Хару, скуля от тошнотворной пульсации в голове, попытался подняться на ноги. Рука, на которую он перенес свой вес, вдруг заскользила, и ведьмак вновь бессильно повалился наземь. Вверху блеснуло холодное солнце и край серого неба. В руке — окровавленный обрывок знамени, под которым ведьмак вел свой отряд. Хару снова застонал, отбросил рваную ткань.

«Борись, потомок Хранителя! Ты прошел слишком долгий путь, чтобы погибнуть теперь!»

Голос, прозвучавший в его сознании, вырвал Хару из небытия, притупил боль, которая уже въедалась ему в висок раскаленным железом. Колдун нашарил меч, чувствуя, как внутри нарастает ярость. «Дар Хранителей! Их сила во мне!». Он вскочил, щерясь в жутком оскале. Сколько раз за сегодня его спасало это возбуждение битвы, будившее внутри дарующий силы дуэт магических энергий?

Прямо перед лицом Ирен страшно лязгнула зубами трехглавая виверна, так что ее дыхание всколыхнуло слипшиеся от грязи и пота волосы девушки. Колдунья не потеряла ритма сражения, проскользила под извивающееся средней головой, избежав ее огненного выдоха и, крутанувшись, полосонула мечом прямо между хитиновых пластин на правой лапе. Из раны брызнул карминовый фонтан; Ирен, оскальзываясь на липкой от крови земле, отбежала назад, боясь, что разъяренный ящер придавит ее своим весом. Внезапно все три головы ринулись к девушке, она вскрикнула и вскинула клинок.

На этот раз в бой вступил Хару, спасая подругу от клацающих зубов — бритв. Он выбросил вперед руку, с его ладони сорвались извивающиеся энергетические ленты — тиски, ошейником вцепившиеся в шеи виверны. Ведьмак дернул рукой, резким движением притягивая головы к себе, вознес меч и с диким криком отрубил самую опасную — среднюю голову, изрыгающую огонь. Воздух сотряс дикий рев пронзенного болью чудища; наземь рухнула, дергаясь и истекая кровью, клыкастая голова на длинной шее.

Виверна попятилась, а затем с леденящим душу рыком понеслась прямо на колдунов, пытаясь задавить их бронированной пластинами грудью. Хару поднял голову. Слишком поздно! Как вдруг, уже где — то сверху раздался еще один ужасающий вопль, и прямо перед глазами ведьмака повисла без движения еще одна голова, пронзенная ярко оперенной стрелой.

Ведьмак рывком поднял Ирен и, задыхаясь от вскипевшего в крови адреналина, отбежал как можно дальше от последней головы.

— Это дриада! Вон там! — Ирен вскинула руку.

Справа, гордо держа спину, восседала на саблезубом тигре зеленоволосая воительница, приторачивающая к узорчатому луку новую стрелу. Хару и Ирен успели уловить взглядом лишь мелькнувшее цветастое оперение. На этот раз наконечник стрелы лишь щелкнул по броне на шее виверны, которая, с ревом топоча землю, входила в пик своей ярости. Последняя голова на миг обернулась в ту сторону, откуда прилетела стрела, но злость на ведьмаков была сильней, и виверна выбрала своей жертвой Хару и Ирен. Зубчатый хвост взрыл землю, ящер ринулся на ведьмаков. Мертвая голова неуклюже моталась из стороны в сторону, путаясь под когтистыми лапами.

Дриада что — то крикнула тигру, тот взрычал, морща окровавленные черные губы, и быстрее молнии понесся наперерез виверне. За какую — то долю мгновения до столкновения дриада вскочила в седле, встав на спину тигра ногами, а затем прыгнула, повиснув точно на шее последней головы. Тигр прыгнул следом, воткнув когти меж хитиновых пластин.

Виверна остановилась, протяжно взревела и замотала шей, беспорядочно клацая зубами. Раскачавшись, дриада оседлала шею сверху и, выхватив из — за пояса кинжал, воткнула его по самую рукоять в желтый змеиный глаз. Все было кончено. Дриада легко спорхнула с падающей ящерицы и подбежала к тигру.

Хару только сейчас заметил, что у того вытек левый глаз, но, казалось, боевой кот этого даже не чувствовал. Твердо и уверенно играя литыми мускулами, он вышел из — за тела павшего врага.

— Благодарю тебя, — выдохнула Ирен, — ты спасла нам жизнь.

Воительница тряхнула зеленой гривой волос.

— Можете всегда рассчитывать на помощь Детей леса, — серебристо бросила она и, вскинув лук, унеслась вдаль, выискивая новую жертву.

Вокруг резвилась смерть. Хару огляделся. Не существовало уже никаких рядов, и не было видно штандартов. Войска Союза, перемешавшись друг с другом, с трудом держали позиции, сливаясь в схватке все с новыми и новыми силами Сферы. Гром Кровавый Топор, скрежеща изломанной броней, бился как волк, прикрывая тылы магов и нарксов Зехира. Король вел за собой жалкие остатки боевой мощи Урбундара, его воины — угрюмые и дико рычавшие от переполнявшей их ярости, нещадно кромсали врагов, разрывая их павшие тела гигантскими секирами для устрашения.

— Никто! — ожесточенно взревел Гром, добавляя к каждому слову удар двуручного топора. — Никто! Больше! Не падет! Из моих! Воинов!

Он уже давно сбросил разбитый шлем, рыжая косматая борода реяла на ветру, как огненное знамя, в глазах горело бешенство, а кровь, залившая морщины и складки на лице, добавляла устрашения. Орки в ужасе расступались перед королем и его воинами — берсерками.

Но Хару видел — это была ярость, вызванная отчаяньем загнанных в угол волков, которые знают, что смерть уже близко, и единственная цель — унести с собой как можно больше вражеских душ.

Где — то впереди сияли зелено — золотистые доспехи эльфов, их пикинеры, давно вооружившись мечами, группами в двое, трое воинов слажено бились, прикрывая, защищаясь, нападая. Затем — новый враг, и отточенная пляска мечей начиналась вновь. Эльфийская кавалерия, соединившись с лучниками королевы Игларии, вихрем носилась по полю боя, рубя с наскока попавших под конские копыта и лапы тигров врагов.

Сзади слышался свист стрел пеших эльфийский стрелков и грохотание пиратских самострелов. Объединенные силы Токании не думали сдаваться, никто не просил пощады. Но они отступали, оставляя за собой вереницы тел павших солдат. Войско Сферы вынуждало их отступать обратно к разверзнутой лавой земле.

— Хару! — вывел ведьмака из оцепенения оклик Ирен, — скорей, нам нужно найти Горана и Старейшин!

Их кони давно погибли, но, немного пробежав вперед, они наткнулись сначала на одного, затем второго фыркающего жеребца без седока. Хару осторожно подошел к испуганной лошади, медленно взял повод, ласково провел рукой по морде животного, глядя в карие блестящие глаза. Затем, стараясь не глядеть на запекшуюся кровь бывшего владельца на крупе и гриве лошади, ведьмак вскочил седло, крутанул подаренный Громом сверкающий рунами меч.

— Туда! — прокричала Ирен и рванулась вперед, где красными отсветами полыхали заклятия ведьмаков.

Они понеслись через грохотавшую долину. Хару, охваченный злобой и отчаяньем, беспощадно наносил удары встречным врагам и даже не оборачивался вспять, чтобы посмотреть на результат своего деяния. Дорогу им преградил циклоп, который зло выдернул из босой пятки меч задавленного им эльфа и, разбрызгивая пену, выступившую на губах, зарычал на приближающихся ведьмаков.

Ирен и не подумала остановиться. Она ловко бросила коня вправо, избежав удара необтесанной дубинки, пронеслась дальше. Но Хару жаждал крови. За смерть вверенных ему под главенство ведьмаков, за боль и кровь его друзей, пролившуюся на эти земли, за разрушенную столицу Пролигура, за безграничную злобу Сферы, за рану на виске. За все!

Он просто выбросил руку вперед, и с пальцев вмиг сорвались рокотавшие молниями сферы, ударившие циклопа в грудь. Хару пришпорил коня, пролетев точно между ног валившегося набок великана, который хватался за пробитую насквозь грудину, изрыгая нечленораздельный рев и всхлипы.

Вдруг загудел рог, пронесясь по степи тревожным зовом. Воины Сферы — разбитые и покалеченные медленно отступали назад. Никто их не преследовал. Войска Союза тоже больше не могли сражаться. Их осталось слишком мало — измученных, озлобленных своим бессилием воинов.

Хару и Ирен, наконец, нагнали ведьмаков. Горан еще издалека приветственно махнул им мечом, но на его покрытым грязью и кровью лице не играла улыбка.