Зашипев, Сисси расслабилась, ее тело прогнулось в его сильных руках. Пока он продолжал работать над ней, ее одежда исчезла, штаны, трусики и бюстгальтер, не осталось ничего кроме обнаженной кожи для его глаз, рук и губ.

Мгновением позже Сисси перенесли через край огромной викторианской ванны на ножках, а Джим присоединился к ней под струей горячей воды, когда он задернул занавеску, его тело было в полной боевой готовности пойти дальше. Но вместо того, чтобы позволить ей обвить его талию ногами или поднять вверх ее ногу, чтобы он вошел в нее? Дотянувшись до мыла, Джим растирал его ладонями снова и снова, пока мыльная пена не упала к их ногам, кружась в ароматном водовороте вокруг стока. Его руки были такими нежными, ничего не упускающими, что ей хотелось лечь и сосредоточиться только на том, как он ее ласкает, уделяя особое внимание ее шее, ключице, груди, животу, бедрам, ягодицам.

А когда Джим закончил с каждым дюймом ее тела? Он взял шампунь и приступил к ее волосам, а это, естественно, означало, что ей пришлось прижаться к нему, скользкой от мыла напротив его сильного тела.

Конечно, Сисси пришлось развлечь себя, пока он работал над ней.

Дотянувшись до его эрекции, она взяла его в ладони, от чего он чертыхнулся и сбился с ритма.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил Джим.

— О, да. Абсолютно.

Сисси водила руками вверх и вниз по его длине, а мыло служило идеальной смазкой, и о, Боже, она любила чувствовать его. Твердый и горячий, с этой бороздкой и округлой головкой. Вскоре он врезался в стену, его огромный вес сдвинул душевую занавеску с изящной перекладины с кольцами.

Его взгляд был одурманенным и одновременно сверхбдительным, пока он пристально глядел не на то, что она делала, но на ее лицо, как будто физическое трение было хорошим, но и только, а на самом деле его заводил тот факт, что именно она делала это с ним. Затем он закрыл глаза и стиснул зубы, его дыхание становилось все чаще и чаще, пока он все ближе и ближе подходил…

Джим кончил перед ней, и ей понравилось наблюдать за ним.

Но восстанавливался он не долго.

Джим глубоко поцеловал ее и поменялся местами, подставляя ее под струю, напор воды ударил по макушке, заставляя запрокинуть голову. Услышав скрип ванны, Сисси посмотрела вниз и увидела Джима на коленях перед собой.

Его руки казались горячей водой по всему ее телу, так же как и его рот — его губы пропутешествовали к развилке ее бедер.

К вершине ее женственности.

А затем Джим лизнул, его язык вытянулся, вкушая ее.

Слава Богу, он все контролировал, запрокинув ее ногу на свое плечо, углубляя проникновение, его руки поддерживали ее, не давая упасть. На сей раз именно Сисси запуталась в занавеске, схватив перекладину, используя ее, чтобы стоять прямо.

Джим губами довел ее до оргазма, а его лицо, вид того, где он был и что делал, перебросили ее через край секундой позже. Но он не остановился.

И Сисси не хотела, чтобы он останавливался.

Тепло и влажно, все было теплым и влажным, начиная с жара, окутывающего их, и заканчивая водой, сбегающей по ее спине, и тем, как он занимался любовью с ее сердцевиной…

Треск стал шоком, он не то чтобы разорвал пузырь секса, но взорвал его к чертям.

В одно мгновение Джим оказался на ногах, готовый к бою — но вокруг не было ни одного врага.

Сисси подняла руки, а с ними и мокрую, мыльную душевую занавеску.

— О, дерьмо. Я сорвала…

Взглянув наверх, она увидела обрывки ткани, висящие на линии из крючков, прикрепленных к металлическим кольцам, свисающих с потолка.

— Плевать, — прорычал Джим, подхватив ее на руки, выбравшись из ванной.

Оставив воду включенной, он прижал ее спиной к двери, и, обернув ее ноги вокруг своей талии, вошел в нее сильным толчком. Впившись ногтями в его плечи, Сисси отдалась сексу и, ох, мужчине, и хотя в душе было замечательно, сейчас было намного лучше.

И именно в этом она сейчас и нуждалась.

Соединившись таким образом? Она могла притвориться, что они будут вместе… навечно.

Спустя час и еще один душ Сисси стояла внизу, на кухне, угощаясь последним кусочком изумительного шоколадного торта, приготовленного Эдди. Джим спал, вырубившись в своей спальне, потому что она была ближайшей к ванной. Хотя ее комната находилась всего в четырех-пяти дверях дальше по коридору, они были слишком возбуждены и нетерпеливы, чтобы добраться туда.

Смешно, но оставляя его посреди спутанных простыней, она испытала какое-то новое и совершенно иное чувство удовлетворения, тело воина было полностью истощено от того, как сильно он желал ее.

Прежде чем уйти, Сисси стояла и просто смотрела на него… даже осторожно потрогала свою золотую подвеску с голубем, которую он носил на шее. Джим забеспокоился во сне, поэтому она и ушла.

По какой-то причине, она не могла избавиться от чувства, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

— Что ж, шоколад восхитителен, — пробормотала Сисси, сев за стол и попробовав кусочек.

О, Боже, изумительно: все эндорфины, выработанные в ее организме в результате тех оргазмов соединились с шоколадным тортом и поддельной ванильной глазурью? Высокооктановая эйфория даже несмотря на страх, пронзающий центр груди.

Чтобы убить время, она потянула к себе лежащий на другой стороне стола экземпляр «Колдвелл Курьер Жорнал». Верхняя полоса первой страницы была отведена международным проблемам. Внизу располагалась фотография какого-то магната, который, видимо, решил распродать все свое имущество, в связи с чем наделал шуму в городе…

Сисси нахмурилась и наклонилась ближе к черно-белой фотографии. И решила, что ей мерещится.

Но нет… у мужчины был нимб, даже несмотря на зернистость изображения, она разглядела едва различимый круг над головой бизнесмена.

Винсент ДиПьетро. Фото было сделано накануне, когда он направлялся в офис своего адвоката, чтобы подписать бумаги.

Странно, что у него тоже был нимб. Но учитывая все, что сейчас происходит? Нет смысла ломать над этим голову.

Закончив с ночным перекусом, Сисси выпила стакан обезжиренного молока и положила грязные тарелки в раковину. А потом ей не терпелось подняться на второй этаж, она представила, как прижмется к Джиму, а его рука обернется вокруг нее потому, что только Господь Бог знал, что принесет им утро.

Однако не добралась и до первого лестничного пролета.

Сисси остановилась у разгромленной комнаты.

Листы фанеры, заколоченные поверх выбитых окон, отлично защищали от дождя, но были прибиты неплотно, поэтому в комнате было холоднее и даже намного сырее, чем в остальной части дома. Несмотря на сквозняки, сосновый запах только что прибитой фанеры пронизывал комнату, как будто кто-то развесил елочки — освежители воздуха — на всех люстрах.

Холодные, ничем не прикрытые половицы холодили ее голые ноги; не было ни одной лампы, потому что их всех засосало вместе со столами, на которых они стояли. Однако благодаря внешним осветительным приборам, установленным на углах дома, освещения было достаточно. Искусственный свет просачивался сквозь неплотно заколоченные окна, будто сосновые панели были дверьми, ведущими в другие плоскости бытия.

Вещь, которую она искала, лежала на полке над мраморным камином.

Книга Девины едва умещалась на полочке, ее шероховатая кожаная обложка свисала, чуть ли не падая с нее. Видимо Адриан положил ее туда, пока приводил комнату в порядок, подумала Сисси. Или, возможно, штуковина сама взобралась вверх по лепнине и расположилась там.

Сисси была неприятна тяжесть книги в своих руках и ощущение человеческой кожи, из которой была сделана обложка. Было ненавистно просто находиться рядом с этой книгой. Раньше том был простой книгой; сейчас Сисси казалось, будто она несла к свету не книгу, а отрубленную руку.

Сделав два глубоких вдоха, Сисси открыла книгу. Еще прежде, чем она по-настоящему смогла посмотреть в нее…