Одноглазый Джо покачал головой.
— Боюсь, в любом случае, нам сейчас ничего не узнать. Мне кажется, этот лагерь замечательно подойдет для стоянки. Нужно очистить его от трупов и дать всем отдых.
— Джо прав, — подтвердила Селена, — некоторые палатки уже занимают ведьмаки, колдуны Тарин — нура и вообще все, кто сведущ в целительстве. Раненых, что поблизости, мы соберем. Но кто — то должен заняться поиском выживших и в степях. Остальные будут очищать лагерь.
Джо болезненно застонал.
— Я знаю, мы все устали, — чуть мягче проговорила эльфийка, — но мы обязаны сделать все это до заката.
— Хару! — донесся со стороны палаток голос Горана. — Подойди, с тобой хотят говорить!
Ведьмак кивнул друзьям и бегом кинулся к учителю. Едва он вошел в толпу воинов, как на него обрушился шквал приветствий и аплодисментов. Хоть и не чувствуя себя заслужившим все это, он поднял руку, жестом благодаря воинов, которые остались верными ему до конца. Люди, эльфы, гномы и дриады расступались перед ним. А сам он, вновь охваченный счастьем, старался встретиться радостным взглядом со всеми, кто его окружал. Живой коридор вывел его к одиноко стоявшему орку, окруженному эльфами — пикинерами. Свои пики они держали у самой спины врага, готовые в любое мгновение нашпиговать орка острыми наконечниками.
Орк терпеливо ждал, скрестив на мощной груди иссеченные шрамами руки. Исполин возвышался над Хару на добрых три головы и, выпятив нижнюю челюсть, взирал на него свысока из — под грубо сколоченного рогатого шлема.
— Ха'агру! — громыхнул орк и в этом возгласе ведьмак с трудом распознал свое имя. Приветственные крики вокруг вмиг утихли. Все воззрились на своего недавнего врага, и над степями повисла непривычная и нелепая, не подходящая сюда тишина. В ушах стоял звон.
Орк, широко раздувая ноздри, оглядывал ведьмака и сопел.
— Как тебя зовут, и что ты хочешь? — осторожно начал Хару, стараясь придать своему голосу жесткое, но не злобное звучание.
— Я - Улукхар Игразал Урб, по-вашему — Крещенный пламенем и кровью. Я — вождь одного из сотен племен орков, но буду говорить от имени всех орочьих вождей!
Слова, которые орк с напряжением выталкивал из себя, походили звуком на рокочущий камнепад. Язык четырех народов давался орку с трудом и неохотой. Видимо, он использовал его лишь для того, чтобы понимать указы Сферы.
— Говори, — разрешил Хару, — я слушаю тебя.
— Ты, Ха'агру, и твои соплеменники одержали победу над нашей предводительницей, как когда — то она над нами. Теперь мы служим тебе, как когда — то служили ей! Такова наша традиция.
Орк вдруг схватился за секиру, висевшую на поясе, но тут же ему пришлось ее отпустить, так как копья эльфов сильно впились в его спину, оставляя отметины на грязных шкурах и клепаной кожаной кирасе. Орк взрычал, но не шелохнулся.
— Все в порядке, — объявил Хару эльфам, боясь, как бы его доверие к недавнему врагу не вышло ему боком. Но рискнуть стоило. — Отпустите его. Пусть делает то, что пожелает нужным.
Эльфы нехотя отступили, но копья не убрали. Улукхар ловко вынул из — за пояса секиру и вручил ее Хару.
— Ты вправе решать нашу судьбу Ха'агру. Мы признаем в тебе сильнейшего воина по праву Крови.
Ведьмак долго молчал, обдумывая происходящее и с трудом удерживая в обеих руках массивное оружие. Он знал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть будущее не только орков, но и всех тех, кто сегодня вверил ему свои судьбы. Воины вокруг терпеливо молчали.
— А что если еще кто — то одержит надо мной победу? — хрипло спросил Хару.
— Тогда мы будем служить тому, кто это сделает, — твердо ответил орк.
— И неужели ты не желаешь бросить мне вызов?
— Я знаю твою силу, юный шаман! И не желаю биться с тобой. К тому же, сегодня земля уже упилась кровью. Нет смысла проливать еще.
— Ты прав, — нет, — Хару вернул орку секиру. — Забирайте своих раненых. Северная часть лагеря — ваша. Все равно он слишком велик только для нашей поредевшей армии.
Ведьмак развернулся и зашагал прочь. Вокруг стояла мертвая тишина, только ритмично хлопали палатки, из которых доносились стоны раненых и умирающих. Ими уже занимались целители.
— Это было мудрое решение, — услышал он одобрительный голос Горана, который зашагал с ним рядом, — со временем это поймут все.
— Надеюсь, — кивнул ведьмак, ловя неодобрительные взгляды гномов.
Оставшееся время и силы Хару и его друзья потратили на учинение порядка в новом лагере. Они лично участвовали в поиске выживших, использую для этого различные ухищрения от заклинаний до чуткого нюха орков, которые старались помочь бывшим врагам по мере своих сил. Отношение к ним, однако, было более чем холодным: то и дело вспыхивали новые стычки, а поток агрессии лился на орков без конца. Иглария, правда, как могла, уверяла всех, что орки никогда не отступают от своих традиций и отныне полностью подчинены Хару, но воинам этого было мало. Многие из них жаждали мести, но сил ни у кого уже не осталось для совершения каких — либо масштабных действий. К концу дня лагерь был более — менее подготовлен и очищен, но флаги темных ведьмаков все еще не были сняты и угрюмо реяли по периметру стоянки. Но, не смотря на это, а так же усталость и, казалось, бесконечные потери, воины Союза распевали о своей победе так громко, что содрогались небеса. А на закате со стороны алеющего солнца показались ровные колонны войск, идущих от Азшары, а над ними громадной тенью парили Золотые драконы.
Часть 4 Враги живые и мертвые
Глава 43 Заслуженные почести
Закатное солнце месяца Возрождения окрасило палатки лагеря в ярко — бардовые цвета. И хоть поле битвы, находящееся совсем недалеко отсюда, превратилось в безжизненную выжженную пустошь, вокруг было видно, как стремительно просыпается природа от зимнего сна. Со стороны Белого моря потянулся теплый ветер, помогая Безмолвным степям избавиться от последних пучков снега, а редкие кусты накрыли голые ветви набухшими почками.
Хару оглядел небо и поморщился. Ему казалось, что ветер все еще приносит с запада жуткую вонь погребальных костров. И хоть последний из них был сожжен уже неделю назад, по небу частенько проносились сгустки пепла. Костры были столь большими, что их было прекрасно видно даже здесь, в лагере. Отсюда было видно и опустошенную, черную землю — поле битвы, насквозь пропитавшееся кровью. Ведьмаку казалось, что здешняя земля уже никогда не оправится от всей той скверны, что обрушилась на нее несколько недель назад. На границе этих черных земель лишь сиротливо возвышались останки лагеря Сферы. Воины Союза так и не нашли в себе силы его убрать. Новый лагерь победителей был отстроен далеко от этого места, и никто не захотел вновь возвращаться к жуткой земле даже за возможными трофеями.
Сейчас лагерь медленно готовился ко сну. Теперь, когда, наконец, было покончено с погребальными кострами, свободного времени стало намного больше. Бывшие войска Фордхэма и орочьи племена так же приняли на себя часть повседневных обязанностей. Постепенно воины Союза вошли в положение своих врагов, понимая, что лишь тирания их предводителей толкнула большую часть из них на жестокую войну. Иногда ведьмаку даже казалось, что между воинственными орками и такими же по духу гномами начинает закладываться нечто вроде симпатии. К Грому постепенно возвращался его неистощимый юмор и жизнерадостность. Он каждодневно обходил палатки своих воинов, проверяя их самочувствие. Гномы хоть и понесли в битве самые ужасные потери, теперь поправлялись быстрее всех. Самые выносливые из них были на ногах уже дня через три после сражения. В выносливости они не уступали даже оркам. Хуже всех дела шли у ассассинов Вирджила и Зехира, а так же бывших людей Фордхэма. Почти каждодневно из лазарета выносили новые тела скончавшихся в муках воинов. Все ведьмаки, маги Зехира и эльфы, искушенные во врачевании, трудились не покладая рук, чтобы исцелить раны воителей или хотя бы облегчить страдания умирающих.