Заметив, что шхуна повернула к ним, они встревожились. Однако решили выдать себя за пострадавших в аварии на корабле, причем командир-пират должен был исполнять роль матроса, который от страха потерял голос. В общем, Анч ждал шхуну, готовый придумать какую угодно историю и действовать в зависимости от обстоятельств. Но шпион узнал «Колумб». Договорились подняться на шхуну и при первом удобном случае застрелить, по крайней мере, двоих, а остальных заставить повернуть шхуну в море, держа курс на место назначенной встречи с пароходом-базой.
Эти ожидания осуществились практически полностью, хотя появление Марка и Яси их чрезвычайно встревожило и даже напугало. Но вскоре они успокоились, считая, что выброшенные ими в море спаслись по какой-то счастливой случайности. Они торопились и даже не спросили юнгу о том, как это случилось. Девочка же теперь уже наверняка погибла. Такая же судьба, вероятно, ночью, ждала юнгу и моториста, потому что ни шпион, ни пират не собирались оставлять живых свидетелей своих поступков.
Шхуна шла на юг полным ходом. Анч предупредил, что при плохой работе моторист самостоятельно со своего места не сойдет и вообще никогда уже не будет ходить. Командир-пират не отходил от юнги. Следить за работой двух человек захватчикам было удобно, но они также понимали, что доверять пленникам нельзя. Чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения, решили связать мотористу ноги и жестко спутали их двойными стопорными узлами. Узлы вязал рыжий пират, хорошо знавший, как это делается. «Как опытный боцман», – подумал Левко. Теперь моторист стал практически полностью беспомощным: хотя руками шевелить мог, но развязать узлы – никак. Их можно было только разрезать, но большой складной нож, который Левко всегда носил при себе, пираты забрали.
Марка пока что не связывали. Пират стал у руля, а его заставили выбрасывать со шхуны рыбу, потому что, с точки зрения захватчиков, большой груз уменьшал быстроходность «Колумба», к тому же рыба, заполняя палубу, мешала свободно передвигаться. После получасовой работы Марка на палубе стало удобнее. Марка снова поставили у руля, ноги ему связали не так, как мотористу, а спутали, как путают коней, потому что рулевой должен был стоять, а не сидеть. Марко даже мог медленно передвигаться.
Солнце село, и захватчики почувствовали облегчение, потому что в темноте, не зажигая на шхуне огни, ощущали себя в полной безопасности. Так они надеялись, не выдавая себя, обойти каждое судно, которое могло встретиться им на пути. Как только на небе появились звезды, командир-пират принялся точно определять свое местонахождение. Когда он приступил к своей работе, Марко забеспокоился. Он считал, что для того, чтобы сделать необходимые вычисления, рыжий, несомненно, зайдет в рубку. Там ведь, рядом с раненым шкипером, лежал почти невредимый Андрей Камбала. Кто знает, что он там делает! Хотя Марко и знал его как большого труса, но надеялся, что в этот раз рыбак не побоится расправиться с пиратами. Несомненно, если бы на месте Андрея был Левко, Стах или даже он, Марко, они воспользовались бы присутствием пирата в рубке и разбили бы ему голову. Это можно было бы сделать хоть бы и противопожарным инструментом, который там был. А потом уже, отобрав револьвер, смогли бы справиться с Анчем, до поры прячась в рубке как в крепости. Юнга больше следил за рыжим, чем за рулем и курсом шхуны. Суровый оклик Анча заставил Марка вернуться к своим вынужденным обязанностям. Тем временем пират прекратил астрономические наблюдения и взялся за вычисления. Но он не заходил в маленькую рубку, вероятно, не желая находиться в обществе покойника и тяжелораненого. Рыжий был очень доволен своими вычислениями. Об этом юнга догадался по интонации разговора пирата со шпионом. И правда, им оставалось шесть-семь часов хода до места, где предполагалась встреча с пароходом-базой.
Марко пытался раскусить, для чего пираты, захватив шхуну, двинулись на юг. Вначале он думал, что они выбрались на специальную «охоту», шхуну потопят, а людей заберут в плен для допросов, и все ждал, что вот-вот появится подводная лодка. Хотя Марко сомневался: как это так, чтобы командир подводной лодки мог покинуть свой корабль? Для этого должно было произойти что-то чрезвычайное. Парню пришла в голову мысль, не потерпела ли лодка какую-то аварию, и он подумал о Люде. От этой мысли по спине пробежал мороз. Девушка могла каким-то способом осуществить их замысел по уничтожению лодки, но при этом, скорее всего, погибла. Ну, а если с лодкой случилось что-то другое, то где же она все-таки? Марко дождался, когда Анч приблизится к нему и спросил:
– Скажите, где Люда Ананьева?
Смерив юношу циничным взглядом, шпион, как всегда, когда ему не нужно было скрываться, насмешливо скривился и сказал:
– Вас интересует судьба милой девушки Люды? Обещаю: когда мы завершим рейс на «Колумбе» и если вы все время будете старательно выполнять свои обязанности, я отвечу на этот вопрос.
Анч повернулся к юнге спиной, сделал два шага, снова повернулся и так стоял с той же насмешливой улыбкой, крепко сжимая в руке револьвер. Зная Марка, он опасался его даже связанного, но утешал себя мыслью, что по окончании этого рейса нацелит ему в лоб дуло револьвера и скажет: «Сейчас вы, юноша, отправитесь в гости к милой Люде».
Темнота окутывала море. Сегодня она все же была не такая плотная, как предыдущей ночью, потому что узенький серп молодого месяца блестел на западе и добавлял свой свет к мерцающим звездам. Пират-командир почти каждые десять минут заглядывал к Левку, чтобы проверить, как работает мотор, и едва ли не каждые пять минут проверял, правильно ли Марко держит руль. Время от времени он поправлял рулевого движением руки и что-то сердито лепетал на своем языке, когда тот хоть немного сбивался. Марко видел перед собой половину спины Левка, рубку и Анча, который, вероятно, собирался в нее войти. Несмотря на сумерки, парень четко видел, что шпион протянул руку к двери. Юнга замер. Ему хотелось, чтобы в этот момент рыжий стоял возле него. Тогда, едва бы услышав шум в рубке, схватил бы рыжего и уже не отпустил бы, несмотря на револьвер, или скатился бы вместе с ним с кормы в море. Но Анч не открыл рубку, потому что в это время его окликнул пират-командир. Рыжий что-то показывал шпиону в море. Марко тоже посмотрел и увидел далеко по их курсу один красный и левее, повыше, два белых огня, один над другим. Какой-то пароход с буксиром пересекал им путь слева. Захватчики перебросились несколькими словами, но, понятно, такая встреча их не беспокоила.
После этого Анч подошел к Левку. Моторист обратился к нему, и Марко хорошо слышал их разговор.
– Я хочу посмотреть раненого, – сказал моторист. – Может, ему нужно помочь сделать перевязку или подать воды.
– Это можно, – ответил Анч. – Сейчас я туда загляну, а потом пущу вас.
В этот раз Анч взялся рукой за дверь и потянул ее на себя, чтобы открыть, но дверь не поддавались. Думая, что она просто застряла, шпион дернул сильнее – дверь не открывалась. Тогда он взялся обеими руками за скобу, но ничего сделать не смог. Шпион как будто оторопел. Марко не видел выражения его лица, но чувствовал это по его движениям. Даже в темноте было заметно, что они какие-то неуверенные. Сердце юнги колотилось. Значит, Андрей заперся в рубке и отсиживается там. «Что он собирается делать?» Марко знал их рубку. Она сделана из толстых дубовых десятисантиметровых досок в два слоя. Рубка полностью осталась от старого судна, которое неизвестно откуда попало на берег Лебединого острова. Дуб сох, мок и становился еще крепче. Двери, правда, вполовину тоньше, но изнутри в них были забиты крепкие железные скобы. Однако затея Андрея Камбалы все же казалась очень опасной, потому что пираты, в конце концов, могли его расстрелять, если не через стену, то через дверь или через иллюминатор, потому что сам он в таком состоянии абсолютно ничем не угрожал захватчикам. Анч оставил дверь рубки, подошел к пирату-командиру и о чем-то с ним заговорил. Разговаривали они тихо, хотя никто их не понимал. Очевидно, их беспокоила закрытая дверь.
