- Как успехи, Падалеки?
- Твоими молитвами, - огрызнулся я, отлепился от стены и прошёл мимо Брайана, слегка задев плечом. Он дёрнулся, но ничего не предпринял. Иначе, клянусь, я бы его по полу раскатал. Вот честное слово.
Уже отойдя на приличное расстояние, я услышал, как Кинни окликает меня по имени. Поразмыслив, остановился, считая приближающиеся шаги.
- Падалеки, вопрос.
- Ну? - Я не оборачивался.
- Как... как он?
Голос Кинни был тихим и каким-то безнадёжным, ни единой нотки прежней хамовитости и самодовольства. Я медленно обернулся и встретился с ним взглядом. Глаза Брайана отдавали нездоровым блеском.
- Пока хорошо, - ровно ответил я. - Пока он здесь.
И, не дожидаясь ответа, пошёл дальше. В голове отстукивало «Мем-фис, Мем-фис, Мем-фис», место, где всё началось... ну, почти всё... место, где всё закончится. Я мог бы отговорить его. Наверное. Попробовать-то стоило. Но...
С трудом досидев до конца рабочего дня, я выскочил из дверей «Киннетика» одним из первых и торопливо зашагал по улице к своей любимой магической скамейке в скверике напротив магазина. На сей раз вечер был ясный, никакого волшебного снега, но сверкающие фигурки оленей и санта-клаусов всё так же поблёскивали в витрине. Я помолился им как родным, сел, не обращая внимания на холод под задницей, и достал телефон.
- Мэтт?
- О, салют, детка. - Коэн, как всегда, в своём репертуаре. - Как дела? Что на сей раз? Прыжок с парашютом? Захват в заложники? Ужин под звёздами - для закрепления эффекта?
Сразу к делу. Отличный подход. Я задрал голову и посмотрел на небо. Здесь, в Нью-Йорке, если и увидишь кусочек между махинами небоскрёбов, то оно всё равно не чёрное, а бледно-оранжевое, нашпигованное электрическими отсветами с земли. Разве что только если забраться повыше...
- Мэтт, - сказал я. - Ты не подумай, что я... В общем, мне нужна твоя помощь.
- Всегда готов, сладкий.
- Мы можем встретиться?
Он подумал немного.
- Вполне. Приехать к тебе? - В его голосе прозвучал вкрадчивый намёк, но я моментально пресёк кокетство: не до него сейчас. - Ладно, давай через час у Кристофер-стрит. И, Джей, ради всего святого, не говори со мной таким тоном, а то мне кажется, что я на приёме у Папы Римского. - Мэтт засмеялся, чмокнул динамик и отключился.
Я снова взглянул на оленей, которые застыли в космической пустоте витрины, на весёлого Санту, воздевшего к потолку свой туго набитый мешок, и внезапно подумал о том, какого цвета небо в Мемфисе.
Мы проговорили часа два, сидя в маленьком кафе в самом начале Кристофер-стрит. От выпитого кофе зашкаливало сердце и чертовски кружилась голова, но я знал, что сегодня мне по любому не спать.
Мэтт выглядел, я не мог не признать, просто офигительно: ко мне он примчался, видимо, с важной встречи, поэтому был одет с той роскошной небрежностью, которая одновременно подчёркивает и серьёзность намерений, и неформальность предмета обсуждения. Типа «день в армии» для толстосумов: военная муштра, сухой паёк, марш-бросок на пять миль в полном обмундировании и прочие прелести армейской службы для пухлых изнеженных задниц. Люди за это немалые деньжищи отваливают, кстати. Чтобы потом обсуждать впечатления и демонстрировать друг другу боевые царапины за бокальчиком Moet. Н-да.
Выслушав мою историю (я выложил всё честно, с самого начала до конца), Мэтт сначала, надо сказать, был шокирован. Долго размышлял, болтая ложкой в чашке, внезапно посерьёзнев. Поинтересовался, насколько я уверен в собственных силах. Я не был уверен, в чём честно ему и признался. Тогда он предложил заменить мою идею на «день в психушке»: подарочный сертификат на сутки в элитном лечебном заведении среди настоящих больных, терапия, кормёжка, тихие игры, все дела... Я поразился, насколько странные запросы бывают у людей, посмеялся и пообещал приобрести один сертификат для себя, когда всё это закончится.
И мы вернулись к моей истории.
Через два часа я вышел из кафе совершенно обессиленный. Распрощался с Мэттом и побрёл по запруженной людьми Кристофер-стрит. Вокруг меня шныряли парочки молодых людей, у стен домов толклись искатели приключений, в клубы валили нарядно разодетые толпы, и всё это радужное многоцветье плыло перед глазами густым туманом, застилая дорогу. Меня толкали, извинялись, огрызались, пытались подснять, предлагали себя откровенно и не очень, но я не обращал внимания. Шёл себе, пока не углубился в почти безлюдный переулок, присел на ступеньку и достал мобильный. Набрал SMS:
«Значит, Мемфис?»
Потом долго сидел, смотрел в стену и ждал. Руки дрожали – наверное, от кофе. Когда звякнул сигнал о сообщении, я вздрогнул и едва не упустил телефон.
«Да».
И всё. Такое короткое слово, подумал я, а столько всего вмещает. Мне захотелось услышать его голос, но я не стал звонить. Может быть, ждал, что он сам перезвонит. Я даже не знал, где он и чем занят, но в одном был уверен точно: Дженсен продолжал оставаться собой настоящим. И если это всего лишь затишье перед бурей, то масштабы катастрофы я даже представить себе не мог.
Я заставил себя встать и отправиться домой. Путь прошёл как в тумане – снова люди, лица, выныривающие из радужного света, грохот подземки, привычная дорога до двери, полумрак захламлённой гостиной… Я рухнул на диван, пристроил ноутбук на животе и принялся решать организационные вопросы: билеты, отель и прочую бытовую лабуду. Действовал механически, блуждая мыслями в недалёком будущем – в том, что мне предстояло сделать за сегодняшнюю ночь.
Мэтт не озвучил цену за свои услуги, и я приготовился опустошить свой счёт, который вёл уже лет десять, до конца. Да и хрен бы с ним.
Спустя час я встал, наплескал себе выпить и лёг снова. Глаза резало, виски ломило, но сна не было ни в одном глазу. От Мэтта пришло письмо, я ответил, и мы завязали долгую переписку, которая грозилась затянуться до утра. Параллельно я открыл PowerPoint и, помедлив, принялся за работу.
