Наполненные водой понтоны потащили декомпрессионную камеру на дно. Спуск длился минут двадцать – двадцать пять. Это был исключительно ответственный момент. Нужно было спускать камеру, точно следуя указаниям водолазов, которые находились на грунте. Ни Варивода, ни доктор в этом участия не принимали, оставаясь пассивными зрителями, даже не зрителями, а пассажирами, ожидая прибытия на «станцию восемьдесят пять метров», как шутя называл водолаз место их спуска.

Они почувствовали легкое сотрясение и давление.

– На грунте, – сказал, прислушиваясь, Варивода и не ошибся, потому что их об этом тут же уведомили по телефону с «Буревестника».

Старшина попросил телефониста соединить его с водолазами, которые должны были приваривать камеру к лодке. Расспросив, где именно остановилась камера, с каким местом лодки она соединяется, он дал несколько советов. Ему пообещали, что через несколько минут он услышит жужжание электросварочного аппарата.

– Из лодки отвечают? – спросил Варивода.

– На протяжении часа не слышно ни слова.

– Тогда, ребята, быстрей за работу! – крикнул старшина в телефонную трубку.

И в ту же минуту Варивода и врач услышали жужжание за камерой. На глубине восьмидесяти пяти метров началась электросварка. Закрытые в камере готовились к своей работе. Примерно через час должно было смениться три смены водолазов-электросварщиков. Это было время гнетущего ожидания. Уже и Варивода успел отдохнуть, а доктор уменьшил давление в камере до одной атмосферы, то есть до нормального давления, к которому привык человеческий организм.

Наконец сверху послышался приказ запускать электросверло. Вначале требовалось пробуравить стенку камеры и палубу подводной лодки, чтобы пустить туда свежий воздух и проверить, нет ли там воды. Если бы в просверленное отверстие ударила струя воды, Варивода сумел бы быстро заварить маленькую дырку. Проведя соответствующие расчеты, установили, что люди должны находиться на лодке в посту центрального управления. Это было место, до которого добраться сложнее всего. Однако, благодаря подсказкам Марка и разным подсчетам, инженер нашел на поверхности лодки место, через которое можно было пробиться в одну из кают у центрального поста. Если бы боевая рубка не была затоплена, все получилось бы очень просто: в лодку попали бы через нее. Пилу должны были использовать во вторую очередь – для прорезывания отверстия такого размера, чтобы в него мог пройти человек.

Стенку камеры просверлили очень легко, а вот с лодкой вышло иначе. Плотная сталь просверливалась медленно. Сверло быстро нагревалось и приходилось прекращать работу, ожидая, чтобы оно остыло. Варивода для удобства выпилил половину квадратного метра камеры. Теперь на случай отрыва камеры от лодки врач и водолаз надели рейдовые маски, которые едва ли спасли бы их при подобной аварии. Лишь после двух часов сверления Варивода почувствовал, что сверло прошло сквозь броню лодки насквозь. «Если там воздух, все хорошо, а если вода?» Водолаз посмотрел на врача и попросил приготовиться закрыть струю, которая ударит, если они попали в воду. Медленно вытащил сверло, и из дырки действительно ударила струя, но не воды, а воздуха. Это был очень тяжелый воздух. Врач закричал в телефон, чтоб усилили вентиляцию.

Стрелка манометра сразу запрыгала: очевидно, из лодки выходил сжатый воздух. Кроме того, свежий воздух с поверхности тоже увеличивал давление. Для результативной очистки приходилось то накачивать воздух в трубопроводе, то тем же трубопроводом откачивать его назад. Присутствовавшим в камере такая операция была малоприятна. Минут через пятнадцать атмосфера немного очистилась, а давление относительно выровнялось.

Прошло еще два с половиной часа, пока водолаз, в конце концов, прорезал в лодке отверстие размером с половину квадратного метра. На поверхности моря начиналась ночь, когда Варивода сообщил, что переходит в подводную лодку.

Освещая себе дорогу электрическим фонарем, он просунулся туловищем вниз, потом спустился на руках и встал на палубе какого-то внутреннего помещения подводной лодки. Осмотрелся. Это был отсек, отделенный от других помещений задраенными люками. Кто знает, можно ли отдраивать хоть один из них? Если за люком вода, она немедленно заполнит и это помещение, и декомпрессионную камеру. Водолаз начал прислушиваться. Ему показалось, что он слышит под собой какое-то шуршание. Лег и прижался ухом к палубе. Действительно, что-то шуршало. Он постучал, но ответа не получил. Наоборот, все стихло. «Может, крысы», – подумал водолаз. Во всяком случае, этот шорох придал ему уверенности, и он начал открывать люк, ведущий в нижнее помещение. Не успел он открыть, как снова попал под струю тяжелого воздуха. «А людям же надо дышать», – подумал Варивода и крикнул врачу: снова сообщить наверх, чтоб начинали воздухоочистительные операции. Варивода уже смело сунул ноги в люк и, держа фонарь над головой, начал спускаться. Помещение было невысокое. Он сразу достал ногами палубу и, оставив фонарь наверху, оказался в темноте, лишь над головой виднелся освещенный люк. Он всмотрелся в темноту, пытаясь сориентироваться, и протянул руку вверх, за фонарем. Не успел он этого сделать, как услышал рядом смешок, от которого кровь заледенела в венах. Рядом с ним кто-то тихо, зловеще хихикал сквозь зубы. Это был смех сумасшедшего.

Варивода схватил рукой фонарь, направил его перед собой и осветил маленькую каюту, а в шаге от себя и человека, который полулежал на столе, смотрел перед собой страшными, ничего не понимающими глазами и сжимал в руке нож.

– Формула профессора Ананьева… – проскрипел сумасшедший, и его бессмысленные глаза страшно заблестели.

Над морем стояла теплая южная ночь. Мерцали звезды, смотрел с неба месяц, освещая маленькую флотилию: эсминец, пароход, шхуну и два баркаса, между которыми время от времени проплывали шлюпки или байдарки. Тихо плескалась маленькая волна. Над морем господствовала тишина, но на судах ее почти не ощущали. Третья смена водолазов вернулась из глубины и отдыхала на баркасах. Никто еще не спал и не собирался ложиться. Свободные от вахты краснофлотцы на «Буревестнике» и моряки с «Пеная» стояли на палубах своих судов. На первом из них комиссар, на втором – замполит каждые пятнадцать-двадцать минут, а иногда и чаще, сообщали новости, приходившие с глубины восьмидесяти пяти метров.

На баркасах, одетые в скафандры и шлемы, склонились над трапами дежурные водолазы, готовые в любую минуту, по первому же приказу командиров, нырнуть на морское дно. Тихо, почти шепотом, Марко пересказывал по телефону вести, поступавшие из глубины моря. На шхуне два рыбака и девочка не отходили от репродуктора.

Первыми слышали эти вести командир-инженер и дежурный телефонист.

После того как врач сообщил, что Варивода открыл люк в лодке, усиленно заработали помпы, нагнетая в камеры воздух, а потом выкачивая его назад. Врач молчал: в телефонной трубке не слышалось ни единого шороха.

– Водолаз лезет через люк в соседнее помещение, – сказал врач.

Снова молчание.

– Алло! Прекратите подачу воздуха. В помещении, где скрылся водолаз, слышу шум.

После этого молчание продолжалось почти минуту, хотя дежурный телефонист трижды спрашивал о самочувствии. Лишь после четвертого вопроса врач ответил:

– Водолаз нашел человека, который сошел с ума.

Ни командир, ни инженер не сказали ни единого слова стоящим рядом.

– Какие предпринимаете меры? – спросил командир.

– Он его оглушил.

– Кто кого?

– Варивода сумасшедшего. Я оставляю телефон и спускаюсь осмотреть больного. Здесь не хватает телефонного шнура, и мы на некоторое время прекращаем телефонную связь. Продолжайте вентилировать камеру.

После этого долго длилось молчание. Врач, очевидно, спустился в лодку, оставив телефонную трубку.

– Что? – спросил комиссар командира, чтоб передать новости командам судов.

– Оба вошли в подводную лодку. Телефон оставили.