Подружки Этьенна поспешили сюда, приводя своих приятельниц.

Бой заходил по соседски. Он жил рядом и не скупился на поддержку. Очаровательная, какой она умела быть, по-прежнему одетая пансионеркой, Габриэль впитывала каждое его слово. Вот человек, который выказывал ей уважение. Такого с ней еще не случалось.

Скоро и Бой стал направлять к Габриэль своих знакомых красавиц.

Весь мир скачек перебывал у нее.

У Габриэль не было недостатка в идеях. Но ей не хватало практики и, самое главное, навыков. Красноречия у нее было хоть отбавляй. Как отец и дед, она умела продавать. Но перед новой клиентурой этого было недостаточно. Ее покупательницы были невероятно требовательны. Разочаровавшись, они могли исчезнуть так же быстро, как появились.

Пришлось еще раз воспользоваться помощью Этьенна. По его мнению, игра стала слишком серьезной, и он посоветовал Габриэль заручиться технической подмогой. Надо было действовать быстро. Тогда-то, в 1909 году, и произошла встреча Габриэль с молодой женщиной, младше ее на три года, — Люсьенной Рабате. Она только начинала свою карьеру, но все, с кем Габриэль советовалась, были единодушны: ей нужна именно Люсьенна, и никто другой[21].

Габриэль бросилась к Люсьенне.

Надо было убедить ее примкнуть к новому делу.

Задача была посильная. Люсьенна сама пыталась создать себе клиентуру. Актрисы, светские женщины молились на нее. Она приняла предложение Габриэль и, воспользовавшись своим уходом от Левис, увела с собой двух ее лучших мастериц.

Для начала этого было вполне достаточно.

В один прекрасный день, на волне успеха, пришлось призвать на помощь Антуанетту. Габриэль поручила младшей сестре принимать клиенток и держать салон, где та была вполне на своем месте. Малышка превратилась в хорошенькую девушку. Изящно одетая, она обладала определенным шармом, хотя подбородок у нее был тяжеловат, а выражение лица — слегка глуповатое. У нее была отвага Габриэль, но не было ее талантов. Однако под влиянием Адриенны, уверявшей, что «малышка годилась на все сто процентов», Габриэль стала «протежировать» сестре.

К тому же Антуанетта унаследовала некоторые семейные качества.

Она была вынослива в работе. Никогда не отлынивала от дела. Поскольку Антуанетта была единственной, кто ночевал в мастерской, она ложилась позже Люсьенны, позже Габриэль, продолжавшей жить в Руайо. Наутро, к моменту открытия, работа бывала закончена. Славная маленькая Антуанетта брала на себя и доставку готовых изделий по вечерам.

Адриенна, из своей далекой провинции, рукоплескала. Ей нравилось, что двое из трех сестер Шанель наконец объединились и, как во времена Варенна, были заняты тем, что пришивали оборки, подкладку, перетягивали, сметывали, расшивали жемчугом, кроили.

Адриенна больше чем когда-либо хотела, чтобы в обществе прекратились пикантные намеки на семейное прошлое. Вместе с тем сама она была человеком простым и откровенным. Но помимо доброго сердца, она была наделена страстным стремлением к респектабельности. Оно диктовалось ей законами среды, в которую она хотела быть принятой. Неуступчивые родители ее молодого аристократа по-прежнему заявляли, что ни за что на свете не согласятся на «гарнизонный брак».

Адриенну по-прежнему не принимали.

Ее никогда не примут.

А как она любила… Жестокой была судьба к этой молодой красивой женщине, которой пришлось ждать двадцать лет, пока ее искреннее и прочное чувство не увенчалось замужеством.

Февраль 1910 года. Клиентура Габриэль, вот уже год как обосновавшейся в холостяцкой квартире Бальсана, росла день ото дня.

Работать приходилось в тесноте.

Мир скачек сменился светскими дамами, красавицами, одевавшимися у Ворта, Редферна, Дусе. Эти дамы не всегда заказывали, но заходили, движимые любопытством.

Пришлось отказать в жилье Антуанетте, чтобы превратить ее комнату в мастерскую. Куда ее поселить?

Всадники из Руайо примчались на помощь бедной «бездомной» и тут же предоставили в ее распоряжение еще одну квартирку на первом этаже, крохотную, но удобную, ибо она располагалась рядом с ателье.

Недавней постройки, аляпистого стиля, с просторными прихожими, украшенными мрамором, чьи пурпурные краски и замысловатые цветовые сочетания неодолимо напоминали огромные витрины с заливным или колбасные лавки, высокие дома квартала Мальзерб были предназначены не только для буржуазии, но и для того, чтобы в укромные уголки на первом этаже тогдашние обольстители могли, без ведома супруг, захаживать «по обыкновению».

Разумеется, было очень удобно, что все наши герои оказались в одинаковых условиях и жили рядышком, в нескольких улицах друг от друга: ателье находилось в доме 160 по бульвару Мальзерб, квартира Артура Кейпела — в доме 138, Антуанетта поселилась в номере 8 по авеню Парка Монсо, — но проблема так и оставалась нерешенной. Места не хватало, и адрес выглядел несолидно.

Тогда Габриэль попросила Бальсана дать ей денег взаймы. Она хотела снять помещение и открыть дело под своим именем.

Этьенн категорически отказался. В Руайо ему пришлось пойти на новые расходы, чтобы купить прилегавшие к поместью луга. Лошади и так стоили ему дорого. Больше он ничего не мог для нее сделать.

Она настаивала.

Она говорила, что продолжать работу, не заплатив за патент, в помещении, для этого не предназначенном, рискованно.

Это было верно. Настолько верно, что ее сотрудничество с Люсьенной не выстояло. Что не понравилось Люсьенне? Принятый в доме стиль поведения? Некоторая беспорядочность, постоянные визиты Боя, красавца Леона де Лаборда, Этьенна? Люсьенна никогда не могла предположить, что за модисткой может ухаживать столько мужчин сразу. И что думать о молодых людях, афишировавших столь чрезмерную небрежность в одежде? Это что, новые денди?

Будучи с юных лет на выучке у требовательных «первых» мастериц, сформировавшись в суровой школе парижских ателье, Люсьенна была настоящим профессионалом. Она постепенно взбиралась по ступенькам мастерства, пройдя их одну за другой — от молоденькой ученицы в рабочем халате, которой поручалась работа самая незатейливая, до мастерицы, занимавшейся сперва отделкой шляп, затем их украшением. Потом она стала помощницей «вторых» мастериц, бегая с булавками из ателье в салон, где царили клиентки, которым старались изо всех сил угождать, и, наконец, дослужилась до «младшей первой», человеческой особи, которой дозволялось молча присутствовать на церемонии примерок и даже подавать тем, кто священнодействовал, эгретки и райских птиц, предназначенных для украшения охотничьих натюрмортов, коими являлись шляпы.

Модное ателье в холостяцкой квартире поначалу показалось ей чрезвычайно забавным. Антуанетта, как и Коко, была помешана на пении. Как только клиентка уходила, сестры Шанель принимались распевать во все горло. Порою они прибегали к репертуару довольно вульгарному. Уморительные создания эти Шанель. Было куда веселее, чем у Левис…

Но довольно скоро Люсьенне пришлось столкнуться и с отрицательными сторонами своего сотрудничества с Шанель.

Габриэль не любила делить с кем-либо власть. Она начинала верить в свои силы и, хотя знала несравненно меньше Люсьенны, не слушала ее советов.

Люсьенна была уверена, что следует учитывать некоторые тайны светского общества, если хочешь хорошо делать свое дело. Существовали неписаные правила, которые, однако, необходимо было уважать. Самой наивной ученице с улицы Мира через несколько месяцев работы становилось об этом известно. Тогда как Габриэль… Как она могла постичь секреты протокола, запрещавшего назначать свидание в одно и то же время баронессе де Ротшильд, супруге Анри, и красавице Жильде Дарти, которые ни в коем случае не должны были встречаться друг с другом, хотя счета обеих следовало направлять именно барону Анри? От кого могла она узнать о существовании двух княгинь Пиньателли, к которым надо было относиться совершенно по-разному, ибо одна была знатной дамой, приезжавшей за покупками специально из Неаполя, а другая — всего лишь шумливой дамочкой, в дни молодости щеголявшей на сцене в более чем легкомысленных туалетах? Подобные тонкости были Габриэль неведомы.