Так вот, имел я в жизни несколько десятков женщин. Все они в основном прошли мимо меня смутной, мутной, безликой и почти исчезнувшей из памяти чередой, вернее, маленькой толпой. Но есть среди них те, которые оставили в моём сознании глубокие и нестираемые следы, которые волнуют меня до сих пор постоянно. Те, с которыми готов окунуться в бесконечность и в вечность. Любимые мои, желанные! Три женщины, три грации, вызывающие у меня ни на миг не затихающую смуту в душе, которая меня всё время беспокоит и тревожит, тревожит, тревожит…

Бог нам нужен только тогда, когда он нам нужен… Какая горькая истина! К чему я это? Да к тому, что ни бессмертие, ни вечность, ни бесконечность не гарантируют нам смысла. Если нет гармонии, радости и счастья, то нет ничего. Что толку оттого, что я Бессмертный, если не могу справиться со своими внутренними демонами, как и любой другой человек, не наделённый моими качествами! Мужчина, не умеющий разобраться с тремя женщинами, не способен разобраться сам с собой! Чёрт возьми! Однако, очень спорные рассуждения. А, может быть, они всё-таки верны!?

Я смотрю на это голубое небо, я погружаюсь в прохладное бытие воды, я чувствую нежно-колючее прикосновение к душе вечно тревожащего её и вечно желанного сорняка, имя которому сомнение, и всей сущностью своей пытаюсь понять смысл и не нахожу его! Увы, не нахожу! Зачем мы живём!? Жрём, жрём, жрём… Срём, срём, срём… К чему, зачем!? Всё абсолютно бессмысленно! Всё! Абсолютно! Всё надоедает, приедается, вызывает раздражение и рождает одно лишь разочарование.

Ах, да, — любовь… Сука любовь. То, ради чего стоит жить! Рука, коснувшаяся руки. Губы, коснувшиеся губ. Тонкий абрис души. Пальчик, пойманный на взлёте, и застывший в полёте. Маленькое розовое ушко. Складочки… Две тонкие и нежные складочки в волнующем и завораживающем месте между женских ног, рождающие желание и нежность, которые достойны стать приложением к вечности. Сладкий и горячий рот. Язык, дарующий непредсказуемые и непередаваемые ощущения. О, — этот манящий и ласковый женский рот, который открывает дверь в безумную и волнующую страну под названием СТРАСТЬ! Есть два входа в Рай. Это женское лоно и её рот!

Ах, ГРАФИНЯ, ах МАРКИЗА, ах ИСЭ!!! Три грации, три вечности, три истории, три мистерии, три проклятия, которые всегда со мной!

Блондинка, брюнетка, шатенка… Вы невероятно красивы. Каждая по-особому и по-своему. У вас у всех нежные руки с бархатистой кожей. Пальчики на них длинны, изящны и легки. Ваши тела вылеплены Богом, который вдруг заскучал от несовершенства этого мира. У вас стройные ноги и тонкие щиколотки. Своими маленькими, розовыми и узкими ступнями вы повергаете в прах вековую и, якобы, устоявшуюся сущность Вселенной. Я не могу отличить вас друг от друга и отдать предпочтение одной, потому что люблю всех троих! ИСЭ, МАРКИЗА, ГРАФИНЯ… Что же мне делать, как быть дальше!? Может быть, правы мусульмане? Может быть, может быть. А может быть, и нет.

Свет моей души, моя девочка, моя прекрасная ГРАФИНЯ! Как я люблю твои изумрудные, слегка раскосые глаза, твой чувственный и нежный рот, как я обожаю сладкие, маленькие и желанные соски на твоей упругой и большой груди, твои роскошные волосы цвета спелого каштана! Я пьянею от запаха твоей кожи. Я смотрю на тебя, выходящую из моря. Я смотрю на тебя, скачущую на Горном Жеребце, или в праведном гневе мечущую в меня подсвечники или бокалы, и думаю о том, как я счастлив с тобой!

Звезда моя, моя девочка, моя прелестная МАРКИЗА! Как я люблю твою нежную и упругую попку, твои маленькие и изящные ушки, твои гладкие плечи, твою пшеничную чёлку, твой лёгкий и беззаботный смех, отдающийся иллюзорным эхом в тысячелетиях! Обожаю твои стройные ножки, попирающие вечность, с восторгом терплю твою непредсказуемость и упрямство. Я смотрю на тебя, появляющуюся из ниоткуда и исчезающую в никуда, и думаю о том, как я счастлив! Девочка моя!

Радость моего сердца, моя принцесса, моя очаровательная ИСЭ! Самая первозданная моя из первозданных, самая любимая из любимых! Твоя идеальная и совершенная грудь, полузакрытая прядями густых волос цвета космоса, подобна двум загадочным холмам на краю Вселенной, между которыми находится дорога, ведущая в сладкую бездну, и название её, — нирвана! Твои раскосые глаза горели бешеной страстью в мгновения близости и томно закрывались после неё. Твоя ирония сводила меня с ума. Ты беззаботно смеялась, когда я говорил о любви, потому что было понятно, что я всего-навсего лишь пылинка на твоих тонких пальчиках. Стряхнуть их или не стряхнуть, — твоя прихоть. Не стряхивай, прошу тебя, любовь моя! Где бы ты не была, всегда помни обо мне, потому что я навеки твой! Прошу, помни обо мне!

Три женщины, три грации, три нежности, три твёрдости, исключающие из моей жизни друг друга и существующие в ней триедино, и мои чувства к вам решительно перебарывают и холодное сознание, и здравый смысл, и трезвый ум. Какие, уж, тут холодность, здравость и трезвость!

Эх, сразиться бы мне сейчас с целой сотней Небесных Медведей или зловещих Чёрных Спрутов, да с тысячью Ускоренных Бойцов! Или решительно плюнуть бы на всё, да навеки погрузиться в тяжёлые и бесконечные воды Тёмного Озера! Эх, вкусить бы толику невыносимой сладости бытия от какой-нибудь случайной женщины, грустно и одиноко стоящей на узкой обочине этой жизни! Не расстраивайся, милая ты моя! Обочина не вечна. Узкие дороги постоянно и неизбежно стремятся к расширению. Завтра эта самая обочина может стать центром Вселенной!

Как мне всё надоело! И эти три грации, и это прозрачное осеннее небо, и блеклые листья, которым предначертана смерть, и я, Бессмертный, надоел сам себе, потому что Бессмертие, — это наказание, а не награда. Надоело всё!!!

У меня есть друг, не знаю, где он сейчас находится. Слава Богу, если он жив. Так вот, он любил говорить, что жизнь, — это полное говно! Он не совсем счастлив, хотя никогда не признает этого очевидного факта. Он мудр, толст, тяжёл, близорук и постоянно полон сарказма и скепсиса, но, как ни странно, довольно оптимистично смотрит на мир, несмотря на свою знаменитую оценку жизни. Я его обожаю! Он пыжится, дёргается, пытается объять весь мир, любить всех, а особенно тех, кто не любит его. Хватается за каждую соломинку, суетится, мечется, куда-то всё время стремится, едет, летит, плывёт, ковыляет. Он всё время жаждет новых дорог и впечатлений, потому что только они подпитывают его вечно затухающую сущность.

Он любит читать мораль и указывать другим людям на их недостатки, а сам не стремится избавиться от своих, родных, заложенных в нём изначально. Странный и простой, вполне понятный и очень непонятный, смешной и грустный, нелепый и продуманный, глупый и умный, весёлый и печальный человек. Он полон тайных комплексов, пороков, противоречий, недостатков и достоинств, как, собственно, и я, и мы все. Так вот… Когда мы иногда встречаемся и общаемся, то он после ста, или двухсот граммов водки говорит, что жизнь — это говно. А потом, через некоторое время, выпив ещё столько же или поболее, обречённо дополняет: «Жизнь — это полное говно!». Каково, однако?! Говно и полное говно, — это ведь совершенно разные вещи! Если, допустим, — ты говно, то данный факт, конечно же обиден, но не совсем, потому что таких говнюков, как ты, вокруг хоть пруд пруди. А вот ощущать себя полным говном, — это совсем другое дело!

И вообще, я иногда думаю о вечности. Да, как ни странно, о ней, родимой… Бессмертные и смертные могут себе это иногда позволить. Так вот, живут эти смешные существа, которых называют людьми: думают о чём-то, размышляют, переживают, пыжатся, дёргаются, мечутся, копошатся, а итог всегда один. И в чём же всё-таки смысл!? Да, возможно, я бессмертен. Ну и что!? В чём смысл моего существования вообще и в чём смысл моего существования в частности на этой планете в тридевятом царстве-государстве, затерянном неизвестно где и непонятно зачем?

Я не раз пил вино из горьких чаш. Я не раз ощущал мерзкий и противный вкус разочарований. Я ходил по земле, а думал, что парю в небесах. Я верил во всякую ерунду и представлял себе, что познал суть бытия. Ничего я не познал. Ничего я не понял. Совершенно ни-че-го…