— Нужно прыгать! — вдруг решила Селена. — Каждый из нас может справиться с двумя стражами сразу. Наше появление будет для них неожиданностью. Мы должны действовать моментально, чтобы не дать им опомниться!

Времени на препирательства и дискуссии не было. Стражники со стороны входа в кузницу уже пробивали брешь в завале из осколков котла, камней и железа. Вслед за Селеной Хару перекинул ноги через бортик и уселся на поручне. Ведьмаки внизу по-прежнему не замечали их.

Балансируя на перилах, друзья вооружились, планируя в момент приземления заколоть хотя бы одного врага. Хару и вовсе отбросил меч и взял в зубы кинжал, оставив руки свободными для балансировки. Настал решающий момент, и по команде Морана друзья бесшумно соскользнули вниз.

Хару неудачно упал на правое колено, но все же сумел повалить на землю сразу двоих стражей. Один из них не составил проблемы, и Хару одним плавным движением перерезал ему горло. Юноша расстроенно поморщился — ему не хотелось убивать без надобности, но сейчас его жалость могла обойтись слишком дорого.

К неудовольствию юноши, второй его противник оказался много опытнее. В тесноте и неразберихе было трудно обмениваться ударами, и выпад Хару ушел в пустоту. Его враг ловко извернулся в ограниченном пространстве и открытой ладонью ударил Хару в ничем не защищенную шею. Юношу мгновенно сразил удушающий кашель. В глазах замелькали черные точки, и он почувствовал, что тело больше не подчиняется ему. К удушью тут же добавился леденящий страх. Стражник с видом палача занес меч над головой Хару. Мир остекленел и замер, словно время пыталось оттянуть ужасающий момент.

Краем сознания Хару понимал, что друзья были поглощены своей дракой, и не могли увидеть его отчаянное положение. Мозг наотрез отказывался принимать поражение, не веря в собственную смерть, как вдруг стражник буквально сломался пополам и исчез с поля зрения.

Хару поднял голову. С раздавленного и изломанного тела стража сполз уже знакомый друзьям рыжий гном. Его измазанное в саже и крови лицо напоминало кровожадную маску людоеда. Глубоко дыша с еле слышным горловым рычанием, он развернулся и мгновенно исчез в месиве сражения.

Наконец, к Хару подоспели друзья.

— Ты цел? — заволновалась Ирен.

Все еще будучи не в состоянии что — либо сказать, Хару просто закивал. Адер помог другу подняться и подставил ему свое плечо.

— Проход чист! — радостно закричала Селена. — Скорее, на выход!

Помогая Хару идти, друзья поспешили в открывшиеся ворота. Впереди, в конце коридора тускло светился кусок серого неба. Едва друзья успели скрыться за стенами прохода, как остатки завала взорвались и дождем осыпались туда, где только что был блокпост ведьмаков.

— Они прорвались! — хрипло доложила Селена.

Хару и сам это понял. Он уже без всякой помощи бежал к выходу, за которым виднелись каскады гор. Близость свободы подстегнула его, заставляя выкладываться из последних сил.

На миг Хару обернулся, желая удостовериться, что стражники еще далеко, но увидел за собой лишь ослепляющий фиолетовый луч в серебристых обводах энергии.

Юноша не успел даже осознать происходящее, как заклинание поразило его по касательной через грудь и плечо. В глазах Хару мир подернулся кровавой пеленой. Он уже не чувствовал, как теряет скорость и падает, но его мозг, запомнивший последнюю команду, все еще продолжал упорно двигать тело вперед. Это была бессмысленная, гордая борьба, заранее обреченная на поражение. Хару отвергал черную пустоту так долго, как только мог, и провалился в нее, не прекращая конвульсивно ползти к выходу, оставляя за собой густую кровавую полосу.

Хару открыл глаза. Приятное чувство спокойствия омывало его тело, не оставив места для боли и усталости, вызванной лишениями в тюрьме Аскарона. Воздух казался чистым и легким, не похожим на затхлую, насыщенную вулканическим дымом среду тюрьмы.

Перед глазами ведьмака лениво плыло яркое летнее небо. В его синеву вгрызались клочья облаков, которые тщетно пытались затянуть собой огромный небосвод.

Не было даже намека на присутствие низких горных туманов; Хару ощущал лишь теплоту и мягкость нагретой за день земли. В его голове никак не мог уложиться тот факт, что каменные склоны гор могут быть такими шелковистыми и уютными.

Солнце щедро укутало Хару ласковыми лучами. Он с удивлением чувствовал, как его кожу щекочет трава, пахнувшая степными цветами. Слух доносил до него журчание ручья и шум ветра в густой листве деревьев. Мимо пролетел, неторопливо жужжа, толстый шмель и исчез в ярких цветах.

Ничто не напоминало о безжизненной территории тюрьмы.

Неужели его друзьям все же удалось бежать? Хару чуть нахмурился. Тогда, почему он не слышит их голоса, не чувствует раны в груди, которую несомненно должно было оставить заклинание?

«Я ведь должен был погибнуть!» — эта мысль, словно пощечина, отрезвила ведьмака.

Он резко сел в густой траве и первым делом осмотрел тело там, где должны были остаться следы от заклинания. Медленно он провел пальцами по ровной коже на груди и в недоумении застыл. Рубашка и жилет на застежке тоже оказались целы. Озадаченный этим более чем странным явлением, он поднялся на ноги и огляделся.

Хару стоял в полном одиночестве посреди солнечной степи, настолько богатой красками жизни, что нигде в мире, казалось, не было места красивее этого. Как завороженный, юноша пытался охватить взглядом просторы, в великолепии которых смешались природа и магия.

На самом горизонте раскинулись горы со снежными вершинами, а в нескольких шагах от Хару протекала река, отражающая сапфировую синеву неба. Она петляла и извивалась подобно змее и, убегала все дальше вдаль. Лента воды пересекала маленькую деревню и терялась где — то у подножья гор. Быстрое течение превратило реку в бурлящий поток, над которым склонялись плакучие ивы. Они опускались к самой воде, купая в ней свои нижние ветви.

Обширный луг, простирающийся до гор, был обильно покрыт цветами и кустарниками, а бархатистые пчелы, летавшие между соцветиями, оспаривали друг у друга право на сладкий сок. Великолепные бабочки, зигзагами оплетающие ведьмака, то порхали в воздухе, то отдыхали на цветах, и тогда казались их неотъемлемой частью.

По всей степи были разбросаны ореховые рощи, которые за спиной Хару срастались в сплошные зеленые массивы леса.

Но вся эта красота вдруг померкла перед взглядом Хару, едва он обратил внимание на нечто особенное, что никак нельзя было встретить на просторах Токании.

Недалеко от гор, прямо в воздухе, парил замок из серого камня, окутанный золотисто — голубой дымкой. Его остроконечные башни переливались в свете солнца и маленьких светлячков, которые в огромном количестве сновали вокруг этого необычного сооружения. Издалека казалось, что замок сделан из воздуха, но эта чарующая видимость рассеялась, как только Хару подбежал ближе. Замок, паря в воздухе без чьей либо помощи, стоял на пласте почвы, будто вырванной из земли. Прямо свысока, с территории замка низвергались в реку пенные водопады. Кружившие над ними крупные птицы, на чье оперение природа, казалось, истратила все свои цвета, делали это место еще более невозможным для существования. Столько красот мира просто не могло быть собрано в одном месте! Хару чудилось, что он спит.

Не чувствуя под собой ног, юноша бежал вперед и вскоре смог разглядеть четыре человеческие фигуры, стоящие под громадой замка. Все четверо были облачены в белые плащи и издалека казались грациозными и изваяниями светлых божеств.

Приблизившись, Хару крикнул, привлекая к себе внимание. Но это оказалось излишним. Вперед уже выступил самый высокий из четверки статный эльф. Его белый плащ с изображением единорога с заплетенными в гриву цветами, приятно гармонировал с его длинными светлыми волосами и остальным облачением. Все четверо были одеты в белые одеяния — легкие и красивые. Светлые доспехи, отделанные перламутровыми пластинами, плавно переходили в стальные поножи и наголенники, изукрашенные золотистой резьбой. Белоснежные сапоги дополняли одеяние четверых могучих воинов. У троих из них на кожаных поясах с дорогими каменьями висели мечи с резными рукоятями, а у четвертого, гнома, — ятаган с зубцами и дополнительным острием. Каждый из них нес на своем плаще эмблему одного из королевств Токании. Рядом с эльфом стоял крепко слаженный воин с черными, слегка вьющимися волосами до плеч. Его серые глаза внимательно изучали Хару и улыбались ему своей сребристой бездной. Благородное лицо воина показалось Хару усталым и немного грустным из — за россыпи морщин. Их явный отпечаток наложил резкие линии на его высокий лоб и оставил свой след на веках, придавая взгляду мужчины суровую тяжесть и глубину. В целом, Хару мог бы предположить, что мужчина был еще довольно молод, если бы не его глаза. В них словно затерялись знания тысячелетий. Юноша внутренне замер под его взглядом, чувствуя как его собственное «Я» сжимается под видом этого исполина. Воин перебирал пальцами перламутровые пластины доспехов и разглядывал Хару, щурясь на ярком солнце. На его плаще был изображен гордый коршун — знак королевства Пролигур. Рядом с ним стоял высокий мужчина с прямыми чертами лица и короткой бородкой. Его русые волосы были убраны белоснежной лентой, а на плаще искрился символ храбрости и силы — лев, стоящий на задних лапах. То был знак Токализийской империи. Крайним стоял коренастый бородатый гном с густыми длинными бровями, больше походившими на некое подобие усов над глазами. Из — под косматых бровей выглядывали задиристые, черные глазки. Гном поглаживал любимую бороду, бережно схваченную в нескольких местах перемычками из дорогих камений и завязками с золотыми капельками на конце. На его плаще был изображен осклабившийся медведь — знаменитый знак королевства Урбундар.