- Если ты захочешь, всё будет по-прежнему, - глухо сказал я, не поднимая головы.

- Джей. Джей, посмотри на меня.

Медленно и устало, почти неохотно, я повернулся и уставился на него сквозь дрожащую пелену слёз, выступивших от ветра. Да, от ветра.

- Ты понимаешь, что ты творишь? – прошептал Дженсен. – Ты понимаешь, зачем?

- Если ты захочешь, - упрямо повторил я, - всё будет по-прежнему.

- Я хотел бы… - его голос внезапно охрип. – Хотел бы, но… Ты не дал мне шанса. Ни единого.

- Ты мог бы выкинуть конверт, Дженсен. Зачем, чёрт побери, ты согласился принять мой подарок? Из любопытства?

- И это тоже, - он вздёрнул подбородок, снова нацепив значительно помятую броню. – Мне было интересно, что ты такого придумал, чтобы влезть в мою жизнь с максимальными спецэффектами.

Он хорохорился, но на самом деле – защищался. Обречённо, понимая, что его стене, вырезанной из куска мёрзлого льда, пришёл конец.

- Я просто хотел, чтобы ты знал, - проговорил я, с силой опираясь на парапет, так, что онемели ладони. – Делай с этим что хочешь.

Дженсен зажмурился, будто я ударил его, а когда его глаза распахнулись, в них творилось такое, что у меня подкосились ноги. Как будто в этот миг рухнули последние обломки льда, и он предстал передо мной с обнажённым сердцем; слетели остатки брони, ураганным ветром унесло маску ироничной вежливости, и я поразился такой внезапной перемене в нём – будто своими словами я случайно подобрал ключ к тому, что он так долго и упорно хранил в себе. Я подозревал, что только что распечатал ящик Пандоры, но в следующий мир разум оказался сметён мощной волной нахлынувшего облегчения: у меня получилось. У меня почти получилось.

Он смотрел на меня так, словно знал раньше, будто потерял меня и уже отчаялся встретить снова. В этом было что-то странное и даже пугающее – видеть, как резко и бесповоротно человек меняется на твоих глазах… и клянусь, что на один короткий миг я испугался, что совершил непоправимое. Но тело уже не подчинялось мне, и разум отключился окончательно.

- Я не мог иначе, Дженсен, - прошептал я, глядя в обезумевшие зелёные глаза, голодные, жаждущие, словно он ждал только этого момента.

- Вот и я… блядь… не мог иначе, - сдавленно прошептал он, рванул меня за воротник пальто и с силой притянул к себе.

Глава 28

На короткий миг у меня мелькнула мысль, что в этом есть что-то болезненное, что-то… неправильное, но Дженсен не позволил мне додумать – зарылся пальцами в мои волосы, сжал с неожиданной силой, дёргая к себе, и прижался губами к моему рту, лихорадочно, жарко, с приглушённым хриплым стоном. Его язык скользнул внутрь, я перехватил его, вобрал в себя, чувствуя, как окончательно и бесповоротно теряю рассудок – губы мягкие, горячие, настойчивые ласкали мой рот, его слюна горчила от шампанского, жар дыхания – частого, хриплого, тяжёлого – словно втекал в моё тело, опаляя каждый нерв. Я чувствовал, как он дрожит, прижимаясь ко мне – грудью, бёдрами, сильными ногами, в которых звенел каждый мускул… он зарывался в меня ртом, не давая перехватить глоток воздуха, прикусывал губы, облизывал вкруговую, превращая поцелуй в сладкую, невозможную пародию на другие ласки, и я не выдержал, застонал, вжавшись в него одним судорожным движением бёдер. Там, под слоем вытертой джинсы, было твёрдо и жарко, и Дженсен плавным ответным движением потёрся об меня, не прерывая поцелуй.

Это был полный, бесповоротный и рвущий крышу кайф, который ни в какое сравнение не шёл с тем, что я испытывал раньше.

До него.

Отстранившись на мгновение, Дженсен обвёл моё лицо шальным, тёмным взглядом – губы покрасневшие, влажные, припухлые, дышит тяжело, вцепившись в отвороты моего пальто, в глазах – требовательное, сумасшедшее желание. Я притиснул его к себе, прошептал: «Не здесь, Дженс…», но он мотнул головой, дёрнул меня за собой, увлекая за бетонный куб лифтовой шахты, в крохотное пространство между стеной и бездной. Меня впечатало затылком в камень, живот обожгло холодом, и тут же жаром нетерпеливых пальцев – он пробрался под мой джемпер, лихорадочно гладя кожу, и я, застонав, дёрнул его за ремень, скользнул ладонями по твёрдым горячим бокам, сходя с ума от контраста мягкой шерсти и гладкого тела. Меня трясло – от адреналина, от возбуждения, готового рвануть как бомба, от рук, губ, бёдер Дженсена под ладонями, от нашей торопливой возни с ремнями, застёжками, пуговицами… от невозможности содрать с него к чертям эту куртку, этот проклятый свитер, джинсы и всё остальное, чтобы всем телом вобрать в себя этот адский, опаляющий, сумасшедший жар. Он скользнул губами по моему горлу, рывком оттянул воротник джемпера, лизнул ключицу, и у меня потемнело в глазах, я ощутимо шарахнулся затылком о стену и смутно подумал, что в FunnyFun нас запомнят надолго … Дженсен плавно сполз вниз, шаря нетерпеливо и жадно по моей груди и животу, царапая, щипая, выкручивая и тут же нежно оглаживая кожу, и я зарычал сквозь зубы, когда почувствовал его частое тяжёлое дыхание в расстёгнутую молнию джинсов.

Нет, нет, не так…

Я дёрнул Дженсена вверх, притискивая к себе – блядь, он как каменный, напряжённый, всего трясёт, да что же такое с ним, будто демон вселился и смотрит сейчас на меня из глубины его обезумевших глаз, тёмных, огромных, заполненных жаждой… Его словно сорвало, отпустило на все четыре стороны, и он сразу же, не раздумывая, набросился на меня.

Блядь, кто бы мог подумать… кто бы мог подумать, что в нём есть такое… Что за броней спокойствия, которую я разрушил, скрывается самый настоящий шторм – жаркий, сносящий всё на своём пути, сбивающий с ног… Горячая ладонь обняла мой член, освобождённый от путаницы белья, дыхание обжигало шею, я нырнул рукой в его джинсы и обхватил звенящую от напряжения плоть. От резкого рывка его ладони вверх я захлебнулся стоном и отзеркалил его движение; Дженсен захрипел, прихватывая зубами кожу на моём горле и что-то невнятно бормоча сбивчивым шёпотом. Я нащупал его губы, впился в них, учащая ритм, и Дженсен подхватил его в синхрон, время от времени легко касаясь головки большим пальцем, и я повторил это движение, скользнув подушечкой по проступившей смазке. Он с хрипом втянул воздух, убирая губы от моего рта, напрягся, как будто внутри него разом натянули сотни, тысячи нервных нитей, и выдохнул торопливой скороговоркой:

- Джей, нет, нет, нет, я не... блядь, я не могу… я… подожди, Джей… подожди, пожалуйста, Дже-е-ей….