Прежде всего нужен был кухонный стол. Однако, в мебельном магазине вниманию покупателей предлагались гарнитуры стиля “Людовик” (или типа “Людовик”) и другие произведения мебельной промышленности, стоимостью до шести тысяч рублей, которые предстояло еще заработать. Купить мебель по объявлению можно бы было, если бы из 250 рублей месячного оклада денежного содержания лейтенанта 200 не уходило на питание (третий пояс Союза, Дальний Восток), а еще не менее сотни требовалось на разные хозяйственно-бытовые мелочи. Обратиться же за финансовой помощью к своим родителям молодые люди считали “за падло”, это в переводе с флотского звучит как “мы гордые, насколько возможно”. Поэтому выход необходимо было искать, исходя из местных условий. И он был найден. Строительство хозяйственным способом. На флоте оно скорее напоминает строительство замка для принцессы добрыми молодцами, выскочившими из яйца или палочки волшебника. Никаких лимитов на фондируемые материалы, которые в данном случае превращаются в подручные, ни подъездных путей, ни плана, ни техники. Материалы, краны, цемент и кирпичи берутся с окружающих любой гарнизон строек, “зарабатываются” в лесхозах, на заводах, куда в нарушение грозных приказов министра направляется личный состав кораблей под видом шефской помощи. Было бы только организующее начало в лице пробивного мичмана и достаточное количество спирта, предназначенного для обслуживания техники. А уж все строительные дефициты обязательно найдутся.
Я был не мичманом, а лейтенантом. Спирта не было. Поэтому в дело пошли рейки и доски, взятые мной возле мебельного магазина – упаковка “Людовика XIII”. Немного изобретательности, физического труда – и стол готов. На него водрузилась двухкомфорочная электроплита “Мечта”, найденная под ванной. Холодильник “Океан” доставлен из пункта проката, окна завешены простынями. Тахта, в виду того, что отмыть и отчистить ее было невозможно даже с помощью “Мойдодыра”, обтянута ситцем, купленным в местном универмаге. Два дня авральных работ по наведению порядка, драйка деревянного настила, дезинфекция, дезинсекция и... гнездо должно быть покинуто, так как обязательно должен был найтись очередной законный квартиросъемщик. Однако, это случится в будущем. А пока рай был построен.
К этому времени я приступил к учебе в хирургическом отделении госпиталя под руководством начальника отделения Юрия Николаевича Кочнева и небезызвестного уже нам эскулапа Михайлика, который, кроме программных дисциплин, снабжал лейтенантов массой ценной служебной информации, основными разделами который были лейтенант – начальник, лейтенанты – друзья офицеры, лейтенант – женщины, притом последнему разделу отдавалось явное предпочтение.
Рабочий день в любом отделении любого лечебного учреждения начинался практически одинаково. Медицинские сестрички, выбравшись из-под коричневых байковых халатов, разгладив “боевые шрамы” на личиках и наведя беглый косметический порядок, начинают поднимать ходячих больных для того, чтобы отправить их на приборку территории, раздают назначенные пилюли и делают положенные инъекции. Свои действия с протокольной точностью заносят в истории болезней и выполняют еще массу нужных и ненужных вещей. К приходу врачебного персонала все назначения должны быть выполнены, посты готовы к передаче смены.
В 9.00 начинается так называемая, пятиминутка, длящаяся от 30 до 90 минут, где дежурный врач подробно докладывает о поступивших больных, проведенных операциях, состоянии больных, находящихся на лечении, и о массе других полезных и бесполезных вещей. Здесь же начальник отделения вносит коррективы, дает указания, делает замечания и утверждает план работы отделения на текущие сутки. После пятиминутки отдежурившая смена, радостно поскуливая, отправляется домой, а заступившая включается в график работы перевязочных, процедурных, лабораторий, операционных, то есть в лечебный процесс – обычный конвейер по воспроизводству рабочей силы, если говорить категориями политической экономии социализма.
Врачи, наспех перекурив, и тем самым на себе продемонстрировав, что “курение вредит вашему здоровью”, отправляются на обход в палаты.
Следующая в кильватере сестричка фиксирует (ЦУ) и еще более ценные (ЕБЦУ) указания врача по назначению или отмене определенных процедур каждому конкретно определенному больному. По окончании обхода врачи, заточив перья и собрав всю волю в кулак, приступают к оформлению дневников и историй болезней, что отнимает массу времени и дает минимум реальной пользы. Однако, написание таких фраз, как “состояние больного удовлетворительное, без динамики, пульс и давление в норме, дыхание в норме, пищеварение в норме, язык и попка розовые”, обязательно. (Для начальника, прокурора и проверяющего.) Эта часто бессмысленная на первый взгляд писанина, снижая производительность врачебного труда вдвое или даже втрое, несет все же определенную положительную нагрузку: она дисциплинирует врача, налагая на него юридическую ответственность за каждый сделанный шаг, каждую манипуляцию, проведенную больному.
И в этом есть сермяжная правда. Времени на пятиминутку, обход, выполнение перевязок, врачебных манипуляций и писанину выделяется около шести часов ежедневно (хронометраж). Совещания, консилиумы, коллоквиумы, конференции, занятия со средним и младшим медицинским персоналом, занятия с больными по санминимуму и правилам оказания первой помощи – еще тридцать часов в месяц, т.е. один час ежедневно. Политическая подготовка, партийные и комсомольские собрания, заседания партийного бюро, политинформации плюс к рабочему времени еще один час. Методическая помощь врачам кораблей и частей с выездом в части, консультации больных в других отделениях, неплановые оперативные вмешательства, консультации родственников твоих друзей и друзей твоих родственников – полтора-два часа ежедневно.
Итак, рабочего времени уже набралось десять часов в пересчете на семидневную рабочую неделю. Далее. Боевая подготовка. Отработка и сдача курсовых задач, санитарное просвещение, учения, работа на предъявление своей работы коллегам – еще один час. Время, отнимаемое различного рода начальниками плюс время, которое врач отнимает у своих подчиненных, разборы мелких конфликтов, согласование и утряска никогда не утрясающихся хозяйственных проблем – еще час к рабочему времени. Итого – 12 часов. Если же учесть, что “де юре” врач работает пять дней в неделю, то “де факто” к рабочему времени надо приплюсовать еще 24 часа (за субботу и воскресенье), то есть около пяти часов в день. Вот уже и 17 часов набежало. Час – перерыв на обед, два часа или меньше (кому как) – на транспорт. Общий итог – двадцать часов в сутки. Однако, двадцать часов ни один врач на работу не тратит, но по-щучьему велению ничего в области военной медицины не происходит. Вывод: большинство вышеперечисленных мероприятий (исключая лечебные) или же не проводится вообще, удовлетворяясь отметкой “вып.” в плане, или проводится с низким качеством, да и то от случая к случаю. Однако неумолимое начальство требует выдать уголек на гора, прекрасно понимая, что это невозможно. И бедный врачеватель вынужден параллельно с искусством врачевания в совершенстве овладеть искусством втирать очки, глядя ясными чистыми глазами в чистый незамутненный хрусталик начальника. И так изо дня в день. Взбеситься можно.
Особая категория рабочего времени хирурга – день плановых хирургических вмешательств. Это праздник, подготовка к которому – тяжелейший и самый ответственный труд из всех возможных. Представьте себе бегуна на марафонские дистанции. Начав в один прекрасный день бег трусцой от инфаркта, он постепенно, месяц за месяцем, набирается сил, опыта и через несколько лет упорных тренировок на глазах восхищенной публики рвет финишную ленточку, получая золотую медаль на грудь и услаждая свой слух восторженным визгом поклонниц.
У врачей все обстоит точно так же, но только глазунья оказывается в профиль. Шесть лет упорной учебы (а программа медицинского вуза наиболее сложная – не военно-политическое со сроком обучения в 4 года) являются как бы началом бега трусцой до ответственного старта, которым для врача бывает день принятия Присяги врача Советского Союза и получения диплома. Финишная ленточка – человек, лежащий на операционном столе, первая самостоятельная операция, право на которую еще надо добыть в труднейшем учебном марафоне.
