Шевельной был снят с должности и отправлен в распоряжение УК ТОФ (не по причине болезни, а токмо из-за ограниченного лимита времени). Вместо него на корабль пришел другой политработник – Игорь Виславский. Поток поощрений командования, изливаемый на медицинскую службу иссяк. Перемены, происходящие в медицинской службе, начали срывать ход плановой подготовки корабля к выходу в море. На совещаниях эпитеты и словосочетания в адрес медицинской службы поменяли свою окраску на противоположную. Артиллеристы многозначительно улыбались, ласково здороваясь с начмедом.
Глава 32
ХИМИК
Была суббота. Я лежал в каюте и читал книгу о репрессиях в Красной Армии, об истории “вербовки” немецкой разведкой маршала Тухачевского. Книга из каталогов библиотек была вычеркнута, поэтому стук в дверь заставил читателя быстро сунуть ее под подушку. (А вдруг зам стучится?) В каюту вошел начхим корабля. Я встал, задернул постель шторой и предложил гостю баночку.
– Кофе? Чай? – привычно спросил я. “Пять капель” не предлагал, так как помнил о том, что химик спиртное не пьет.
Не ответив на приглашение и сосредоточив взгляд на лице ждущего ответа доктора, химик торжественно провозгласил:
– Петя, я приглашаю тебя в кабак!
– Ты же не пьешь, Слава. Что я с тобой в кабаке буду делать?
– Я на корабле не пью. У меня родился сын. Теперь трое, – хмуро произнес химик.
– Это же отлично! Теперь ты в соревновании с Михайловым (военный дирижер, знакомый уже читателю обладатель двух детей) вышел на первое место!
– С Михайловым я соревнуюсь по боевой и политической подготовке, – так же хмуро, но четко произнес химик.
– А может плюнешь на принципы, и сейчас прямо здесь отметим рождение наследника?
– Нет. Одевайся, пошли!
Пришлось повиноваться, хотя большого желания не возникло. Но обижать товарища тоже ведь не хотелось.
В молчании сошли с корабля, вышли за КПП, пересекли Площадь борцов за власть Советов, прошли мимо “Арагви”, “Золотого Рога”, "Челюскина”, добрались до ресторана “Владивосток”. Все молча. Сели за столик. Командование парадом химик взял на себя.
– Нам по два салата, горячее и графинчик, – заказал он подошедшей официантке. – И побыстрее!.
Что-то в госте было такое, что заставило обычно ленивую официантку моментально исполнить заказ.
Разлив водку по фужерам, хотя на столе и стояли рюмочки, химик скомандовал:
– Давай!
Я хотел было возразить против фужеров, произнести здравицу в честь новорожденного, поздравить счастливого родителя. Но родитель опередил.
– Давай! Я сказал!
За первым графинчиком последовал второй. На третьем я запротестовал:
– Слава! Мы же отдыхать сюда пришли, а не нажираться как – свиньи.
Вылив в себя третий “графинчик”, химик подал команду:
– Танцуем! Приглашаем вон тех двоих в черных платьях.
– Не гони лошадей!
– Танцуем. Я сказал!
В душе доктора начал закипать гнев, однако, памятуя о том, что военнослужащие должны себя вести в общественном месте достойно, он подчинился. Пригласили дам. Химик, молча глядя прямо в глаза партнерше, водил ее по кругу, совершая резкие и неожиданные маневры. Закончив танец, молча усадил подругу в кресло. Второй танец последовал за первым. Женщина, приглашенная мной, сказала:
– Доктор, (выдали погоны) прошу вас передать вашему другу, чтобы он мою подругу больше не приглашал, она его боится.
– Ну что Вы! Отличный парень! – однако, просьбу передал.
Химик, повторив несколько раз команду “графинчик”, задолго до окончания вечера был готов к транспортировке на корабль. Несмотря на мое великое желание набить товарищу физиономию, я молча доставил счастливого (по-настоящему теперь) отца семейства в каюту и уложил его на щит из неструганных досок. Судя по количеству спиртного, уничтоженному химиком в один вечер, “дустом присыпан он не был”.
Глава 33
СТАРПОМ ДМИТРИЕВ
Корабль готовился к приему гостей. По решению политического управления крейсер с неофициальным, но дружеским визитом должны были посетить работники Гостелерадио. Притом, не простые корреспонденты и операторы, сгибаемые тяжестью оптики, а сами председатели телерадиокомитетов всех союзных республик. Вместе с ними – дикторы центрального телевидения. А среди последних – Светлана Жильцова. На крейсере моряки, перепутав важность, значение и ранги персон, говорили:
– Нас посетит Светлана Жильцова с группой товарищей, помогающих ей делать передачу.
Что поделать? У моряков всегда на первом месте – женщина, а потом уж ранги, хотя любой корабельный лейтенант все же важнее. Командирский кок в “мыле” курсировал между “провизионкой” и камбузом, гремел тонким стеклом фужеров и тяжелым фарфором с клеймом ВМФ. Изготовление коктейлей “а-ля шило” с растворимым кофе приняло массовый характер, т.к. в салон могли быть приглашены только высокопоставленные персоны, а вкусить праздника хотелось всем. В том и состоит суть воинской службы, что радость, горе и труд делятся на всех поровну.
На высоте морального и политического подъема экипажа, в одно из солнечных июльских воскресений, на крейсер по трапу взошли уважаемые гости. Никогда не смущающиеся вниманием миллионной аудитории телезрителей, здесь гости застенчиво переминались с ноги на ногу, скромно задавали вопросы о назначении той или иной “железяки”, охали, слушая пояснения командира о мощи корабельных орудий. И “ахать” было чему. Даже офицеры, досконально знающие возможности своих пушек, готовы были к тому же. Командир умел подать товар лицом.
Галантные, лоснящиеся с ног до головы кавалеры из системы радио– и телевещания, мило предлагали дамам пройти вперед по крутым корабельным трапам. Подтянутые офицеры тут же вносили коррективы в общепринятые правила хорошего тона и проходили вперед сами. Откуда же знать сановным “председателям”, что, следуя по трапу в кильватер женщине, вежливый товарищ может созерцать то, что глубоко скрыто под платьем. А это уже невежливо.
После взаимных выступлений-рассказов об особенностях и трудностях своей работы и общей фотографии на память, наиболее важные “председатели”, прихватив женщин, отправились в салон. Остальные, отыскав своих земляков, разбрелись по каютам. Ко мне, белорусу, в каюту зашел председатель Гостелерадио БССР, после того, как отдал дань уважения заместителю по политической части. Поговорили о том, о сем на “белорусской мове”. Общих знакомых не нашлось.
Вдруг председатель предложил:
– Хотите, доктор, я передам радио-музыкальный привет от вас вашим родным?
– Это великолепная мысль! Спасибо!
Я написал адреса и фамилии родителей, сестер, жены и дочки, отдал их “председателю” с просьбой передать песню “Заветный камень” в исполнении Леонида Утесова.
Встреча гостей прошла в теплой дружественной обстановке. Родители мои, слушая привет от сына, проливали слезы в бессилии своем улететь к нему на Дальний Восток, на крейсер, в каюту № 26. Большое спасибо председателю.
XXX
Крейсер стоял на тридцать третьем причале в ожидании приказа о выходе в длительный автономный поход. Цистерны залиты водой для мытья и питья. Мазута запас полный. Вода для котлов под завязку. Провизионные кладовые “забиты” до отказа. Экипаж укомплектован на сто процентов. Готовность проверена десятками комиссий, “проверяющих” в индивидуальном порядке и по собственной инициативе. Ход проверок и их результаты занесены в “Журналы боевой подготовки”, акты и предписания, замечания устранены или ловко замаскированы. Диагноз: “Корабль к выходу в море готов”. Можно расслабиться.
На крейсер прибыли офицеры штаба эскадры, в распоряжение которой с момента подписания приказа на выход, поступала мощная боевая единица со всеми потрохами.
“И никуда, никуда нам не деться от этого “...начальства. Среди прибывших находился и медицинский флагман – майор Данилов. Только, что закончил командный факультет Военно-Медицинской Академии. Тридцать пять лет, невысокого роста, округлые формы “военно-морской груди” плотно обтянуты кителем. В должности флагмана впервые. Практического опыта работы нет. Важностью и апломбом залит по самые ноздри, только ступив на палубу крейсера, потребовал к себе начальника медицинской службы. Я прибыл. Представился.