- Я никогда не ходил на эти их ёбаные собрания, но Дженсена всегда туда таскали. Донна работала в школе, где учился Эклз, и, по слухам, регулярно промывала ему мозги. Мол, ты должен вести себя прилично, не оскорблять Господа нашего, держать руки на одеяле и всё такое… Я сначала думал, что это всё невинные шалости, вроде гиперопеки, в конце концов, многие матери не хотят, чтобы их чадо выросло хер знает в кого. Но потом… - Он снова прикурил, уже, наверное, третью, затянулся, выпустил дым, глядя себе под ноги. – Дженсен загремел в больницу. С первой попыткой самоубийства.

- В одиннадцать лет… - прошептал я потрясённо.

Брайан кивнул, горько ухмыльнувшись.

- Сказать, что я охуел – это ничего не сказать. Из чувства противоречия я решил вытащить пацана из этого ада. Посрался с родителями, закатил истерику Донне, угрожал, как мог. Она перестала пускать меня на порог, но я ухитрялся подкарауливать Дженсена в школе, пытался с ним разговаривать… После больницы он вообще ушёл в себя, и было чертовски тяжело. Но в итоге я сумел до него достучаться.

«Она сказала, что это плохо…»

«Что?»

«Ну… много думать о мальчиках. Понимаешь, она нашла мои рисунки… Я нарисовал Коула. Много раз. И написал, что хочу держаться с ним за руку. Всё время».

«Кого ты нарисовал?»

«Джея Коула. Мы учимся вместе. Он очень… хороший. Мне кажется, он меня понимает. А мама… Брайан, почему мама меня так не любит? Я настолько плохой? Я не хочу её расстраивать, понимаешь? И Господа – тоже. Вот я и решил, что выпью эти таблетки… Всё равно ничего хорошего не выйдет».

«Блядь…»

«Что?»

«Ничего. Дженс, ты только больше так не делай, ладно? Ещё немножко, и ты вырастешь. И будешь делать всё, что захочешь. Рисовать кого хочешь, любить там, не знаю… Осталось потерпеть совсем чуть-чуть».

- Совсем чуть-чуть, блядь. Следующий срыв у него случился в тринадцать. Думаю, их с Коулом тупо застукали и подняли на смех. А потом доложили Донне. Она снова упекла Дженсена в лечебницу, откуда он вышел абсолютно другой. Прилежный мальчик, примерный, ангелочек, одно слово… Блядь, я снова попытался поломать то, что наворотила эта ёбнутая фанатичка, но Эклз окончательно закрылся на все замки, захлопнулся в свою ракушку и перестал разговаривать со мной. Но я знал, что для Коула в нём всегда есть место. Просто его всё меньше и меньше.

Дженсену шестнадцать. Очередной срыв. Он ненавидит себя за то, что любит, ненавидит своё тело, которое предаёт его всякий раз, когда он хочет сказать Коулу, что больше так не может… Но Джей настойчив, Джей нежен, Джей влюблён и свободен, и Дженсену отчаянно хочется хотя бы немножко этой свободы, потому что от огромной распирающей любви ему уже некуда деться… Они целуются за углом, забыв об осторожности, и снова попадаются – так глупо и бездарно, что хочется орать от несправедливости. Мама заставляет его молить Господа о прощении, а потом бьёт по щекам. Ещё раз, и ещё. Он плохой мальчик. Отвратительный. Гадкий. Признай это, Дженсен Росс Эклз, и ещё пять раз Отче наш, до хрипоты, до истерики…

- Он не мог от неё уйти. Держался за мать, как за соломинку. Считал, что она права во всём. Но не мог отпустить Коула… У него, блядь, такое в душе творилось, представить страшно… И когда Коул уехал на полгода чёрти куда, бросил Дженсена, тот снова чуть себя не угробил. Накупил в аптеке всякого дерьма и закинулся. Еле откачали… Я навещал его в больнице, пока Донна корёжила детские души в школе…

«Брайан…»

«М?»

«Я не могу так больше, понимаешь? Зачем я вообще здесь нужен? Кому я здесь нужен?»

«Помолчи. Не надо, Дженс…»

«Ты говорил, что я вырасту, и всё закончится. Я вырос, но я не стал лучше. Только хуже, Брайан… всё только хуже. И Коул уехал. Я люблю его, правда. До сих пор люблю. И всегда буду».

«Дженс…»

«Он не вернётся, правда? Это, наверное, так здорово – быть таким, как он. Свободным».

- Коул вернулся. Жил в каком-то трейлере, работал на заправке. Я увиделся с ним. Рассказал про Дженсена… Поинтересовался, какого хера он свалил, фактически бросив парня… Тот что-то наплёл про заработки, но я видел, что он страдает. И любит… наверное. И я в тот же день просто забрал Эклза из дома и привёз к Коулу, потому что не мог больше смотреть, как Дженсен мучается и готовится снова свалить из этой грёбаной жизни. Я ведь тоже… любил его, Падалеки. Всегда любил.

Сияющие зелёные глаза, полные надежды. Впервые забыто чувство вины, мать, школа, срывы… Кинни стоит возле машины и жадно смотрит, как Дженсен, спотыкаясь, подбегает к Джейсону Коулу, и тот ловит его в объятия, смеясь, высокий парень с ямочками на щеках и взлохмаченными тёмными волосами, пронизанными солнцем…

- Они оба сбежали на следующий день. Я сам отвёз их на автовокзал. Донна Эклз подозревала, что я замешан в этой истории, и, походу, меня прокляла. Но я знал, что поступаю правильно. Знаешь, Падалеки, - проговорил Кинни, впервые посмотрев мне в глаза, - я ведь не хотел его отпускать. Я как чувствовал, что всё обернётся хуёво. Но у него были такие глаза… Такие, блядь, глаза, что я просто не смог ему всё объяснить. Я вообще-то не верю в любовь, Падалеки. Больше не верю.

Я молча смотрел на него. И ждал продолжения. Мне пока было совершенно нечего сказать.

-Уже после их отъезда я узнал, что пока Дженсен кочевал по больницам, Коул ухитрился схлопотать нож под ребро. Он вообще… ну, лез в драку постоянно. Всё время ему казалось, что его хотят унизить. Может быть, поэтому он с Дженсеном не виделся какое-то время, боялся, что его психозы окончательно Эклзу крышу снесут.

Я достал телефон и набрал номер, не сводя глаз с Кинни, который курил, роняя пепел на светлое пальто. Длинные гудки.

- А потом, - проговорил Брайан, - мне позвонил Эклз. И пригласил в Мемфис. Я уже жил в Нью-Йорке, работал в агентстве… Он как-то разыскал мой телефон. Блядь, прошло почти два года, как они с Коулом уехали, и я не надеялся, что ещё раз его увижу. Да и не хотелось особо… Нахуй мне чужое счастье? – Он усмехнулся краем губ и затушил очередной окурок. – Но я поехал. Собрал манатки, взял отпуск и поехал. И знаешь что, Падалеки? У них был какой-то идиотский съёмный домик, работа раз от разу – гаражи, заправки, магазины, тут неделю, там… Но они были счастливы. Это точно. Я в жизни не видел счастливее людей, которым было бы настолько хорошо вместе. Это даже не любовь, - губы Кинни презрительно дёрнулись. – Это вообще что-то запредельное. Со стороны Эклза уж точно.