— Все будет сделано, — тихо ответила целительница и подала знак своим помощницам.

Тогда Гораций взмахнул рукой, и его оруженосец тут же подвел к друзьям двух поджарых скакунов. Вслед за ним эльфы из королевской гвардии тоже вели на поводу уже оседланных для путников лошадей.

— Нам придется проехать сквозь город вон к той Цитадели, чьи башни возвышаются над всеми домами, — пояснил Гораций.

Но Альрут вдруг остановил оруженосца, протянувшего ему поводья.

— Король Гораций! — торжественно обратился он, — позвольте предложить вам проехать к Цитадели верхом на драконах.

— Это честью будет для нас, — подтвердил Рюк, подгибая под себя передние лапы, чтобы король мог легко взобраться в корзину, все еще прикрепленную к чешуйчатой спине дракона.

— И для меня тоже, — отвечал Гораций, с помощью Альрута взбираясь в это просторное «седло». Рядом с ним сел его оруженосец, не выпуская из рук знамя Оринора, а позади короля расположились все пятеро друзей, затем к ним присоединился и Альрут.

Процессия двинулась в путь под ликование толпы. Драконы медленно и важно вышагивали по площади. Справа и слева от их золотистых боков ровным строем вышагивали воители Горация в зеленых плащах и с резными луками в руках. К плащам многих из них были прикреплены оленьи шкуры, морды которых вместе с ветвистыми рогами возлежали у эльфов на головах. Чуть позади королевского войска, громыхая тяжелыми латами, топотали дружинники Грома. Они с любопытством вглядывались в лица эльфов, провожавших своего короля до дверей Цитадели.

Селена с грустью смотрела на Зигрида, с которым она так и не успела перемолвиться, а Моран, сгорая от ревности, пожирал глазами то эльфийку, то ее возлюбленного. Селена теперь была еще прекраснее, чем когда бы то ни было. В течение долгого путешествия ее короткие волосы порядком отросли, и теперь в них сверкали яркими красками лесные цветы, столь не похожие на блеклые и однообразные растения, которые Хару встречал подле Цитадели ведьмаков. Даже грубые доспехи не могли затмить красоты эльфийки. Теперь на ее плечах красовался фиолетовый шелковый плащ с золотыми фибулами.

Моран от злости так стиснул край корзины, что тот хрустнул и сломался под натиском его пальцев. Хару бросил на воина снисходительный взгляд, чувствуя в своей душе нечто похожее на его состояние.

Окружающая обстановка всеобщей радости и воодушевления задавала положительный настрой, и вскоре Хару отставил тяжкие думы и обратил свое внимание на красоту эльфийского города.

Прочность, но одновременно утонченность и красота строений Лакриона захватывала дух. В них виделась величавая торжественность, и отражался стойкий и прекрасный дух эльфийского народа. Даже золотисто — зеленые стены зданий сквозили какой — то вековой мудростью. Высокие, стремящиеся к небу дома с острыми железными флигелями на крышах, были разбросаны на неровно возвышавшихся над землей холмах. Холмы из скалистой серой породы все поросли мхом и изумрудной травой. Здесь все: каждый камень или скала были хоть наполовину, но сокрыты зеленым живым настилом. Даже булыжники, устлавшие главную площадь города, не могли сдержать бурную растительность.

На вершины холмов и утесов, на которых возвышались дома, вели ступени, выбитые прямо в земле и покрытые неотполированным мрамором. Город будто имел несколько ярусов. Так, по крайней мере, казалось из — за многочисленных мраморных лестниц.

Сами дома эльфов имели островерхую крышу, украшенную великолепной резьбой по деревянным балкам. Окна были круглые, и рамы их пестрели узорчатыми наличниками. Порталы дверей украшались слюдяными орнаментами, а стены жилищ оказались выкрашены в темно — зеленый, золотистый или белый цвета, поверх которых так же бежали легкие витиеватые узоры.

Сквозь Лакрион, изгибаясь серебристой лентой, тек ручей, убегая куда — то вглубь Эльфийского леса, который обрывался точно у стен города. Драконы, разбрызгивая прозрачные капли ручья, двинулись вброд.

Хару отчетливо слышал недалекий рев прибоя и колокол пристани, но само море и легкие эльфийские корабли были сокрыты из вида великолепным утесом, нависшим своей каменной громадой над всем Лакрионом. Именно он в первую очередь бросался в глаза восхищенным путникам. Вокруг него по спирали тянулась широкая, вымощенная разноцветными булыжниками тропа. Ближе к вершине она превращалась в целое плато, которое оканчивалось острым каменным когтем, резко обрывавшимся вниз. А там, внизу, охватив подножие утеса своими зелеными ладонями, разостлались кустарники, путавшиеся в стволах могучих деревьев, чьи высокие кроны щекотали листвой когтеобразный выступ. Но все эти красоты ниспадали перед силой и великолепием мощной твердыни — Цитадели Лакриона.

Она громоздилась точно на плато скалы, взирая на весь город со своего пьедестала. Вся она была выстроена из твердой как гранит зелено — черной каменной породы, которую Хару никогда раньше не видывал. Цитадель сливалась с утесом в единое целое, составляя продолжение его и, устремляясь ввысь, к небу, она венчала себя острыми высокими башнями. В центральной и самой толстой башне из всех приветственно горело яркое пламя, а на шпиле трепетал герб Оринора, полускрытый белыми облаками.

Хару был очарован и поражен увиденной им красотой. В его ушах будто звучала тихая протяжная мелодия: чей — то нежный голос, окруженной звуками флейты. Он лился то мелодично и ласково, то возвышался до самых верхних нот, звуча как крик души храброго воителя. И тогда медленная музыка взрывалась звуками труб и барабанов.

Так увидел Хару саму сущность эльфийской души, и от этого видения у него захватывало дух. Он почувствовал, как Селена положила руку ему на плечо.

— Я же обещала, что ты еще увидишь эльфийский город во всей своей красе, — довольно заявила она.

— Лакрион прекрасен! — искренне вскричал Хару, чувствуя, как от напряжения у него вспотели ладони, и сердце бьется быстро и сильно.

— Постой! — ответила Селена. — Ты еще не видел Лакрионский Храм. По дороге в Цитадель, мы непременно увидим его.

Хару со рвением бросился к борту корзины, с радостью обсуждая увиденное с Ирен и Громом, которые были поражены не меньше, чем он сам.

Горожане все так же продолжали шествовать вслед за процессией.

— Смотрите внимательней, — обратилась Селена к друзьям, — сейчас вы увидите его.

Из — за соседнего холма вдруг выдвинулась могучая зеленая и пышная крона великолепного дуба — старейшины. Он, конечно, не мог сравниться с размерами дуба Диррикан, но само его величие и какое — то благоговение, разлитое вокруг кроны, безмерно восхищало. Огромное дупло зияло в середине дуба, уходя куда — то в мягкою полутьму полого ствола. Края дупла были обиты золотистым обрамлением, а к изысканному входу вела лестница в виде сплетенных между собой толстых корней. Над морщинистым дуплом навис тяжелый карниз с черепичной крышей, а чуть выше входа, по всей окружности ствола были выбиты маленькие оконца с разноцветными стеклами — мозаиками.

Гораций поднялся со своего места и рукой указал на чудесный дуб.

— Это — Лакрионский Храм, — пояснил он, обращаясь к затихшим от восторга друзьям. — Священное место для эльфийских жрецов Хранителя Гонандорфа. Они — сторожа вековых знаний, которые хранятся во чреве этого дуба. Все изнутри увешено полками с книгами, и нет здесь такого свитка, о котором не ведали бы наши мудрецы.

Хару так долго вглядывался в изумрудную крону дерева, что и не заметил, как драконы медленно взошли по широкой тропе на утес, остановившись у ворот цитадели. Сюда горожан не пустили стражники, и король остался наедине с друзьями и своими ближайшими воинами.

Оруженосец подал королю руку, и тот легко соскочил на землю, поблагодарив драконов за прекрасную поездку. Хару тоже молча выбрался из корзины и подошел к краю утеса. Рядом с ним встали Гром, Ирен, Альрут, Селена и Моран, а король, не мешая друзьям любоваться открывшимся пейзажем, стоял чуть поодаль, закрыв глаза и подставив лицо свежему ветру.