Терапевт серьезно кивнула.

— Я искренне понимаю, что ты имеешь в виду. Ритуал захватил тебя до такой степени, ты буквально стала его заложницей.

— Точно, — выдохнула она. — Именно это и произошло. Я остановилась только когда выбилась из сил. Я вся была в креме… моя блузка, руки, туалетный столик.

— Возьми, — сказала терапевт, подаваясь вперед и протягивая ей коробку с платочками.

— О, я не… — Но на ее глазах выступили слезы. — Спасибо.

Когда она промокнула слезы, терапевт откинулась на спинку дивана. — Это может быть поистине ужасно.

— Так и было. Я потеряла контроль… и, знаешь, я всегда была немного… зацикленной. В смысле, я люблю, чтобы все было идеально, все вещи должны быть на своем месте. А я люблю свои вещи. Я чувствую себя… в большей безопасности, когда со мной идеальное количество помад.

— Я помню. Было сложно выбросить тюбик на одном из предыдущих сеансов.

— Да. — Девина пропустила руку сквозь волосы, убеждаясь в том, что все на месте, и она не показала свое истинное безобразие. — Но в то утро у меня впервые возникло чувство, что эта одержимость может повредить мне… и я пришла в ужас. Паскудное чувство. Словно лучший друг повернулся к тебе спиной. Словно то, что всегда приносило радость, внезапно… получило над тобой контроль.

— Девина, это случается сплошь и рядом.

— Поэтому я приняла душ. Пришлось, я выглядела ужасно. В то время я жила в лофте. Я не большой фанат ТВ, но тот был с таким огромным экраном. Я вышла из ванной, и он был включен. Похоже, я сама не заметила, как включила его. Я стояла над разлитой по полу тоналкой, чувствуя, что схожу с ума, когда увидела тебя. По ТВ. Вероника Сиблинг-Краут. Забавно, больше мне эта реклама не попадалась. Но тогда она подвернулась мне как раз вовремя.

— Порой все происходят не случайно.

Девина уставилась на женщину.

— Ты, правда, очень мне помогла. В смысле, я все еще борюсь с собой, день ото дня, но ты помогла мне осознать, что я не одна в этом мире с подобной… проблемой.

— Знаешь, большая часть моей работы заключается в том, чтобы просто показать людям, что они не одиноки. Ну, это и обучение четким последовательным приемам борьбы с нежелательным поведением, которое, как думают многие пациенты, нельзя изменить.

— Ты на самом деле… спасла меня. От самой себя.

Терапевт нахмурилась.

— Девина, почему ты говоришь так, будто прощаешься со мной?

Потому что это может быть прощанием.

— Скоро все изменится. Ну, лично для меня. Ты можешь и не заметить разницы.

Хотя, если Девина победит, то женщина однозначно узнает об этом. И, без сомнений, если бы терапевт узнала, что стояло на кону в этой войне, то она бы молилась за победу Джима в последнем раунде.

— В каком плане для тебя все изменится?

— Продвижение. Скоро решится вопрос с повышением. На должность вице-президента выберут либо меня, либо того парня. — С другой стороны, проведенная ею параллель, плохо вязалась с реальностью, но это лучшее, что она могла придумать, дабы не взорвать женский мозг. — И если я не получу должность, то больше не смогу приходить к тебе.

— Почему? Тебя переведут в другое отделение?

Скорее всего, и в плохом смысле.

— Да.

Терапевт нахмурилась. — Ты, кажется… покорилась некой судьбе.

— Похоже на то. Так не могло продолжаться вечно.

— Девина, позволь спросить у тебя кое-что. Ты веришь в Бога?

Черт, она даже виделась с парнем.

— Да. Верю.

— Ты веришь, что Он любит всех своих детей?

— Нас потянуло на религию? — Она не особо возражала, но эта смена …

— Девина?

Она подумала о своих долгих отношениях с Создателем… и обо всем, через что она заставила его пройти.

— Да, я знаю, что это так. Даже самых гиблых…Он любит даже их.

— Значит, не страшись того, что ждет тебя впереди.

Она резко рассмеялась.

— Хотела бы я.

— Если ты веришь в общепринятое представление о Боге, Он всемогущ… он видит каждую частицу Своего Творения и вершит поворотами в судьбах.

— По этой теории он, наверное, точит на меня зуб. Или должен. Я натворила много…

Зла.

— …плохого.

— Но Он создал и тебя.

Девина заерзала на кресле, чувствуя, что разговор принял слишком серьезный поворот. Будто…

— Мы можем вернуться к обсуждению помады?

— Да, если тебе станет легче.

Сузив глаза, Девина посмотрела на женщину. Она выглядела как обычно, тот же голос, то же дородное тело и шмотки из шестидесятых.

Невозможно, чтобы кто-то вроде нее оказывал столь сильное влияние.

Девина скрестила ноги, потом выпрямила их.

— Не знаю. Кажется, я просто хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала со мной. Это… сильно помогло мне.

— Я очень тронута твоими словами.

Повисла еще одна длинная пауза.

— Мне больше нечего сказать.

— Ничего страшного. Мы можем просто посидеть, вдруг ты надумаешь что-нибудь.

Так они и сделали. Но потом Девина посмотрела на часы, стоявшие на боковом столике. — Похоже, наше время вышло.

— Действительно.

Поднимаясь на ноги, она взяла сумочку от «Прада» и повесила на плечо. Она не потянулась за чековой книжкой. Если она победит в войне, то заполучит душу этой женщины, и всякий раз, когда ей нужна будет помощь, терапевт будет при ней. А если она проиграет? То что, в таком случае, сделает ее терапевт? Подаст на нее в суд?

Ха-ха.

Терапевт при помощи рук подтащила свое тело к краю дивана, а потом оторвалась от подушек. Она быстро поправила свой балахон, будто стеснялась своих размеров и пряталась за свободной одеждой.

Девина знала, каково это.

— Ну, тогда прощай. — Девина подняла руку. — Да. Прощай.

Отворачиваясь, она не могла избавиться от абсурдной уверенности в том, что ей необходимо…

Терапевт будто знала, чего хотела Девина, и женщина протянула к ней руки. Девина подошла к ней, наклонилась и… позволила сжать себя в объятии, которое, казалось, проникало сквозь внешнюю оболочку к ее внутренней мерзости… тем не менее, принимая ее.

Закрывая глаза, Девина просто стояла там, принимая предложенный приют.

Что-то подсказывало ей, что это единственная передышка, которая ей светит в ближайшее время.

Ну, разве не прекрасный день для поездки по памятным местам, думала Сисси, сидя в «Эксплорере» и смотря в заднее стекло. Жаль, что речь не о счастливых и радужных воспоминаниях.

Джим припарковался возле одного из множества складов в районе пристани, и она собралась с духом, чтобы войти в ещё одно место, которое не горела желанием видеть.

— Вы уверены, что обязательно делать это здесь, — спросила она, поднимая взгляд на пятиэтажное здание длиною в целый квартал. Заморосил легкий дождик. Казалось, небо заволокло облаками лишь потому, что даже солнце отказывалось хоть как-то участвовать в происходящем.

Эдди повернулся на своем сидении:

— Чем ближе к тому место, где произошло заражение, тем большего успеха мы добьемся.

Ее глаза метнулись к зеркалу заднего вида. Джим смотрел на нее, сидя за рулем, его синий взгляд был отстраненным… забавно, но сейчас она хорошо читала его. Он был невероятно зол и пытался скрыть это… от чего она еще острее ощущала свою любовь к нему.

Он кивнул. Один раз.

— Ладно, — сказала Сисси, открывая дверь.

Рука опустилась на живот. Кожа уже начинала гореть… и незачем поднимать толстовку, чтобы убедиться, что это было. Те порезы на коже, символы, которые демон вырезала на ее плоти как часть ритуала, вернулись, ожившие от близости к месту ее убийства. Ужасные шрамы уже проявлялись, когда Джим привез ее сюда в надежде, что это поможет ей понять, что произошло.

Похоже, это служило доказательством того, что в ней что-то было.

Дорога к прежнему логову демона пролетела как в тумане. Или, может, она намеренно абстрагировалась от нарочито-неотесанного декора и того факта, что ангелы магическим образом проходили через все запертые двери.