Я сделал шаг ему навстречу.

- Джей, - повторил он. – Ты меня прости, что я так… ну… вёл себя с тобой.

Я очень хотел сказать ему, что мне плевать, но слова застряли в горле, и я сделал ещё один маленький шаг.

- Мне очень жаль, что ты видел меня… в таком состоянии. Больше этого не повторится. Обещаю.

Да к чёрту твои обещания, хотел заорать я. К чёрту! Плачь, кричи, смейся, делай, что хочешь, только дай мне возможность быть рядом с тобой в эти моменты. Чтобы я мог утешить, закричать вместе с тобой, поддержать твой смех… Чтобы я мог прикоснуться к тебе губами и прекратить всё это одним махом.

- Это была минутная слабость. Извини.

Ещё шаг. Я видел, как меняется его лицо при моём приближении, как маска сдержанной вежливости спадает, а на её место нарастает скорлупа отрешённости и замкнутости, словно его черты на глазах сковывал лёд. Он отступил в кабинет, продолжая держаться рукой за дверной косяк, словно боялся: если отпустит – полетит в бездну. Знакомое ощущение. И несмотря на холод в его глазах, я шёл к нему, надеясь непонятно на что.

- Джей, - проговорил он, когда я подошёл и остановился в двух шагах от него, не решаясь прикоснуться. Его запах обволакивал меня, нежил, ласкал – в отличие от взгляда, который, если бы мог превращать в камень, давно бы сделал из меня неудачный вариант Статуи Свободы.

- Джей, - повторил он спокойно. – Иди домой.

Дженсен помедлил на пороге, словно хотел сказать ещё что-то, но отвёл глаза и, отступив от двери, аккуратно прикрыл её перед моим носом. Я мог бы распахнуть её одним ударом, влететь, схватить, не дать уйти, но разум яростно вопил, чтобы я остановился и не смел этого делать, если не хочу ничего испортить окончательно.

И я подчинился. Постоял немного у двери, прислушиваясь к тишине внутри, развернулся и пошёл обратно к лифту.

В какой-то момент мне показалось, что я никогда отсюда не уеду. И Дженсен так и будет бесконечно окликать меня, просить прощения и отправлять домой, стоит мне только оказаться с ним рядом. Но двери кабины раскрылись, я ступил в ярко освещённое зеркальное нутро и, не поворачиваясь лицом, нажал кнопку первого этажа.

Мне почему-то хотелось думать, что Дженсен всё это время смотрел мне вслед.

Глава 18

Когда курьер на следующее утро доставил мне красиво упакованный пухлый конверт, я решил, что если Дженсен откажется принять подарок, или высмеет меня при всех, или примет, но пошлёт меня далеко и надолго, я немедленно кладу на стол Кинни заявление об уходе по собственному. Как вы понимаете, дело было далеко не в деньгах, которые я отвалил в пользу FunnyFun, хотя, конечно, это нанесло ощутимый удар по моему бюджету. Прятаться я тоже не собирался: пусть другие играют в тайного Санту, а я вполне себе явный.

Спрятав подарок в ящик тумбочки, я впервые задумался, кому из сотрудников «Киннетика» достанусь я. Мне оставалось только искренне надеяться, что не Гэмбл с Коэн – эти две ревнивые ведьмы вполне могли торжественно вручить мне имбирное печенье с крысиным ядом. Я, конечно, утрирую, но в любом случае – ничего хорошего от них ждать не приходилось.

Я был бы не против, если бы моим тайным Сантой оказался Джастин – у парня хороший вкус, он обязательно придумал бы мне приятный подарок. Или на худой конец Маннс – как бы к нему не относились в агентстве, я никогда не смеялся над ним и периодически охотно болтал с ним о всякой ерунде.

О том, что Женевьев могла подсунуть меня Эклзу, я даже думать боялся и надеялся, что это не так. На мои расспросы Кортез важно ответила, что исполнила только одно желание – моё, и я должен расслабиться и не заёбывать её всякими глупостями. Но ей верить …

Дженсена снова не было с утра; он явился только к обеду, тут же вызвал меня, Сару и Лорен к себе, и мы устроили маленький брейншторм по поводу очередного проекта – не такого масштабного, как моя «гениальная» презентация, но ценного с точки зрения клиента – крупного кофейного магната. Дженсен вёл себя как обычно, немного шутил, был оживлён, обращался ко мне «Джей» и даже хлопал по плечу пару раз. Единственное, чего он не делал – это не смотрел на меня. Его взгляд всё время убегал, проходясь по мне вскользь, и даже обращаясь ко мне, Эклз умудрялся смотреть куда угодно, только не мне в глаза. Я подозревал, что он играет изо всех сил, что на самом деле ему хочется, чтобы я провалился сквозь землю, и он смог бы вздохнуть свободно.

Поздравляю, Падалеки, сказал я себе. Уж не знаю, во что выльется вся эта затея, но ты оказался единственным в этом агентстве, кто внёс сумятицу в размеренную жизнь Дженсена Эклза. И как бы он ни относился к тебе, нельзя не признать, что всё это – не-рав-но-ду-ши-е.

Пусть я чувствовал себя виноватым за то, что ухитрился всколыхнуть какие-то тёмные, неведомые мне – да и кому бы то ни было – пласты жизни Дженсена, невольно заставив его болезненно реагировать на мои - действительно случайные! – столкновения с ним в самых невероятных ситуациях. Пусть он сейчас деланно играет на публику – за толстым слоем искренности я видел всю ту же скорлупу изо льда. Пусть, пусть, пусть… Всё это – доказательства того, что он что-то испытывает ко мне, и надо быть полным дураком, чтобы упустить такое.

О любви я даже говорить боялся и надеялся, что это хотя бы просто интерес. Пусть даже дружеский, чёрт с ним, Дженсен может быть каким угодно оригиналом, который вообще никого к себе не подпускает. И я намеревался ухватиться за эту ниточку, которая постоянно ускользала от меня, так, чтобы пробраться по ней, как древний герой по клубку, в лабиринт загадочной души Эклза.

После брейншторма я засел за презентацию и возился с ней до вечера, стараясь не обращать внимания на Дженсена, который периодически возникал в поле моего зрения и вновь исчезал, не удостаивая меня взглядом. Один раз меня отвлёк Джастин, который примчался с какими-то конфетами и очень трогательно меня угостил – как знал, что я люблю сладкое. Я успел предварительно договориться с ним на вечер, и Тейлор убежал спешно заканчивать какой-то сложный проект. Женевьев принесла мне кофе. Маннс рассказал анекдот. Даже Гэмблиха с Коэн меня не трогали. Все вокруг будто сговорились сделать мне приятное, но чутьё меня не подводило никогда: я твёрдо усвоил, что если всё слишком шоколадно, пиздец не за горами.

И он наступил.

Дженсен ушёл рано, попрощавшись со мной дружелюбным быстрым кивком и мазнув беглым взглядом. Я проводил его глазами, снова углубился в работу и не сразу заметил, что рядом с моим столом кто-то стоит. Лишь когда перед моим носом по монитору побарабанили чьи-то длинные ухоженные пальцы, я очнулся, поднял взгляд, рассеянно моргая, и увидел Брайана Кинни.