Ведьмаки медленно двинулись назад к Цитадели, решив слегка удлинить свой переход и пройти по берегу лесной реки, срывавшейся в земляной, поросший мхом обрыв. Он был таким глубоким, что его конца не было видно, и лишь блистающая в глубине серебристая лента воды обозначала подножие обрыва.

Через трещины на отвесном склоне пробивались редкие кусты, упрямо стремящиеся ввысь по неровным земляным стенам обрыва.

Вдруг черное небо рассеялось, открыв путникам луну, которая осветила прозрачный ручей и две великолепные статуи на самом дне, возвышавшиеся у подножия водопада. Высеченные умелой рукой из природного серого камня, они словно были частью этой природы, безмолвно охраняя покой реки, питающей лес. Один из стражей изображал женщину, чье тело напоминало ствол ветвистого дерева, а руки были тонкими ветвями с длинными крючковатыми пальцами. И лишь лицо женщины было человеческим, но слишком прекрасным для обычного смертного.

Второй страж был мужчиной с длинными волосами и мускулистым обнаженным торсом. В напряженных руках он держал натянутый лук, чья стрела наконечником была устремлена в небо. По спине каменного стража монотонно бежала вода, капающая с длинных изогнутых оленьих рогов, возвышающихся на голове статуи.

Это была одна из святынь дриад. Так Дети леса понимали свою жизнь. Свои силы, как магические, так и телесные они черпали из природы, окружающей их.

— Как красиво… — прошептала Ирен, вслушиваясь в гортанное рычание водопада, стекавшего с обрыва.

Хару, пораженный красотой этого места, скрестил на груди руки и, подойдя к краю обрыва, слегка склонил голову в поклоне, принося дань чужой вере.

Ирен подошла ближе к краю, но вдруг ветви кустов, в середину которых она шагнула, разомкнулись, и девушка провалилась во впадину, столь тщательно замаскированную природой.

Хару услышал ее полный ужаса крик и, на дрожащих ногах подбежав к краю, руками разорвал тугие ветви ползучих кустов.

— Ирен! — в исступлении закричал он.

— Я здесь! — послышался усиленный эхом ответ.

Колдунья, обдирая пальцы в кровь, пыталась удержаться на крохотном земляном выступе, который каждое мгновение предательски крошился под ее ногами.

— Постарайся не двигаться! — крикнул Хару, видя, как рушится ненадежная опора.

Ведьмак распластался на земле и протянул к Ирен руку, но сумел лишь кончиками пальцев коснуться ее ободранной о камни ладони.

— Попробуй магию земли! — предложила Ирен, что есть силы вжимаясь в склон обрыва.

— Ты что? — опешил Хару, от изумления даже отдернув руку. — Мне известны лишь некоторые боевые приемы этой магии, но, боюсь, у меня не…

— Послушай! — взмолилась Ирен. — Я не смогу здесь сосредоточиться, но ты сможешь! Просто используй свои силы и попроси у леса помощи! Помнишь? Иглария сказала, что лес будет охранять нас!

Хару нервно кивнул, видя истину в словах колдуньи. Он сел на землю, опустив руки в мягкую траву, столь не привычную для начала зимы.

Ведьмак обратил свой слух к рычанию водопада и позволил себе унестись в звуки песни, непрерывно доносившейся из чащи леса. Монотонно пульсируя и ворочаясь где — то рядом с сердцем колдуна, стала просыпаться энергия.

Колдун, качаясь из стороны в сторону в такт усыпляющей мелодии, впал в своего рода магический транс, ощутив вдруг все живое вокруг себя.

Полностью отделившись от своей телесной оболочки, Хару пустил ветви золотистой светлой энергии в землю, и они понеслись сквозь сонные деревья в самую чащу, откуда и исходило самое громкое пение.

Там сходили со своих мест деревья, переставляя корни и продвигаясь все ближе к самому сердцу леса, где стояло дерево с фигурой человека и лицом женщины…

Хару сразу узнал богиню дриад, статую которой видел у подножия водопада. Но то была не каменная мертвая фигура, а живое существо, полное внутренней силы и красоты.

Ведьмак ощутил все это мгновенно, будучи на более чувствительном энергетическом уровне духов. Он позволил себе раствориться среди патриархов дубов, приветствующих вместе с тысячами маленьких фей, матерь леса.

Затем юноша приблизился к зеленому лицу божества и встретил на себе ее доброжелательный взгляд желтых глаз. Ему не нужно было оговаривать свою просьбу, он просто подумал о ней. Дерево подняло тонкую ветвь, отдаленно напоминающую руку и, озарив ладонь изумрудным свечением, опустило ее прямо в клокочущий сгусток энергии.

Хару проснулся, словно от толчка. Он все еще сидел на краю обрыва. Изумрудные искры все еще плясали на его груди. Как никогда раньше ведьмак чувствовал сейчас жизнь этого леса, понимая теперь самую суть магии земли.

Юноша с улыбкой встал на ноги, ощущая в себе прежде неизведанную силу. Он поднял руку и ощутил, как длинные стебли ползучих кустов охотно повинуются ему. Хару понял, насколько сильна его власть сейчас над всем живым. Он бросил взгляд на беспомощную Ирен, и вдруг в его душе зародились гнев и ярость, пробужденные давними воспоминаниями и обидами.

Колдун дико ухмыльнулся и, даже не думая противиться заполнявшей его темной энергии, отстранил руку, и стебли кустов вновь опустились на землю. Где — то глубоко внутри с ним сражалась светлая сторона, взывая к разуму, требуя остановить безумие, воцарившееся в его душе, но Хару, опьяненный жаждой мести, уже перестал противиться зову тьмы.

Он ступил на край обрыва, злорадно вглядываясь в лицо Ирен.

— Что ты медлишь? — всхлипнула Ирен, чувствуя, что свершается нечто непоправимое.

Хару, расплывшись в злорадной улыбке, сжал кулаки, из которых уже начинала вырываться, теряя терпение, темная энергия в форме черного тумана.

— Ты любила Адера! — прошипел Хару, чувствуя, как от напряжения у него из носа потекла струйка крови. — И ты предала меня!

Глаза Ирен лихорадочно забегали, девушка пыталась осознать, о чем толкует ее друг.

— Тогда, при Валиоре ты сказала мне это, — упиваясь близостью мести подсказал Хару.

По глазам Ирен ведьмак понял, что она вспомнила тот разговор, который так неудачно он начал с ней всего за несколько минут до начала сражения. Теперь все становилось на свои места.

— Но я не договорила тогда! — вскричала Ирен, в ужасе прижимаясь ближе к склону обрыва. — Всадники Фордхэма не дали мне сказать. Конечно, я любила Адера, но как своего верного друга, как брата! Неужели ты этого не понял?

От отчаянья Ирен не сумела сдержать слез. От этого ее зеленые глаза стали казаться двумя бездонными прудами. На миг разум Хару прояснился, стараясь разбить оковы мрака и воззвать ведьмака к благоразумию, но разбушевавшаяся темная энергия уже вошла в раж и с новой силой захлестнула своего хозяина, навевая лживые мысли и образы.

— Ты врешь! — закричал колдун, чувствуя, как от переполняющей его силы даже голос становится подобным рычанию зверя. — Ты всегда мне врала.

Едва сдерживая безумный хохот, Хару поднял руку, и тут же вокруг его ладони закрутилась черная сфера, уже готовая обрушить сыпкий настил под ногами девушки.

— Прошу… — одними губами прошептала Ирен, глядя полными слез глазами в расширившиеся зрачки мага.

Но тьма уже полностью подчинила его себе. Ирен закрыла глаза и, спустя миг после удара сердца, увидела сквозь закрытые веки ослепляющий свет. Решив, что конец близок, девушка в ужасе впилась ногтями в землю и еще крепче зажмурила глаза…

Хару, уже готовый умертвить свою подругу, вдруг был сбит с ног белым свечением, резавшим глаза, словно ножом. Ведьмак вскрикнул и закрыл лицо руками. Темная энергия на несколько мгновений съежилась внутри него, уступая место более могущественной силе: животному страху за жизнь.

Однако первичный испуг быстро спал, и колдун поднялся на ноги. Прикрывая глаза рукой, он ступил навстречу яркому сиянию, чувствуя, как сила, пульсируя в жилах, возвращается к нему.

Вдруг, сияние померкло, и глазам Хару предстал дух Хранителя Вульфгара, явившийся из астрального мира Утопии. Его взгляд, полный решимости, встретился с безумными глазами Хару, покрывшимися сеткой кровавых сосудов.