовиа?
— Да нет же! Дочь Литтенхэма… Мэри Литтенхэм. У нас об этом уже набрано, ждем только разрешения печатать. Что с вами? Вы разве не знали, что ваши сподручные…
Редактор выскочил из-за стола и нетвердыми руками подхватил Каридиуса.
— Уилсон! Смит! — крикнул он. — Дайте стакан виски! Да поскорей! С ним обморок!
42
Когда Каридиус вышел из редакции «Новостей», человек по имени Уилсон, принесший виски, сказал главному редактору:
— Он и вправду ничего не знал?
Главный редактор ответил:
— Очевидно! — И оба журналиста посвятили несколько минут разговору о мерах предосторожности, какие следует принимать политическим деятелям, чтобы не знать ничего или возможно меньше о действиях наиболее активных своих сторонников.
На улице негр-швейцар заботливо усаживал Каридиуса в такси.
— Как чувствуете себя, сэр? Лучше вам, сэр? — спрашивал он. — Может быть, принести еще виски, сэр?
Каридиус сказал, что чувствует себя хорошо. Под этим он подразумевал, что физические силы вернулись к нему. Он велел шоферу ехать в Уэстоверский банк. Когда машина уже тронулась, он сообразил, что ему нечего делать в Уэстоверском банке, и крикнул шоферу, мотая головой:
— Не надо в Уэстоверский! Не надо в Уэстоверский!
— Где вы живете, сэр? — сочувственно спросил шофер. — Вы помните собственный адрес?
— Везите меня в «Лекшер-билдинг».
— Но вы ведь там не живете, сэр?
— Там моя контора.
Каридиус прямо прошел в кабинет к Солу Мирбергу. Адвокат поднял на него глаза и воскликнул с изумлением:
— Господи, что с вами?
— Вы знали, что Мэри Литтенхэм… похищена?
Мирберг вскочил на ноги и уставился на Каридиуса:
— Нет… когда это произошло?
— Не знаю… может быть, уже давно.
— Кто это сделал? Где?
Каридиус устало развел руками:
— Канарелли, вероятно… где — не знаю… я ничего не знаю, только что услыхал…
— Как это некстати, что мы узнали об этом… для вас и для меня…
— Верните ее! Скажите, чтобы он немедленно вернул ее домой!
— Но послушайте, Каридиус, я не могу приказывать Канарелли… я только выручаю его, когда он попадается.
— Скажите ему, чтобы он немедленно привез ее домой.
— Да погодите вы… это, конечно, большой удар… но взгляните на дело с точки зрения Канарелли… и своей собственной.
— Мирберг, — перебил его Каридиус упавшим голосом, — мы… мы любим друг друга…
— Боже мой! — Мирберг протянул руку и взял Каридиуса за плечо. — Сядьте! Ну сядьте! Ой-ой-ой! Вот так каша!
— Помогите чем-нибудь!
Мирберг подошел к Каридиусу и заставил его сесть в кресло.
— Принести вам виски?
— Нет, нет, я уже пил… в редакции «Новостей».
— Послушайте… действовать надо очень осмотрительно… Итак, вы узнали об этом в редакции газеты?
— Мне сказал один из редакторов.
— Откуда он узнал?
— Они все знали, только печатать о похищении нельзя до завтра… после выборов… иначе ее не вернут…
— Понятно… тогда это, пожалуй, дело рук Канарелли… Очень неглупо… после выборов… ужасно жалко, что вы узнали об этом раньше, чем следовало.
— Послушайте, Мирберг, заставьте вернуть ее домой!