Дух шагнул к ведьмаку, обдавая его призрачным эфирным туманом, из которого была соткана его нематериальная сущность.

— Ты так любишь ее, — прошелестел дух, — что готов убить? От твоей руки уже пал Гирун, и эта смерть останется с тобой навсегда, но что будет, если ты убьешь Ирен? Сможешь ли ты себе простить это?

Слова Вульфгара врезались, словно лезвие в обезумевший разум Хару. Ведьмак схватился за голову, в его сознании началась, наконец, борьба света и тьмы. Голова будто готова была взорваться, тысячи воспоминаний и образов проносились перед колдуном. Он упал на колени и в бессилии зарычал.

Давняя обида, которую он так долго вынашивал в своем сердце, оказалась сильнее. Она вновь медленно возвращала свои позиции, отравляя доводы чистого разума. Ведьмак упивался ею, позволял ей вгрызаться в душу, даже не подозревая, во что она может превратить его. Для Хару теперь ничего не значили ни Сфера, ни друзья, ни судьба ведьмаков — все отодвигалось назад перед его горем, которое породило гнев, столь ловко подхваченный темной энергией, бушевавшей теперь подобно проснувшемуся вулкану.

Вновь взятый в плен темной энергией, Хару поднялся с земли, ухмыляясь в лицу Вульфгару. Измененное сознание ведьмака ликовало, радуясь победе над психологическим натиском Хранителя.

Хару вновь двинулся к пропасти, игнорируя голос Хранителя, отдававшийся у него в голове. Он знал, что силы могучего ведьмака на материальном уровне были крайне ограничены. И Хару не боялся его.

Тогда дух отстранился в тень и, вновь вспыхнув ярким светом, превратился на этот раз в два новых силуэта. Хару желал скорее покончить со всем, однако не смог не повернуть голову хоть на мгновение.

Навстречу колдуну летящей походкой, скрестив руки на груди, вышел Аватар Гирун. Даже в образе духа темного эльфа можно было узнать по серой коже.

Что — то всколыхнулось внутри Хару, и он, выпрямившись, стал вглядываться в расплывчатый силуэт.

— Я не держу на тебя зла, Хару, — произнес он. — Но я не хочу, что бы тьма, гнетущая тебя, погубила еще кого — то. Если это произойдет, ты вновь взвалишь на себя бремя вины, но сможешь ли ты его нести? И сможешь ли уберечь своих друзей от самого себя?

Ведьмак заколебался, затухшим уголком сознания ощущая правоту слов Гируна. Хару сделал шаг к Аватару, чувствуя, как просыпается в сердце боль, принесенная давным давно смертью темного эльфа. Юноша с усилием открыл рот, пытаясь просить о прощении, но дух Гируна уже отступил назад и исчез в серебристом сиянии.

Тогда навстречу Хару выступил второй силуэт. Невидимые порывы ветра Утопии смели сияние, и перед ведьмаком предстал лукаво улыбающийся Адер: таким Хару хранил образ друга в своей памяти. Ведьмак посмотрел в глаза умершему другу, и уже просыпавшаяся воля, взревев, яростно кинулась в схватку с темной энергией. Хару, скривившись, издал нутряной вопль, чувствуя, как сражаются внутри него две его сущности.

— Ну не может у вас быть все просто! — хихикнул Адер. — Вы двое всегда все любили усложнять! Давай же, Хару! Покончи с этим безумием, а то скоро начнешь убивать даже тех, кто тебя по случайности толкнул. И уж поверь мне, сердце Ирен всегда принадлежало только тебе. И вы оба были мне ближе всех на этом свете, как и теперь, даже после моей смерти.

Адер улыбнулся и, подмигнув другу, растворился в ночи.

Хару оцепенело повернулся к пропасти. Ирен все еще держалась, преодолевая дрожь в уставших руках.

— Адер прав! — крикнула она. — Я люблю тебя, но не могу видеть тебя таким! Надеюсь, ты найдешь в себе силы побороть тьму. Прости меня…

Колдунья ослабила окровавленные ослабевшие пальцы, и последние клочья земли обвалились под ее ногами.

— Нет! — закричал Хару, сбрасывая с себя последние оковы тьмы.

Не думая о том, что делает, ведьмак бросился в пропасть вслед за Ирен. В падении он успел лишь перехватить ее руку и закрыть глаза в ожидании приближающейся смерти. Сколько это длилось? Несколько минут или всего лишь считанные мгновения? Сколько бы ни было, время для Хару потекло бесконечно долго.

Ни одна мысль не проносилась в его голове: все свое внимание ведьмак сосредоточил на ощущении теплой ладони подруги, истово желая, чтобы оно не исчезло, чтобы не оставляло его в одиночестве.

Но когда любопытство, наконец, пересилило страх, Хару открыл глаза, устремив взгляд на верхушки качающихся деревьев. Ведьмак еще долго следил за их монотонным танцем, прижимая к себе лишившуюся сознания Ирен, не пытаясь осознать, каким чудом они оба остались в живых.

— Это ты спас нас? — прошептал ведьмак, обращаясь к невидимому Хранителю, не ожидая, однако, услышать ответ.

Но внезапно в голове юноши прозвучал ясный голос Вульфгара:

— Нет. Это ты. Ты сам воззвал к своим обеим силам. Поздравляю, Хару! Ты восстановил чакру равновесия!

— Спасибо, — отозвался ведьмак, обращаясь ко всем трем посетившим его сегодня душам. Все их слова навсегда сохранились в голове Хару. Гармония больше никогда не будет нарушена. Он чувствовал это.

— Хару, — слабо произнесла Ирен, — мы сделали это. Теперь мы готовы к битве со Сферой.

— Это ты мне помогла! — благодарно отозвался Хару. Твои последние слова пробудили меня. Равновесие восстановлено! Теперь я могу полностью контролировать свои силы и даже бросать их в бой воедино…

— Меня это тоже кое-чему научило, — призналась Ирен, глядя в глаза Хару. — Я пыталась воспитать в себе чувства и волю хладнокровного воина. Я считала, что только так мы сможем одержать победу. Я старалась раздавить все свои чувства к Морану, Селене, Грому, Горану… тебе. Но теперь я поняла, что наша сила в единстве и дружбе, это то…

— … чего нет у Сферы и ее прислужников, — закончил радостный Хару. — Я рад, что ты это поняла….

Так они и сидели, обнявшись, встречая на краю обрыва рассвет.

Месяц Длинных Ночей — самый первый месяц зимы вполне оправдывал свое название. Здесь, ближе к северу, зима была особенно лютой. Отсюда было далеко до теплых бризов, часто приносимых с Белого моря и до раскаленного ветра, плывущего из пустыни Тарин, расположенной глубоко в королевстве людей. От берега Белого моря ведьмаков отделяло больше двух месяцев пути верхом, и Хару с тоской и неохотой думал о мучительном марш броске, который предстояло проделать им и дриадам, когда прибудут вести о выступлении Сферы. Пусть их путь и не лежал точно до самых морских берегов, а оканчивался в Безмолвных степях, где условились встретиться все войска Великого Союза, однако, для такого перехода понадобится точно не менее двух месяцев.

Хару отбросил неприятные мысли и глянул вдаль. Отсюда, с высоты одной из башен полу разрушенной Цитадели, зеленый массив леса Ирмуллар резким контрастом выделялся среди белых сугробов. Шумящие листвой дубы и осины на фоне серебристого снега выглядели одновременно прекрасно и пугающе. Хару уже в который раз задумался о том, что же за магия позволяет деревьям не спать зимой. Спросить об этом у Игларии он как — то не успел, а теперь ее рядом не было и никого из ее дриад или друидов тоже. Хару изредка видел их на краю леса, но к стоянке ведьмаков они не приближались.

Ведьмак беглым взглядом осмотрел разостлавшуюся под Цитаделью стоянку, ныне укутанную покрывалами снега. Гневно ревел ветер, вздымая белые хлопья и стараясь забраться под дубленые куртки и меховые безрукавки вышедших на улицу людей. Несмотря на холод, стоянка живо гудела: из многих палаток шел аромат готовящейся пищи, рядом размеренно звенел молот оружейника, а прямо под стенами Цитадели наставники работали с учениками.

Про себя Хару довольно отметил, что его собратья в достатке. Он теперь часто следил за благополучием ведьмаков. Эту обязанность на него возложил Горан. Вместе со своим старым наставником, Ирен и Старейшинами они часто объезжали все стоянки, которые тянулись далеко за пределы территории Цитадели. Только вчера они вернулись из двухдневного путешествия к лагерю, который обустроили себе бывшие жители деревни Кулгар. Кулгарцы, как и колдуны из других деревень и городов, вполне сносно существовали среди лесов и полей, когда — то давно принадлежавших ведьмакам. Охота, особенно при помощи магических ловушек, была легкой: звери, давно не видывавшие людей, перестали их бояться. К тому же, положение колдунов облегчалось еще и тем, что они не были подвержены болезням, которые часто случались в подобных лагерях беженцев. Ведьмаки, из поколения в поколение закалявшие себя магией и зельями были не восприимчивы к большинству заболеваний.