– Товарищи, – начал я, – я не говорю “товарищи офицеры” или "товарищи лейтенанты”. Просто товарищи. Военную атрибутику оставим для строевых смотров. Мы – врачи. И в нашей работе безразлично, кто лежит на столе – матрос или адмирал. Перед богом и скальпелем все равны. Должны быть равны, по крайней мере. Нет дизентерии адмиральской, есть болезнь, с которой мы должны бороться. Желание произвести личное благоприятное впечатление на начальника в ущерб здоровью матроса считаю недопустимым врачебным преступлением. Может это и резко сказано, но честно, несмотря на нашу полную зависимость перед командиром. Ознакомившись с положением дел в медицинской службе, могу с уверенностью сказать, что все делалось здесь в расчете на внешний эффект. Свидетельство тому – опрятность матросов и мрачные лица экипажа. Я не могу и не хочу пользоваться пакетом номер один, обвиняя всех тех, кто был до нас, в нерадивости, однако, правде надо смотреть в лицо: дела обстоят неважно. Нас четверо. Вместе, работая в одной упряжке, мы сможем успешно сдвинуть с места и тащить воз крейсерского здоровья. При первом знакомстве с командиром, еще на “Пожарском”, он мне сказал: “Тот командир, который не понял значения медицины для боевой готовности корабля, не станет никогда настоящим командиром.” Это значит, что все наши начинания будут поддержаны командованием, что вселяет уверенность. Нужно работать. Сейчас авторитет нашей службы на корабле и на флоте стоит на нуле. Необходимо вывести ее в передовые. Не для знамен, конечно, хотя и не без этого. Сейчас мы наметим сообща программу нашей деятельности. Придерживаться ее будем неукоснительно, внося коррективы на ходу. У каждого из вас имеется перечень должностных обязанностей, откорректировав который совместно, мы окончательно узаконим. Каждый понесет свой чемодан.

По вопросу об индивидуальной воспитательной работе, за которую ответственность несу я, в соответствии с окладом, считаю, что воспитывать вас – бессмысленная трата времени. Вы можете позволить себе все, что считаете нужным. Вино и женщины – ваше личное дело. Требование у меня одно: вовремя стоять в строю на подъеме флага и четко выполнять свои обязанности. Средства достижения успеха – по вашему выбору. Вопросы схода отрегулируем так: один из вас постоянно на корабле. Кто – решайте сами. Если на корабле буду находиться я, на берег могут сходить все, согласовав вопрос со мной, так как вводные все же неизбежны. Вопросы, товарищи? Нет. Вопросов не бывает, если все понятно или же не понятно ничего. Ясна моя позиция?

– Исключительно ясна. И мной принимается, – ответил терапевт.

– Все “за”.

– Отлично! Теперь приступим к обсуждению программы. Излагаю свою. Первое. В медицинские помещения больной должен входить радостно: врачевание, как вам известно, начинается с белого халата врача. Трое суток отводим на аврал по покраске медблока. Краску беру на себя. За это время вы, товарищ Романов, спланируете работы и выдадите мне программу отработки операционной бригады и все, что нужно для хирургии. Сергей Петрович представит график санации личного состава, рассчитанный на три месяца. Наведение лоска на стоматологический кабинет – дело ваше. Вы, Владимир Николаевич, беретесь за организацию амбулаторного приема и планируете медосмотр экипажа. Срок – пять суток. Каждый из вас подает мне список медикаментов и оборудования, необходимых, по его мнению, для нормальной работы. На себя беру организационные вопросы, снабжение, боевую документацию и боевую подготовку, отрабатываю аптеку и регулирую отношения с начальством. Свобода творчества – полная. И пусть работа воспитывает нас всех вместе.

И в заключение. Дури во мне хватает. Если вдруг кто-нибудь будет мною обижен, или я начну пороть какую-нибудь ересь, скажите мне об этом прямо в глаза. Если же вопросы подобного рода пойдут ко мне через “зама” или другого начальника – не взыщите. “Шестерок” у нас не должно быть, хотя они и есть в каждой службе. Такова система.

Поговорив о женщинах, рассказав несколько анекдотов, офицеры разошлись. Совещание закончилось. Военные совещания отличаются от производственных тем, что в финале начальник может объявить: “Мы посовещались, я решил.” Возражений не последует. И это далеко не всегда хорошо. Доктора согласились с предложенной мной программой. Это внешне. А что у каждого в душе и черепе?

Офицеры произвели очень хорошее впечатление на начальника. Настораживал только хирург: уж больно преданно он смотрел в глаза и слишком одобрял мысли шефа. Такие опасны. О них на флоте говорят “без мыла в задницу влезут”. Однако я знал, что первое впечатление может и подвести.

Для успеха затеянного докторами предприятия необходимо было заручиться поддержкой командира, так как осуществление его требовало определенных усилий всего экипажа и определенного материального обеспечения. Я отправился к нему. Выслушав серию историй из жизни флота, доктор по пунктам изложил свою программу. И нашел полное взаимопонимание: командир одобрил предложенный план по всем пунктам. Однако позиции нужно было укрепить по всем правилам военного искусства.

– Товарищ командир, имея определенный опыт, я знаю, что проведение таких общекорабельных мероприятий, как медосмотр, всегда встречает яростное сопротивление командиров подразделений, так как нарушает плановый ход работы и боевой учебы в боевых частях. Могу ли я быть уверенным в вашей постоянной помощи?

– Да, доктор! Пока экипаж не почувствует заботу о каждом из своих членов, ждать хороших результатов на выходе не приходится. Матрос должен быт сыт, одет и здоров. Здоровье я поставлю на первое место. Кроме предложенного тобой, я прошу обратить самое серьезное внимание на организацию питания личного состава. Ко мне доходит много жалоб, народ недоволен. Корабельные снабженцы мне пока незнакомы, и на них я положиться не могу. Нужно прощупать этих мафиози. Займись лично.

– Есть, товарищ командир. Теперь разрешите несколько личных вопросов. Во-первых, я прошу вас узнать, когда мне будет присвоено очередное звание, так как срок уже вышел, а представление, отправленное с “Бородино”, в управление кадров еще не попало. Во-вторых, моей семье жить негде. На “Бородино” я должен был получить квартиру, и документы на ее оформление находятся в МИС. Однако, с моим назначением к вам по вашему же требованию (хитрит лейтенант), командир “Бородино” сыграл отбой. Первый раз по квартирному вопросу я “пролетел” на “Пожарском”, второй раз “пролетаю” на “Бородино”. Поселить жену и дочь на боевом корабле я не могу. Достаточно того, что они жили в моей каюте около четырех месяцев. Прошу доложить об этом командующему флотом. В случае, если эту квартиру за мной не оставят, в море пойти я не смогу. Корабль, конечно, подготовлю, но сам в последний момент сбегу. И пусть тогда разбирается трибунал.

Глупый лейтенантский максимализм! Сергеев всегда помогал своим офицерам. Сделал бы все, от него зависящее, и в данном случае без условий со стороны лейтенанта. Возможно. Однако, возможно и то, что зная решительность своего починенного еще по “Пожарскому” (помните случай с междугородными переговорами, когда я оставил борт уходящего корабля?), командир, не исключая вероятности исполнения глупости, высказанной врачом в столь категоричной форме, все же приложил больше усилий для решения данной проблемы. Кому нужны ненужные ЧП?

Через трое суток командир сообщил, что позвонив товарищу из управления кадров, он включил фамилию доктора в приказ о присвоении званий, который на днях будет подписан командующим флотом. Безо всяких представлений. А гарнизонная жилищная комиссия, игнорируя звонок командира “Бородино”, решила все же оставить квартиру за мной. Вот это командир! Такого можно прикрыть от пули собственной грудью, даже забыв требования устава. По собственной инициативе. Отныне я был готов идти с командиром в любую передрягу. “По зову боевой трубы” и без такового.

Проведение покрасочных работ на корабле связано со многими неприятностями, могущими возникнуть в случае пренебрежения личного состава к определенным уставным требованиям, специальным “Правилам окраски кораблей и судов ВМФ”. Вплоть до гибели людей. Однако, подобные случаи единичны, хотя и бывают. Гораздо сложнее проблема получения краски, тем более – белой эмали. Кроме того, что шкиперские отделы всегда отпускают ее в количествах на 50 процентов меньших, чем положено по нормам, так еще и военные строители обостряют проблему, сдавая в эксплуатацию квартиры офицерам флота с массой недоделок.