Где-то на задворках сознания он помнил, что она с Исаией должна была быть у Измаила, но мысль отчего-то чудилась ему абсурдной и неправильной. Илья слышал сердцебиение из комнаты Исаии, совершенно забыв о том, что у них остановилась Алиса.

— Ева, — снова позвал он, неловко хлопнув ладонью по двери. Но ответа не получил. Алиса попросту боялась подать голос, не зная, что пьяный вампир может учудить.

Илья и сам не знал. Он только хотел Еву. Он чуял страх и только поэтому не стал вламываться в комнату. Ноги его не держали, и парень сполз на пол, облокотившись спиной на дверь, что его разделяла, как ему казалось, с сестрой.

— Ева, — почти нормально произнес он, чуть заплетающимся языком, — ты прости меня, ладно? Я совсем свихнулся.

В глазах стояла пелена. Илье было плохо и тоскливо.

— Ты помнишь, я тебя в ванной купал? Ты была маленькой и опрокинула на себя кисель, а мать ушла за продуктами. Ты вымазалась с ног до головы, и я… мне пришлось тащить тебя в ванну. И мыть. Ты все смеялась, пока я тебя мыл. А сейчас бы ты смеялась, а, Ев?

Холодная слеза прочертила тонкую дорожку по щеке, но Илья едва ли это почувствовал.

— Ты меня хоть немножко любишь, а? Я вот тебя люблю, — сказав это, он спрятал лицо в ладонях и с силой растер кожу. — Ааа! Может, если я тебя трахну, это все пройдет, а?! Ева…

Резко себя оборвав, Илья с тоской воззрился на диван, на котором она спала, и вбил кулак в пол — один раз, второй, третий, пока на костяшках не выступила кровь, а в паркете не образовалась вмятина.

— Прости меня, прости меня, прости-и! — скулил он, едва выговаривая слова. — Ев! Ева, полюби меня, а! Полюби, пожалуйста! Я не знаю, сколько еще смогу не… не тронуть тебя! Ева!

Алиса сжалась на кровати, отчаянно зажимая уши. Она поверить не могла в то, что все это говорит Илья. Что же с ним случилось? Что случилось с ними со всеми?

Что?

Они вернулись меньше, чем через полчаса после прихода Ильи. Включив свет, Ева воззрилась на опрокинутый стул, а потом и на своего брата, дремавшего, привалившись к двери комнаты Исаии. Испугавшись того, что он мог натворить, девочка бросилась к нему, забарабанив по двери:

— Алиса! Алиса, ты там!? Алиса!

— Я здесь! — сдавленно отозвалась подруга. — Илья ко мне не заходил, — тут же сообщила она.

Получив ответ на самый важный вопрос, Ева перешла к другому:

— Он что, пьян? — скривилась она, уловив стойкий спиртной запах. — Алис, подожди, Илья тут к двери привалился.

— Илия, — невозмутимо толкнул его ногой Исаия. Не дождавшись реакции, парень толкнул сильнее: — Илия, твою мать!

— Она и твоя мать, придурок, — огрызнулся тот, не глядя. Ева присела на корточки перед братом, осторожно тронула его за щеку.

— Если ты хотел пить, надо было мне позвонить, — с усталой грустью посетовала она, борясь с противоречивыми чувствами жалости, нежности и желанием быть строгой.

— Ты мне не открывала, — невнятно упрекнул Илья, с трудом сфокусировав на ней взгляд. — Ты даже со мной говорить не захотела.

— Когда? — в свою очередь удивилась Ева, невольно отодвинувшись — от Ильи несло перегаром и, почему-то, страшно вонючими женскими духами.

— Он подумал, что здесь была ты, — пояснила Алиса из глубины комнаты. — А я молчала, на всякий случай.

— А! — Ева перевела взгляд обратно на брата. — Эй, мы с Исаией только вернулись. В комнате была Алиса. Погоди, — дошло до нее, — ты хотел пить, но все равно не вошел? Потому что я не отвечала?

Илия просто смотрел на нее. В мутных от алкоголя глазах отражалось такое страдание, что больно было смотреть. Была ли Ева виновата за эту боль? Не зная, она порывисто обхватила брата за голову, прижав к себе.

— Дурак! Какой же ты дурак, Илья! — и так же резко отстранила его от себя, чтобы расстегнуть высокий воротник своего комбинезона: — Пей! Пей уже!

Не думая, она выгнула правую сторону шеи, где все еще краснел след от укуса Исаии. И ему не понравилось, что Илия сейчас накроет его метку своей.

— Ева… — начал было Исаия, но девочка решительно направила лицо брата к своей шее. Вздохнув, тот покорно разомкнул рот и прокусил все еще незажившую кожу, как-то неловко обняв сестру, больше держась за нее, нежели удерживая сам. Ева издала слабый шипящий звук, но почти сразу расслабилась. С каждым укусом в ней будто бы накапливались их феромоны. Боль проходила, едва появившись, а на смену ей поднималось лихорадочное тепло возбуждения, что сладким облаком окутывало тело.

Ева не замечала, что уже сама предлагает им кормление, без страха и сомнений, едва ли ни с охотой. Их клыки приносили ей ни с чем несравнимые, потрясающие ощущения, и девочка, раз за разом, все больше к этому привыкала, увязая в болоте наслаждения.

Исаия смотрел, как Илия пьет из Евы, как его пальцы судорожно оглаживают ее спину, как он весь подается к ней, льнет, словно изголодавшийся по ласке щенок — смотрел и не знал, что делать.

… Они пробыли в вампирской общине до самого утра. После резкого замечания Измаила по поводу поведения Ильи, Исаия и Ева, не сговариваясь, оставили щекотливую тему. Как бы они ни тревожились из-за странной тяги друг к другу, Измаил внушал куда большее опасение. Одна его ревность могла погубить их всех.

В возникшей паузе в дверях показался мужчина лет пятидесяти. Черные, курчавые как у барана волосы были изрядно прорежены сединой, крупное, квадратное лицо усеяно морщинами. Моргнув блекло-голубыми глазами на гостей, он неуверенно вошел, буднично склонив голову перед князем.

— Кхм, Измаил, — нерешительно обратился мужчина к хозяину, гадая, с чего тот вдруг пожелал панибратства. В общине быстро распространилась новость о его новом чудачестве, — у нас проблема.

— Какая?

— Это, кхм, по поводу Мириам, — вновь покосился на гостей мужчина. Разумеется, он знал, кто они такие, но не спешил говорить при посторонних о внутренних делах общины. Впрочем, у Измаила было свое мнение.

— Говори открыто, Антон.

Антон замялся. Новости были не из приятных. Его первый хозяин из Приамурья нередко наказывал гонца с дурными вестями, и привычка опасаться реакции начальства за последние семь лет, что он прожил в Агарте, так и не выветрилась. Стоило отдать должное Измаилу: каким бы пугающим чудаком он ни был, жилось при нем не в пример лучше, чем в том же Приамурье, где местный князь обожал под настроение броситься на первого попавшегося и, не взирая на пол, отыметь в свое удовольствие. Если жертва слишком сопротивлялась, он отрезал от нее по кусочку усилием мысли — такова была его суть, его сила.

Князь Измаил имел много недостатков, но он не находил ничего привлекательного ни в изнасиловании, ни в мужеложстве. Именно за последнее Антон и проникся к нему симпатией и уважением.

Да, если уж тебя пытают в Агарте, то только за дело. Или ради дела.

— Только что звонил наш человек при Мириам, — все же сообщил вампир. Он нервничал настолько, что даже не заметил, как перестал скрывать клыки. Считалось дурным тоном показывать их без повода. Подобное было признаком неопытности, новичка. — Она узнала о Варисе и, кхм… она очень зла.

— Хорошо.

— Кхм?

— Это все?

— Нет. Нет, — покачал головой Антон, озадаченный реакцией князя. — Ей известно и о Еве. Она, кхм, — покосился он на девочку, — срочно заканчивает дела и в ближайшее время вылетает в Агарт.

— Сколько у нас времени?

— Трое суток. Кхм, возможно, четверо.

Измаил задумчиво кивнул.

— Кто такая эта Мириам? — спросил Исаия, досадуя, что так мало знает о своем новой мире. Он ненавидел бродить в неведении. Ева тоже заинтересованно подняла голову.

Жестом Измаил отпустил Антона и улыбнулся своим мыслям — кратко, рассеянно. Он не хотел говорить о Мириам, о прекрасной, могущественной княгине. Трижды она предлагала ему объединить территории, трижды предлагала свою любовь.

Первый раз он отказался, и они преспокойно выпили чай, перейдя к деловым вопросам. Кто сказал, что вампиры пьют только кровь?