Команда на «Колумбе» была небольшая. Кроме шкипера, в нее входили моторист, матрос-рулевой и юнга. Все они были жителями Соколиного выселка на Лебедином острове. Молодой рыбак Левко Ступак недавно окончил курсы мотористов и теперь работал на шхуне. Стах Очерет в шутку называл его «механик», точно так же, как он называл юнгу Марко «главным коком», рулевого Андрея Камбалу – «боцманом», а шхуну – «боевым кораблем».

В тот день, когда ливень застал Марко в поле, на борту шхуны были только Левко и Андрей. Левко перечищал мотор, а Андрей латал паруса. С началом дождя оба спрятались в рубку. Рубка на шхуне была настолько маленькой, что одновременно в ней могли спать только двое. В непогоду, когда шхуна стояла у причала или на якоре, команда, прячась от дождя и ветра, едва помещалась в рубке.

Ливень продолжался почти целый час. Когда же он наконец стих, к шхуне один за другим подошли два каюка. В первом сидели Марко с Тимошем Бойчуком, а во втором – шкипер Стах Очерет.

После дождя вода в бухте стала мутной: в нее с острова нанесло ила. Грязные волны неустанно подбрасывали шхуну, но привычные к качке рыбаки не замечали этого. Внутри шхуны все промокло, на дне собралось немало дождевой воды, и юнгу немедленно поставили ее выливать. Он работал старательно, быстро зачерпывая воду ведерком и выливая за борт. Спешил, поскольку должен был еще приготовить ужин.

Очерет вскочил на шхуну почти сразу же за Марком и Бойчуком, привязал к корме каюк и поздоровался с командой по своему обычаю:

– Тихой погоды, богатого улова!

После этого спросил про мотор. Оказалось, что Левко с мотором еще не закончил, работы оставалось на два-три часа, но до завтра он легко справится.

– Сегодня, парни, сегодня выдвигаемся, – заявил шкипер.

Неожиданное изменение планов удивило команду шхуны, а вместе с ними и Тимоша.

– Мы же сегодня собирались дома ночевать, – сказал Андрей.

– Где ж ты рыбы наловил? – шутливо спросил Тимош.

– Есть новый груз, – ответил шкипер. – А рыбу, хоть ее и мало, заберем. Завтра к вечеру к вам наведаемся, так чтоб новой наловили.

– А какой груз, дядька Стах? – поинтересовался моторист.

– Две бочки песка.

– Да не шутите. Честно скажите…

– Я, парень, не шучу, сейчас подойдем к пристани и возьмем две бочки песка. Нужно срочно доставить их в порт.

Все, кроме Бойчука, удивленно уставились на своего шкипера. Бойчук, судя по его виду, догадался, в чем дело, и, словно в подтверждение слов шкипера, кивнул головой.

– Что ж это за песок и на кой черт он кому нужен? – поинтересовался Андрей. – Разве в порту своего песка нету?

– Получил заказ, – ответил Очерет, – а что там да к чему, могу и не спрашивать… Но говорят, что это золотой песок.

– В самом деле золотой? – подскочил Тимош. – У нас тоже про это говорили, но никто не верил…

– Да, золотой, – протянул шкипер, поглядывая на свою команду и следя за тем, какое впечатление произвели его слова на товарищей. Он видел, что никто из команды ему не поверил.

В нашем южном море очень мало островов, максимум наберется десятка два вдоль северо-западного побережья. Это все небольшие песчаные, иногда болотистые, поросшие травами, камышом или кустами куски грунта, отрезанные от суши неширокими протоками. К этим островам относился и Лебединый. Он шел параллельно берегу километров тридцать, но в самом широком своем месте насчитывал не более четырех километров. Восточная сторона острова поросла густым камышом и невысокими деревьями, где гнездились бесчисленные чайки, мартыны и бакланы – эти ненасытные рыболовы, которым рыбаки Соколиного выселка желали всяческих бед. Неподалеку от птичьих гнездовий часто встречались лисьи норы, уходящие глубоко под землю. Лисиц на острове было много, и чувствовали они себя в полной безопасности, поскольку в рыбацкие жилища наведывались лишь изредка зимой, а большую часть года жили за счет птичьего населения восточной части острова. Рыбаки почти не охотились, а потому звери и птицы чувствовали себя на острове привольно.

Остров назывался Лебединым потому, что осенью и весной его тысячами, а в некоторые годы и десятками тысяч, посещали лебеди, останавливаясь тут во время своих путешествий с севера в теплые края, а из теплых краев на север. Рассказывали еще, будто когда-то давно на этом острове жило много лебедей, пока их не перебили и не распугали. Но тех времен уже никто не помнил.

В середине острова над большой глубокой бухтой разместились четыре десятка рыбацких хат. Бухта называлась Соколиной, выселок тоже звался Соколиным. Кто у кого перенял название, никто уже не знал.

Кроме выселка на острове разместились еще два жилища: дом инспектора рыбного надзора Якова Ковальчука, который стоял примерно километрах в двух к востоку от выселка, и маяк на западном конце острова. От маяка в море выходила песчаная коса, заканчивавшаяся длинной грядой подводных камней. В основном из-за этих камней здесь и поставили маяк. В темные ночи огонек маяка виднелся миль за десять-двадцать, а когда околицу окутывал туман, на маяке ревела сирена, звук которой долетал аж до Соколиного выселка.

В солнечные дни далеко с моря было видно белую башню маяка и такой же белый чистенький домик, который к ней прилип. В том доме жил с семьей смотритель маяка, Дмитро Филиппович Завирюха. И в том же доме родился его сын Марко. Марко был средним в семье. Старшая сестра Мария, выйдя замуж за рыбака, уже три года жила в Соколином. Теперь на маяке оставались отец, мать, старый дед Махтей – отец матери, и восьмилетний брат Гришка.

Марко до пятнадцати лет не был нигде за пределами острова. С десяти лет он учился в школе, в Соколином, где на все классы был один учитель, поскольку учеников в школе было чуть больше тридцати, а в пятом, шестом, седьмом классах – по одному, по два. В пятнадцать лет Марко впервые покинул остров. Он ездил вместе с учителем в село Зеленый Камень, расположенное на суше, километрах в двенадцати от Соколиного, и там сдал экзамены за седьмой класс. После окончания школы, посоветовавшись с отцом, паренек решил поступить юнгой на какую-нибудь шхуну, поплавать год-два, а потом, имея практический опыт, поступить в мореходный техникум.

В это время Стах Очерет искал на «Колумб» нового юнгу, поскольку его юнга перешел на океанский пароход.

Стах охотно согласился принять к себе Марка, которого хорошо знал, потому что на Лебедином острове все хорошо знали друг друга. Пареньку назначили зарплату, питание и спецодежду. Его это полностью устраивало. В его обязанности входило приготовление еды для команды и рыбаков, когда те бывали на шхуне, поддержание чистоты, помощь, когда можно, рулевому и мотористу, а также выполнение мелких поручений шкипера. Юнга был на шхуне самым грамотным, поэтому именно ему вменили в обязанности ведение различных записей, поскольку сам Очерет крайне неохотно брался за карандаш, давая предпочтение своей памяти и расчетам в уме.

Второй год работал Марко на «Колумбе». Теперь он часто бывал на острове, посещал на шхуне соседние рыбацкие артели, ближайшие пристани и часто гостил в порту небольшого курортного городка Лузаны. За это время юнга крепко сдружился с остальной командой и стал любимцем маленькой моряцкой семьи. Когда было нужно, он заменял рулевого или моториста, в плаванье умел ориентироваться по компасу, звездам и берегам, самостоятельно ставил паруса и вел шхуну в желаемом направлении при любом ветре, запускал и глушил мотор, разбирался в рыбе, которую они принимали, знал, где и какие сети нужно ставить и многое другое.

Он был осторожен, но не боялся ветра и волн. Несколько раз за это время их заставал в море сильный шторм. Однажды ветер порвал паруса, закончилось горючее, мотор перестал работать, и шхуну заливали огромные волны. Казалось, вот-вот ее полностью зальет или перевернет, и рулевой Андрей испугался. Но Стах накричал на Андрея, они поставили шхуну против волны, и так продержались два дня. Когда шторм начал стихать и ветер переменился, подняли кливер и потихоньку доплыли до своего острова.