Спустились с Посьетской на вокзальную площадь. В центре - здание авто- и железнодорожного вокзала, явно не соответствовавшие “возросшему объему грузовых и пассажирских перевозок”. Справа - здание почтамта. На нем - куранты, игравшие “Штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни” каждый час. Слева - ряд киосков, торгующих произведениями искусных мастеров дальневосточной кухни в виде холодных бифштексов и пирожков, “крепкого, ароматного, придающего бодрость на целый день” кофе. Рядом - стенды объявлений, предлагающие обмен, гараж, собаку, доху на меху и жилье “одинокому холостому молодому мужчине, желательно морской или военной профессии”. Хозяйка, как правило, “милая, обаятельная, не лишенная привлекательности, любящая спорт и музыку, не склонная к полноте, материально независимая, ценящая в мужчине доброту и порядочность...”　

Десятки мужчин морской и военной профессии, нежно поддерживая под локоток милых “не склонных к полноте”, по конкурсу не проходили. Объявления нагло смеялись над моральным кодексом строителей коммунизма: “В лес с дровами не ездят”.　

Обстановка ясна. Действительность диктовала свои условия. Не одинокие и не холостые должны покинуть аукцион.　

Случайные знакомые морской и военной профессии в званиях капитан-лейтенанта и выше четко нарисовали искателям перспективу:　

- Квартиру сейчас не снять. Во Владивостоке в ближайшие 6 лет не ждать. Не надеяться, не рассчитывать, не обольщаться, не раскисать... Смирись, гордый человек!　

Первый жестокий удар по самолюбию. Пошатнувшаяся вера в магические слова “офицер флота”!　

...Прогулки по городу - гостиница - душ за 30 копеек - ужин в ресторане “Приморье” - гостиница - душ за 30 копеек - утро - душ... Всего на рубль двадцать удовольствий и две сотни рублей - на обратный полет любимой, отвергнутой Дальним, очень дальним Востоком...　

Она улетала. В который раз! Предстояла разлука на неопределенное время: пока устроится, наладится, войдет в колею, станет на ноги... жизнь.　

Через несколько дней состоялось первое официальное собеседование жаждущих славы светил от медицины в форме лейтенантов флота с начальником медицинской службы, полковником Макаренко.　

Церемония проста, как сказка. Из толпы жаждущих попасть в высочайший кабинет, широко расправив могучую грудь, сжавшись до размеров бледной спирохеты, четким строевым шагом, идя навстречу судьбе в лице начальника медицинской службы флота, лейтенант врывался в распахнутый мир.

— Товарищ полковник! Лейтенант Иванов по Вашему приказанию прибыл.　

— Садитесь. Ну как наш город, Дальний Восток?　

— Отлично! Хорошо! Замечательно! Превосходно!..

—　Гм-м... Куда хотите попасть по распределению?　

— На надводные корабли в Советскую Гавань! Название больно красивое ( а в голове полуторный оклад, надбавки, северные, легче с жильем).　

— Гм-м. Хорошо, что четко формулируете свои желания. А почему бы вам не пойти на подводную лодку?　

— Клаустрофобия (боязнь закрытых пространств). С детства. Хочу море смотреть не с берега.　

— Так. В Совгавани мест нет. (В ответе намек на то, что туда едут отличники, лучшие врачи в порядке поощрения - льготный район).　На Камчатке мест нет. На Курилах и Сахалине тоже.　

— Службу не выбирают. Буду служить, где прикажут.　

— Правильно. Похвально. Ваше желание будет учтено при распределении.

— Разрешите идти?　

— Идите.　

Так мечты начинают обретать реальность. Желания учитываются. Дороги открываются. Предстоит любимое дело.　

С Новиковым, другом, было решено, что мы в один голос заявим о своем желании служить вместе, о преданности военным кораблям, морю, походам. Все-таки - рядом. Плечо друга...　

Назавтра более пятидесяти лейтенантов стояли в управлении кадров. Рожи у всех хитрые, на каждой печать таинственности. Припрятанным со вчерашней беседы с начмедом ТОФ кусочком сыра вороны делиться не хотели. Каждый надеялся, что... не дай бог, сглазят. Этап ответственный.　

Новиков был вызван к начальнику первым. Через 5 минут вышел ,пряча глаза.　

— Куда?

—　Знаешь, Петь, я хотел на берег. В авиацию. Извини. Не хотел тебе говорить. Семья. Дети. Дружба - дружбой...　

— Ясно.　

— Не обижайся. Это ты фанатик. А ведь большинство... на берег.　

— Не может быть! Ладно, скушали... Будь здоров! Ждать не надо. Знаешь... у меня свои планы на вечер...　

— Откуда планы? Мы же...　

— Сказано. Будь здоров!　

— Товарищ подполковник, лейтенант Иванов прибыл.　

— Садитесь. Где хотите служить?

На меня смотрела равнодушная рожа бюрократа. Вдруг стало прозрачно ясно, что вопрос задан для проформы, что судьба лейтенанта нисколько не трогает сидящего в казенном кресле на казенной заднице человека. Она уже решена. Давно. 20, 50, 100 лет назад. Решена движением казенных бумаг, называемых служебной перепиской, планами военных ведомств, для которых человек с его желаниями и судьбой - единица в графе “офицерский состав” или же “рядовой”. Ячейка не должна пустовать. Кем и как она заполнена, какой ценой - плевать.　

“Какое самое большое желание возникает у человека, забравшегося на высоту? Плюнуть вниз.” Захотелось, дико захотелось плюнуть. Но возможности не было. Военный конвейер безжалостно бросил меня к подножию. Таким образом, плевок попадал точно в наивную и глупую рожу плюющего (закон всемирного тяготения - в приложении к флоту).　

— А вы разве отправите меня туда, куда я хочу?　

— Конечно. Мы всегда... для вас... с учетом возможного.　

— Надводные корабли. Совгавань.　

— Ну, молодой человек. Места на надводных кораблях уже, увы, заняты. Могу предложить подводные лодки, строительные части.　

— Товарищ подполковник! Я сказал: надводные корабли. В любом соединении флота. Совгавань снимаю...　

— Лейтенант! Я ясно выразил свои мысли?　

— Так точно!　

— В чем же дело?　

— Я тоже выразил их ясно. Надводные корабли!　

— Не забывайтесь!　

— Надводные корабли.　

Эх, как не хотелось подполковнику переписывать аккуратно заполненный бланк. Минуты три (!) работы. Но... индивидуальный подход, близость к людям... Могут вздуть...　

— Хорошо. Только для вас, упрямца. Есть одно место в авиации флота.　

— Я же сказал, товарищ подполковник. Надводные корабли.　

Я решил биться до конца за свою мечту. Отступив сейчас, я потерял бы уважение к себе, что было гораздо дороже расположения бюрократа.　

— Идите, лейтенант, подумайте. Не плюйте против ветра. Авиация. Это мое последнее слово.　

— Я...　

— Все. Через час жду.　

Поворот кругом. Шаги, как в бетон сваи.　

— Ну что? Куда? - это Новиков.　

— В ресторан “Золотой Рог”. Залезу на пальму. Приходи вечером с бананом. Снимешь...　

— Ты что, с ума сошел?　

— Пошел ты в...　

— Петро, извини. Но все же куда?　

— На пальму.　

...Рестораны, опытные женщины, лицемеры, ласки, успех, деньги, кортик... погоны...　

Ресторан был рядом. На углу Ленинской. Вечерний спектакль начинался с 18 часов. С улицы направо, по лестнице вверх - вход. Дверь на замке. За стеклом молодой нахальный парень с желтым шитьем на рукавах. Табличка “Свободных мест нет”.　

Я поманил швейцара пальцем. Тот понимающе осклабился. Дверь открыл. Плебейское ожидание подачки.　

— Держи карман! — Горсть фирменных пуговиц, купленных рядом во флотском универмаге, перекочевали в карман ошарашенного фраера.　

— Ты что, издеваешься? Мест нет!!!　

Жалкая попытка преградить дорогу...　

Взяв за лацкан фирменной тужурки ошалевшего от неожиданности хлипкого вышибалу, я притянул его к себе и зашипел прямо в ухо... от бешенства:　

— Ханыга! Ты срок тащил? Мазуту хавал? (Откуда все бралось!?)　

— Ты что? Проходи. Найдем место. Взбесился?　

Победила дружба.　

Пока я сдавал фуражку, вышибала шмыгнул в дверь туалета.　

Зал был полупустой. Пока. Пальмы не было. Выбрав столик в углу рядом с эстрадой, я подозвал официантку.