- Губы. Не облизывай.

- Ты устроил мне игру в мойщиков окон, ужин практически в открытом космосе и требуешь, чтобы я перестал облизывать губы?

- А какая связь?

Дженсен уже откровенно смеялся – губами, глазами, всеми своими лучиками, веснушками, мелкими морщинками на лице, от которого я не мог отвести взгляд… Мне хотелось перегнуться через стол, сметя на пол серебро и хрупкий фарфор, подтянуть его за шею, самому вылизать его рот. Очевидно, у меня снова не вышло удержать невозмутимое выражение лица, потому что Дженсен вмиг перестал улыбаться, насторожился и как-то… померк, словно кто-то невидимый повернул диммер, приглушая свет. Он преувеличенно медленно развернул салфетку и аккуратно положил на колени, тем самым словно обрывая наш странный диалог.

Рядом воздвигся официант с блюдом, накрытым блестящей крышкой.

- Лобстеры для джентльменов, - провозгласил он, поднял крышку, и оттуда вырвался клуб ароматного пара.

Эклз недоверчиво усмехнулся.

- Ты ограбил банк, Джей? Страшно представить, сколько…

- Не хочу об этом, - отмахнулся я, поддевая ножом панцирь. – И вообще, считать чужие деньги – это моветон.

Он выглядел смущённым.

- Ну, извини. Но знаешь, это, наверное, самый дорогой подарок на Рождество, который я получал за всю жизнь. Причём от человека, которого я знаю…

-… неделю, - закончил я и подцепил вилкой белое мясо. – Ешь.

Мы ели, пили шампанское и молчали, а звёзды медленно кружились над шатром, и город блестел миллионами огней, и ветер с залива приносил солёный запах океана, и, кажется, где-то играла музыка, тихая, нежная, светлая… И при всём этом это было не свидание. Так, деловой ужин под звёздами. Брейншторм, твою мать.

Дженсен молчал. Было неловко нарушать тишину какой-нибудь нелепой шуткой, поэтому я терпеливо ждал, пока он не заговорит первым. Официант куда-то исчез, и мы остались одни. Только ветер, звёздный водоворот, мерцание огней и всё та же тихая музыка, льющаяся словно из ниоткуда.

Эклз аккуратно положил вилку, сделал глоток из бокала и поднял на меня глаза, серьёзные и очень-очень яркие.

- Давай поговорим, - сказал он.

Глава 27

Звёздный хоровод не останавливался ни на миг. Я взглянул на бархатное небо, усыпанное сияющими бриллиантами, и нашёл в себе силы улыбнуться.

- Давай поговорим.

Он отодвинул тарелку, встал и кивнул, приглашая следовать за собой. Мы вышли из шатра и направились к парапету, отделяющему нас от головокружительной сверкающей бездны. Дженсен поплотнее запахнул куртку, порылся в карманах, достал сигареты. Я прислонился к парапету и задрал голову, разглядывая звёзды.

- Есть такая теория…

- Джей, - перебил он. – Я серьёзно. Что всё это значит?

- Что?

- Вот это, - он кивком указал на шатёр. – Всё.

- Твой рождественский подарок.

Дженсен обречённо качнул головой, усмехаясь.

- Джей.

- Но это правда, - сказал я мягко. – Ты ничем мне не обязан, я от чистого сердца… Я говорил тебе, что готов на многое ради тебя, потому что…

- Потому что?

- «Влюблённый придурок», знакомый с тобой всего неделю. Ситуация на грани фола, да?

- Джей.

- А что мне ещё сказать? Да, я не знаю о тебе почти ничего. Точнее сказать, абсолютно ничего, кроме того, что тебя зовут Дженсен Росс Эклз, тебе двадцать девять лет, пять последних ты работаешь в «Киннетике», у тебя есть жена-невидимка по имени Дэннил, квартира на Манхэттене, друг Брайан Кинни и… - я запнулся, чуть было не ляпнув про прошлое, которое не даёт покоя. Дженсен усмехнулся, медленно выдохнув дым, и я поймал сизый завиток краем губ, втянул в себя.

- Проблема в том, Джей, что этой информации вполне достаточно для работы.

- Проблема в том, что мне плевать, кто твоя жена и где у тебя квартира. Проблема в том… - я вцепился застывшими пальцами в парапет и говорил, говорил торопливо, ощущая явственное дежавю: узкий переулок, мусорные баки, фигура Дженсена у стены, потухший взгляд, тлеющая сигарета в сведённых от холода пальцах, - … что я каждый грёбаный вечер засыпаю, думая о тебе. Все эти чёртовы семь дней, начиная с прошлого четверга, когда я пришёл в «Киннетик» и увидел тебя. Ты веришь в судьбу, а, Дженсен? Я вот – да. У меня такое ощущение, что меня всё подталкивало к тебе, вот буквально всё… и моё решение пойти в пятницу в Pieces, и наша… встреча, и потом звонок… когда я сидел на скамейке и ждал чуда, так, от нечего делать… И плевать, сколько времени я тебя знаю – час, неделю, год – это ничего не изменит. И у меня просто ни хрена не получается притворяться, вот правда… - Я почти кричал. – Я, может быть, и постарался бы ради тебя, но тогда у меня просто крышу снесёт ко всем чертям. Ты не дал мне уйти – и даже в этом я увидел не профессиональный интерес, Дженсен, а совершенно иное. Я в каждом твоём жесте, взгляде, улыбке пытаюсь выцарапать хотя бы кусочек неравнодушия, которое для меня как доза, как средство избавления от ломки, которую я сам себе создал и готов был даже пережить, если бы ты тогда подписал этот чёртов приказ… Я готов работать с тобой и делать вид, что ничего не происходит, но тогда я просто тупо сдохну. Ты лишил себя последнего шанса избавиться от меня, а меня – от окончательного крышесъезда. И именно поэтому я тебе сейчас всё это говорю, ни хрена не зная, как ты отреагируешь, что ты сделаешь и как, потому что терять мне уже нечего.

Я выдохнул, перевёл дух и опустил голову, уставившись на мигающие огни, отражённые в чёрной воде Гудзона. Я чувствовал его потрясённый взгляд, но не мог смотреть ему в глаза. Не сейчас.

- Джей, я…