— Гарри?! Ты почему не в больничном крыле? – изумился Рон, глядя на него. Он как раз шёл навестить Гарри с охапкой всяких вкусностей и открыток с пожеланием скорейшего выздоровления, которые, похоже, собирала для него вся школа.

— Да Малфой достал меня своими стонами и стенаниями, будто он умирающий. То это ему не так, то то… Знаешь, что он выдумал напоследок? Что я отвлекаю его своим морганием. Его, видите ли, мутит, когда у меня ресницы быстро мелькают! Как тебе это?

— Давай пошлём ему по почте зубодёрные ириски под видом посылки из дома! То‑то будет потеха! – предложил Рон, противненько хихикнув.

— И то дело, – согласился Гарри. – Может – слабительных капель ему в сок подлить – лошадиную дозу? Будет потом три дня в туалете отдыхать! Или налить ему тошнилки! Зря мы её, что ли, летом делали? У меня до сих пор полбутылки осталось от Дадли.

— Послать ему открытку из Весёлого Ужаса – ту, с надгробием, с его портретом, датами жизни и смерти – в самый ближайший день! – разошёлся Рон.

— Намекнуть Плаксе Миртл, что он к ней неравнодушен! Пусть‑ка попристаёт к нему! – изощрялся Гарри в планах мести.

— Наябедничать Снеггу, что его любимый ученик списывал на контрольной работе по теории. Пусть заставит его подметать зубной щёткой пол в Зале Славы!

— Класс!

Настроение у Гарри сразу же поднялось, и он вмиг забыл о противно ноющем плече.

Само собой, он опять стал героем дня, самоотверженным ловцом снитча, не побоявшимся рискнуть жизнью ради победы своей команды. От рукопожатий у него ныли руки, а от улыбок уже сводило скулы, да все ещё как на зло норовили хлопнуть его по больному плечу. Вот чему он был действительно рад, так это тому, что Мисс Найтингейл таки намазала ему губы своей чудодейственной мазью.

После уроков он решил отнести раненый снитч в мастерскую сам. Только он не знал толком, где она находится. Где‑то на территории замка, но вот где именно? По идее это должен был бы знать завхоз Филч, но он был предпоследним человеком, к которому Гарри обратился бы за помощью. Последним был, конечно же, Снегг.

Наудачу Гарри спросил у Рона. Тот знал лишь то, что мастерская где‑то на безлюдном четвёртом этаже, которым не пользовались.

— Может, Мисс Найтингейл знает? Справься у неё, – посоветовал Рон и умчался в библиотеку.

Но кабинет Защиты оказался закрыт. И не как‑нибудь, а на обычный маггловский ключ, для надёжности. Гарри вздохнул и отправился искать мастерскую сам, сжимая коробку с летающим мячиком под мышкой.

Сразу стало ясно, что четвёртый этаж был редко посещаем кем бы то ни было. На полу лежал толстый слой пыли, потускневшие картины были затянуты паутиной, воздух был затхлым, как в любом нежилом помещении. По всему было видно, что тут сто лет никого не было.

Гарри чихнул, и пыль столбом поднялась в воздух. Он зажмурился, а когда открыл глаза, чуть не заорал от ужаса: в воздухе, в каком‑нибудь метре от его лица, невозмутимо висел здоровенный оранжевый глаз! Гарри примёрз к полу, не зная, что предпринять. Огромный глаз не мигая смотрел на него, легонько вибрируя. Дальше порога он Гарри не пропускал. Разворачиваться и идти обратно было как‑то стыдно – какого‑то глаза испугался. Гарри сделал шаг вперёд. Глаз угрожающе раздулся, гневно наливаясь кровью. Вторжение Гарри в его владения было ему явно не по нраву.

— Не бойся, – послышался вдруг тоненький голосок. – Яростный Жёлтый Глаз не причинит тебе вреда. Он просто любит пугать незнакомцев.

Гарри опустил глаза и увидел ребёнка лет пяти–шести. Кудрявый ангелоподобный ма–лыш в белой рубашечке с интересом смотрел на Гарри.

Откуда здесь взяться ребёнку? – подумал Гарри, и вдруг сообразил, что малыш – при–видение!

— Ты кто? – требовательно спросил карапуз.

— Я – Гарри Поттер. Я ученик Хогвартса. Ищу мастерскую магических вещей.

— А я – Капризуля, Капризный Ребёнок, – ответил малыш, глядя на Гарри исподлобья. – Приятно познакомиться. – И он по–взрослому протянул Гарри руку для рукопожатия.

Гарри сделал вид, что пожимает его ладошку, насколько это можно было сделать с рукой привидения. Он ощутил лишь холодное покалывание, но Капризный Ребёнок остался доволен.

— А почему тебя так странно зовут? – поинтересовался Гарри, припоминая, что Плаксе Миртл очень нравилось, когда её расспрашивали о ней самой.

— Это потому, что я капризный. Когда‑то меня звали Морган Джарвис, когда‑то очень дав–но… С чего это ты вообще спросил? Мне мама не разрешала с незнакомцами разговаривать. И вообще – это мой этаж! Уходи отсюда! Уходи! – заверещал вдруг ни с того, ни с сего малыш–привидение, беззвучно затопал ножками, но зато очень громко заплакал. Но его полупрозрачному личику градом покатились слёзы размером с голубиное яйцо, превращаясь в лужу на полу.

Гарри растерялся. Он уже пожалел, что сам вызвался отнести снитч в починку. Только истеричных детей–привидений ему не хватало. Он уже собрался было уходить, как Капризуля вернул его к реальности:

— Ты почему меня не успокаиваешь? Зря я, что ли, плачу? Вот истукан бесчувственный! Ну‑ка пожалей меня!

— Извини, я сразу не сообразил. Что я должен сделать?

— Предложи мне, хотя бы, конфетку. Иначе я тут целое озеро нарыдаю. – Он продолжал безутешно всхлипывать.

Гарри судорожно зашарил по карманам в поиске хоть какой‑нибудь завалящей конфетки. Его пальцы нащупали что‑то слипшееся, всё в волосках.

— Вот ириска. Правда, она без обёртки. Держи.

— Ну, Гарри Поттер, ты совсем глупый! Как же я её возьму, я же призрак. Я сказал пред–ложи мне конфетку а не дай мне конфетку! Чувствуешь разницу? Положи во–он на тот столик. Я буду изредка любоваться твоим щедрым даром и вспоминать тебя, Гарри Поттер. Жаль только, что она без обёртки. Я их собираю. Когда‑то сюда ходили девочка и мальчик. Они дарили мне обёртки. Потом они перестали здесь появляться, и я остался совсем оди–и-ин… – заголосило вдруг маленькое привидение, проливая ручьи слёз.

— Не расстраивайся пожалуйста, – попытался прервать его рыдания Гарри, уже наученный горьким опытом. – Я буду приходить к тебе и приносить обёртки.

— Вот здорово! – разом перекрыл фонтан слёз малыш. – Тогда я не буду больше капризничать, – смилостивился он.

— Расскажи, как ты тут оказался? Я не знал о том, что в Хогвартсе есть привидения–дети.

— Как? Ты не знал обо мне? – глаза Капризули вновь угрожающе быстро наполнились слезами.

— Прости, прости, я снова сказал чушь! – поспешил успокоить его Гарри, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться. – Видишь ли… э–э-э… мне о тебе много рассказывали, но у меня такая плохая память, что я всё забываю. Буквально на ходу. Какой это этаж, говоришь?

— Четвёртый! – хихикнул Капризуля. – Подобное объяснение его устроило. – А зачем ты пришёл?

— Познакомиться с тобой, конечно же, ты – такая легендарная личность! Ещё мне надо заскочить в мастерскую, занести туда раненый снитч. Но это не так уж и обязательно. Познако–миться с тобой для меня гораздо важнее! – мгновенно сориентировался Гарри, ловко солгав. – Покажешь мне мастерскую? Если у тебя нет дел поважнее, конечно.

Малыш нахмурил прозрачный лобик:

— Ладно. Но за это я буду рыдать тебе ещё два раза.

Гарри внутренне содрогнулся, но другого выбора у него не было. Не поворачивать же назад, когда дело почти сделано.

— А что это такое? – Гарри указал на раздутый глаз, плывущий в воздухе перед ними, освещая коридор.

— Яростный Жёлтый Глаз‑то? Да это глаз короля циклопов. Его кто‑то там победил в поединке и убил миллион лет назад, какой‑то герой, Филаретус Третий, что ли. У циклопов есть одна особенность – глаз их короля может отделяться после его смерти и переходить во владение какого‑нибудь другого циклопа, выбирая его новым королём. Ну а тогда в битве все циклопы погибли, и Глаз остался сам по себе. Разговаривать он не умеет, только летает и раздувается как волынка, когда хочет напугать. Но он совсем не опасен. Он умеет менять цвета, может быть красным, жёлтым и зелёным. Он всё понимает и любит меня. Он даже разрешает играть собой в мячик! Я делаю вид, что подбрасываю его, а он прыгает вверх и вниз в воздухе. Здорово, правда?