— Вперед! — послышался охрипший, но уверенный и властный окрик Горана.

Его возглас эхом прокатился по рядам. Воины и полководцы подтверждали команду и тут же срывались с места. Гонка возобновилась.

Рядом с Хару летела Ирен, мысленно поддерживая его добрыми напутствиями, пытаясь сохранить внешнее спокойствие и передать его другу. Но ведьмак чувствовал, что и сама она охвачена ужасом, взирая на стремительно приближающийся лагерь врагов. Где — то там их ждала Сфера.

На секунду ведьмак отвлекся от приближающихся вражеских стягов и глянул на левый фланг конницы. Его охватил холодящий страх. Гораций с небольшим отрядом воинов уже давно оторвался от остальных и уже почти приблизился к самому входу в лагерь. Еще немного, и Хару потерял бы его из виду. Ведьмак попытался мысленно связаться с королем эльфов, чтобы отговорить его от безумного шага, но наткнулся лишь на нерушимую ментальную преграду.

Гораций тихо прошептал заклятие, и боль в распоротой голени слегка поутихла. Полностью исцелять себя он не хотел. Убрал боль лишь на столько, чтобы она не отвлекала его от выбранной цели. Он хотел сберечь силы. Даже самую маленькую крупицу сил. Он все твердо решил. Конечно, Хару сойдется в схватке со Сферой. Если кто и способен победить ее, так только потомок Вульфгара, открывший в себе два потока энергий души. Гораций знал, что мог помочь ведьмаку и страстно хотел этого. Он был уверен, что справится. Лагерь все приближался, копыта единорога отстукивали по земле глухую ритмичную дробь.

Он, конечно, не одержит верх над темной колдуньей, но он мог бы отвлечь ее внимание на себя, заставить ее потратить часть своих сил на сражение с ним. Она мудра, ее знания копились веками, но и сам Гораций проживал уже не первую сотню лет. Он был уверен, что сможет хотя бы частично истощить силы Сферы, а, возможно, даже ранить ее. Почувствовав, как Хару пытается установить мысленный диалог, эльф мягко отстранился от его призыва. Нет, никому не поколебать его решимость. Если ему повезет, друзья успеют и помогут ему в битве. Если же нет, он хотя бы умрет достойно.

Мелькнул первый черный стяг с изображением красного круга и креста внутри — знака темных ведьмаков, прозванного ими знаком абсолютной власти. Гораций стиснул зубы, весь подобрался и напружинил мышцы, поднял на уровне глаз сияющий серебром клинок.

Когда показались первые сторожевые башни, окруженные частоколом, эльфа вырвала из раздумий огромная крылатая тень, накрывшая его с головой. За ней стремительным потоком пронеслись другие. На миг сердце Горация радостно подпрыгнуло, всего на миг он допустил, что это, может быть, Вирджил на драконах возвращается из взятой Азшары. Но эту мысль король сразу отбросил. Вирджил во главе с несколькими десятками драконов, конечно, имел шансы на победу, но он уже бы давно объявил по ментальной связи об удачном разгроме войск Фордхэма. Это не мог быть он.

Гораций осадил единорога и дал знак своему маленькому отряду эльфов остановиться. В этот же миг черные кожистые крылья всколыхнули порывом ветра серебристые волосы короля. Гораций пригнул голову, опасаясь, что неведомые твари заденут его высокий шлем, украшенный стилизованной головой дракона и распростертыми крыльями на висках. Над головой пронесся скрежетчащий пронзительный визг, похожий на звук стекла, по которому резко провели гвоздем. Король поморщился — от противного визга вдруг заныли зубы.

Над полем боя кружили огромные летучие мыши, покрытые жесткой серо — бурой шерстью. Кончики их крыльев венчались длинными трехпалыми когтистыми лапами, а собачьи морды морщились в жутком оскале, обнажая клыки. Длинный верещащий визг вновь разнесся над долиной, и одна из мышей резко спикировала с высоты к земле. Только сейчас Гораций увидел, что к ее спине приторочено седло, в котором находился темный ведьмак, уже державший наготове объятую красным свечением руку. Мелькнул тяжелый плащ с изображением круга и креста, и вниз сорвался поток красного зарева, издававшего длинный протяжный гул. На миг весь мир вокруг стал алым. Все, кто попал под воздействие заклятия, с криками похватались за голову. Из их кожи, рта, ушей и глаз стала сочиться кровь. Под удар попало и несколько магов Зехира. Многие из них пытались в конвульсиях прочесть контр заклятие, но ничем не могли остановить этот жуткий процесс. Все продолжалось не более минуты, но Горацию показалось, что прошла вечность. Иссушенные белые тела несчастных повалились наземь, разбрызгивая огромную реку крови, которая даже не успевала впитаться в почву. И хоть ответный удар эльфийских лучников, дриад и колдунов не заставил себя ждать, эта жуткая расправа надолго повергла всех в оцепенение.

Ведьмаки и колдуны Зехира сыпали заклинаниями, атланты окрасили небо жгучими белыми молниями, от которых почти никому из летающих всадников не удалось укрыться. Четверо летучих мышей, настигнутых разной смертью, повалилось на землю, а их всадников, если они и оставались живы, убивало падение с высоты. Остальные десять или двенадцать летучих мышей взмыли высоко в небо, почти скрывшись под облаками, но затем раздался яростный визг, и огромные коричневые твари вновь нырнули вниз, уже защищенные энергетическим полем. Темные ведьмаки все вместе держали щит, из — за которого могли безбоязненно наносить удары. Вновь замелькали всполохи заклятий.

Гораций нахмурился, но быстро решился на то, что уже давно нужно было сделать. Дальше оттягивать было просто бессмысленно, хоть эльфу и безумно не хотелось оставаться в одиночестве в стане врага. Он обратился к своему маленькому отряду из двадцати эльфийских всадников:

— Вы нужны нашим друзьям, идите. Я прекрасно справлюсь сам. Пускай взор Хранителей следует за вами!

— Но мой король, ты же останешься совсем один! — воспротивился один из всадников.

— Не беда. Я живу уже не первую сотню лет и могу сам позаботиться о себе.

— Но когда речь идет о Сфере…

— Ни слова больше! — нарочито гневно пророкотал Гораций. — Идите немедленно. И… удачи.

Не дожидаясь ответа, король эльфов сорвался с места. Единорог быстро уносил его в самый центр лагеря, и вскоре палатки, флаги и сторожевые башни скрыли из виду эльфийских кавалеристов, провожавших короля взглядом.

С каждым ударом конских копыт Гораций все острее ощущал свое одиночество. Умный единорог, будто чувствуя смятение своего наездника, стал тихо и успокаивающе пофыркивать, перейдя на неспешную рысцу. В галопе надобности не было. На Горация никто не нападал, хоть он и не раз видел в башнях и за баррикадами грубые морды орков, а над головой мелькала череда теней от кожаных крыльев. Летучие твари и не думали нападать на него, а с диким визгом проносились к месту сражения. Это Горация не на шутку озадачивало и даже слегка тревожило. Впрочем, его целью была Сфера, и он точно чувствовал, что она в самом центре лагеря. Мысленно прощупав магическую защиту, которую он поставил еще до появления летучих мышей, он слегка пришпорил единорога, желая поскорее добраться до конца своего пути.

Наконец, бесконечные ряды палаток кончились, дорога вывела его на обширную круглую площадь — центр лагеря. Здесь на земле, сложив крылья, сидело шестеро летучих мышей с наездниками на горбатых спинах. Они выстроились ровным кругом, создав нечто вроде живой преграды, в центре которой стояла она. Гораций тут же встретился с ней взглядом.

Сфера была совершенно расслаблена, не пыталась окружить себя никакой магией и не нападала на эльфа. Она смотрела на него темными, как ночь, глазами, наполовину прикрытыми веками. Горацию даже показалось, что она слегка улыбается. Одной рукой, одетой в длинную изящную перчатку, она опиралась на обнаженный легкий меч с необычайно тонким, как бритва, лезвием. Острие меча было раздвоено и напоминало зазубренный наконечник драконьего хвоста, а перекрестие было сильно загнуто вниз. Вторая рука колдуньи была облачена в ту самую когтистую перчатку, с помощью которой она убила Аскарона, поглотив затем его душу. Ее черные доспехи, по текстуре напоминавшие испещренный зазубринами тонкий камень, гудели магической энергией. Доспехи, впрочем, были созданы скорее для красоты, чем для защиты. Черная кираса с изящным декольте, заканчивалась точно под грудью; живот колдуньи прикрывала кольчужная сетка. Такие же черные, совершенно не отражающие свет, доспехи закрывали ее бедра с боков; к поясу спереди и сзади был приторочен ниспадающий почти до земли тканевый шлейф. Там, где бедра не были защищены доспехами, вновь проглядывала матовая темная кольчуга, а ноги колдуньи были облачены в узкие сапоги, повторяющие каждый изгиб ее тела, и лишь на коленях они были обшиты все тем же зубчатым доспехом.