Злость на Филиппа и на собственную слепоту поднялась внезапно — лихорадочным, жгучим жаром. Перед мысленным взором Исаии гнев вдруг обрел образ огня, что осветил, выхватил из тьмы зловещую фигуру зверя.

«Оборотень», — так сказал Измаил. Похоже, в них с Илией действительно сидело нечто… дикое, нечеловеческое, для вампира слишком горячее и живое.

Исаие следовало бы испугаться. Но это все равно, что бояться собственного отражения в зеркале.

Он — это зверь.

Зверь — это он.

Исаия был не против.

— Какой чудный гнев колит мне кожу, — проговорила Вероника, безошибочно повернувшись к Исаие. Зверь был не против порвать ей горло. Исаия вежливо извинился. Вероника с интересом его оглядела и щелкнула пальцами: — Новообращенный, не так ли? Один из близнецов, обращенных нашим новым Источником.

— Так, — не стал отпираться Исаия. Гнев с ворчанием отступил.

— Мы рады вам, — вежливо кивнул седоволосый. — Зови меня Палач. Это моя профессия.

— Скорее уж жизнь, — хмыкнула его спутница. — Я — Вероника, будем знакомы.

— Исаия, — представился им парень.

— С тобой мне не было бы скучно, — вдруг задумчиво сообщил ему Палач. Вероника поспешила объяснить:

— Это он так сообщает, что находит тебя сильным.

— Буду иметь в виду.

— Исаия, — вдруг услышали они голос Измаила. За разговором никто не заметил, как подошел князь. — Спасибо, что подождал.

Палач и Вероника немедленно отступили на пару шагов.

— Пойдем, — скользнув по ним взглядом, сказал князь и направился к боковому выходу из тронного зала. В гробовом молчании окружающих Исаия последовал за ним, гадая о причине его звонка и просьбе встретиться без Евы.

…

Измаил привел Исаию в уже знакомую парню гостиную с портретом Агарь. Предложил присесть, но сам остался стоять, облокотившись на спинку соседнего кресла. Долгую минуту он смотрел на своего гостя, словно ждал от него вопросов. Но Исаия молчал.

— Как мы и договаривались, за каждое обращение Еве будет выплачиваться премия, — протянул ему конверт Измаил. Внутри оказались пластиковая карта и пин-код.

— Почему мне? — помедлив, спросил Исаия. — Ты мог отдать это лично ей.

— К сожалению, мне пока не стоит видеться с Евой.

— Почему?

Измаил отвел взгляд, посмотрел на портрет своей сестры. Голос его прозвучал ровно и сдержанно:

— Скоро вы причините ей боль.

— Нет.

Измаил улыбнулся его резкому, немедленному ответу. Да, Исаия уже не раз думал об этом, потому и ответил столь быстро. Он чувствовал, что теряет контроль, видел, как Илия и вовсе открылся новым желаниям.

Да, Исаия боялся. У него, в отличие от Измаила, было время на это. Но оно на исходе. Прошедшая ночь это показала.

— Единственный совет, — по-птичьи склонил голову князь. На губах его блуждала насмешливая улыбка с привкусом старого сожаления, — постарайтесь соблазнить ее до того, как потеряете рассудок. Это все, что вы можете сделать.

Исаия не изменился в лице, но неуловимо помрачнел. Сгорбившись, он сосредоточенно уставился на свои руки. Сжал ладони, разжал. Поднял взгляд на Измаила.

— Как долго продлится эта одержимость?

— Тебе действительно нужен ответ?

— Мы станем как ты, — констатировал Исаия. Измаил неопределенно пожал плечами.

— Какими станете ты и твой брат, я не знаю. Но Еву вы уже не отпустите — даже ради ее душевного покоя. Никогда.

— Хорошо, — выдохнув, откинулся на спинку кресла Исаия. Лицо его разгладилось, словно ушли последние сомнения. Быть с Евой вечность и знать точно, что не предашь ее — ему нравилась эта мысль. Лишь бы Илия не наломал дров.

А еще…

— Спрашивай, — разрешил Измаил, видя, наконец, вопрос в глазах Исаии — вопрос для себя.

— Что тебе нужно от Евы? Поначалу ты рвался убить нас с Илией и ухаживать за ней, теперь ее избегаешь, а нам даешь советы.

— Ты рассчитываешь услышать правду? — насмешливо спросил Измаил. Настала очередь Исаии пожимать плечами.

— Рассчитываю услышать хоть что-то.

Это позабавило князя.

— В любых словах можно найти истину. Главное, это увидеть ее.

— Да.

— Хорошо, — вдруг согласился Измаил. — Сейчас Ева не знает меня, опасается и не доверяет. Если я лишу ее вас двоих, это навсегда оттолкнет ее от меня. Другие на ее месте могли простить — и прощали — но Ева, подобно Агарь, не простит и не забудет. Она будет потеряна для меня.

— Ладно, ты не вредишь нам, но зачем помогать? Ты мог просто остаться в стороне.

— «Помогать»? — переспросил Измаил со смехом. — Кто сказал, что я помогаю вам, Исаия? Мой совет — это лишь способ смягчить для нее удар. На результате это никак не отразится.

— Ты не отвернешь ее от нас.

— Конечно, нет. Вы сделаете это самостоятельно.

— С чего такая уверенность?

Измаил не ответил. Он улыбнулся Исаие мирной, добродушной улыбкой и просто сменил тему. Было еще одно дело, которое им следовало обговорить.

…

Алиса как раз изучала паука на груди Евы, когда на кухню вернулся Илья — раздраженный и какой-то взъерошенный.

— Поговорили? — осведомился он мрачно.

— Ты что такой недовольный? — удивилась Ева. — Опять начальство мозг вынесло?

Илья скорчил страдальческое лицо, закатил глаза к потолку, ничего интересного там не нашел и перевел взгляд на сестру — говорящий такой взгляд.

Ева без слов протянула ему руку, всем видом давая понять, что если брату приспичило запустить в нее клыки именно сейчас, то он может рассчитывать только на ее пассивное участие — она все еще сердилась на него за выходку с поцелуем.

Илья поднял брови, следом взметнулась плутоватая улыбка. Ева заподозрила неладное, но было уже поздно: парень легко подхватил ее на руки, сам опустился на освободившийся стул, а ее усадил верхом к себе на колени, лицом к лицу.

— Вот так, — шепнул Илья едва ли ни в губы сестре. У Евы на миг перехватило дыхание. Вернулось оно с дрожью, с трепетом. Ладонями она уперлась ему в грудь, туда, где более не билось сердце, но руки брата уже лежали на ее бедрах, не давая отстраниться. Все это было слишком близко, но уже знакомо. И это нервировало.

Посторонний звук заставил вспомнить о том, что они в комнате не одни. Ева оглянулась на Алису в смешанных чувствах, но в этот раз не позволила стыду взять над собой вверх. Натянуто улыбнувшись подруге, она сказала, но уже брату:

— Вот из-за таких твоих выкрутасов мои подруги и начинают в панике звонить родителям.

Илья не ответил, только ткнулся лицом ей в шею, под пряди волос, точно таких же, как и у него самого глубокого, шоколадного оттенка, под мочку бледного ушка. К своему удовольствию он ощутил, как ускорился пульс у нее под кожей.

— Мне выйти? — нервно спросила Алиса. Да не просто нервно, в ее голосе звучал подступ ужаса, отвращения. Она даже встала, чтобы уйти.

Ева замялась, не зная, как поступить, но Илья, криво усмехнувшись, смерил Алису краем глаза и, демонстративно сомкнув руки на спине сестры, склонился к ней и захватил в глубокий, томный поцелуй. Ладони его осторожно поглаживали напряженные лопатки, скользнули по бокам, к бедрам, невесомо прошлись по ягодицам.

Пальчики Евы сминали рубашку у него на груди, ноготки пару раз царапнули кожу. Она была в капкане его рук, еще не уступившая, упрямая в своем убеждении, но уже не находившая в себе сил становить его.

Да, ей это нравилось. Ей нравилось то, что он делал.

— Поверить не могу! Ева, поверить не могу! О, боже мой!

Ева вздохнула, отняла от шеи окровавленный платок, убедилась, что кровь пока не остановилась, и вновь приложила ткань к укусу, вздрогнув от искорок еще не до конца схлынувшего удовольствия.

Проклятье, до чего хорошо было делиться кровью!

Не верилось в существование чего-то еще более… восхитительного.

— Я же тебе объяснила, что вполне могу прокормить двух вампиров без угрозы для здоровья, — заметила она негромко, чтобы не напрягать кожу вокруг раны.