— Никакого смысла, — всхлипнула она. — Совсем никакого смысла. Но я рассчитывала на тебя. Я думала, что ты предан мне. Это единственное, на что я рассчитывала. Твоя верность — только в нее я верила всю жизнь.

Он пополз к ней.

— Это и сейчас так, Талли, — заговорил он шепотом. — Я здесь. Я не хочу, чтобы ты уходила.

Талли не ответила.

— Прости меня, — сказал Робин. — Хочешь дать мне пинка? Я заслужил это. Но, Талли, может быть, три года — это слишком много, чтобы удалось этого избежать? А десять лет — тем более.

— Нет, Робин, — горестно произнесла Талли. — Мы могли бы этого избежать.

— Да, но… — он попробовал прикоснуться к ней, — но какой ценой?

Наконец он встал с пола.

— Пойдем спать? — предложил он.

— Нет, Робин, — ответила Талли, глядя на ковер. — Я не могу больше спать с тобой в одной кровати. Не могу, чтобы ты был рядом.

— Прости меня, Талли, повторил он, но уже сухим тоном. — Может быть, ты хочешь, чтобы я упаковал вещи и уехал?

— Какой в этом смысл? — быстро ответила она. — Ради Бумеранга мы долго притворялись. Можем попритворяться еще немного.

— Да, конечно, — согласился Робин.

После той ночи Талли ни разу не спала в своей кровати. По ночам она переходила из спальни Бумеранга в спальню Дженнифер и обратно и засыпала на ковре у кроватки Дженни, не захватив подушки, не укрывшись одеялом. Март перешел в апрель, но Талли не ходила на футбольные матчи, несмотря на все просьбы Бумеранга. Потом ради сына об этом стал просить ее Робин.

Они вдвоем долго уговаривали ее, и Талли наконец сдалась.

Девушка была там. Талли наблюдала за ней с противоположной стороны стадиона. К Робину она не приближалась, но когда его команда забила гол, принялась радостно прыгать, кричать и смеяться. Талли не сомневалась, что все это адресовано Робину Де Марко. Этого Талли уже не могла вынести. Внимательно глядя под ноги, чтобы не ступать в комья земли, вывороченные шипами футбольных бутс, в обход большого футбольного поля она направилась к девушке.

Хорошо, что в нагрудной сумке сидела Дженни: она выглядела так солидно.

Талли подошла к девушке, и та сразу насторожилась.

— Послушай, — сказала Талли, — я тебе скажу кое-что. Если ты хочешь получить его, тебе придется взвалить на себя его детей. Ты понимаешь меня?

Девушка молча попятилась.

— Я не знаю, кто ты такая, — сказала Талли, — но он пока мой муж.

Тут девушка заговорила.

— Может быть, если бы вы лучше заботились о нем… — начала она.

— О нем и его двух детях, — перебила ее Талли. — Тебе придется взять весь комплект, будь он неладен. Понятно? Держись от него подальше. Он пока мой муж.

— Ненадолго, Талли Мейкер, — сказала девушка.

Это было больно, Талли вздрогнула.

— Талли Де Марко, ты, невежественная шлюха, — поправила она.

— Девочки, девочки! — К ним подбежал Робин. Он гневно посмотрел на девушку и, обняв Талли за плечи, увел ее.

— Талли, ты меня удивляешь, — сказал он. — Устроить такую сцену на людях! Это на тебя не похоже.

— Держись от нее подальше, Робин, — предупредила Талли. — Ты пока мой муж.

Карие глаза Робина потемнели.

— Ненадолго, Талли Де Марко.

Через неделю, словно решив продолжить прерванный разговор, Талли спросила:

— Чем она занимается, эта твоя девчонка?

Робин вздохнул.

— Она не моя девчонка, Талли. Перестань. Просто мы с ней болтаем по субботам. Правда. Иногда она ходит в бассейн, где бываем мы со Стивом, вот и все.

Талли закатила глаза.

— Да, конечно. Чем она занимается? — повторила вопрос Талли.

— Работает в парикмахерской.

Талли рассмеялась деланным смехом.

— Так, значит, она парикмахерша, Робин? Ты трахаешься с парикмахершей?

— А ты трахаешься с маляром, Талли? — спокойно спросил Робин.

Где-то в глубине своего сознания Талли ужаснулась этим его словам, она поняла, что из всей их бессмысленной ссоры она запомнит только это, но ужас был в глубине. На поверхности Талли пришла в ярость.

— Робин! Ты хочешь сказать, ты у нее стригся? Да? Она тебя стригла?

— Иногда, — ответил он.

Талли выругалась и вцепилась ему в волосы. Он больно ударил ее по руке.

— Не смей ко мне прикасаться, Талли, — сказал он, вставая с кровати. — Не провоцируй меня.

— Твои волосы, — Талли чувствовала бессилие и бессмысленность своих слов, но остановиться не могла. — Я люблю твои волосы. Я запускаю в них руки, когда мы занимаемся любовью. Как ты мог позволить ей стричь себя?

Робин наклонился к ней. Талли было подумала, что он хочет обнять или поцеловать ее, но он только сказал:

— Занимаемся любовью? Ты хотела сказать — трахаемся, Талли. Трахаемся.

Она сделала вялое движение, пытаясь оттолкнуть его.

— Убирайся отсюда. Я не знаю, что ты здесь до сих пор делаешь. Почему ты не с ней? А? Почему не идешь к ней сейчас — она бы тебе член пососала?

— Ох, Талли, прекрати. — Робин взял подушку и одеяло. — Это просто скучно.

Она повернулась к окну.

— Уверена — они все знают. И Брюс, и Стив, — все. Ведь Карен и Линде приходилось присматривать за Бумерангом, пока ты был с ней. Как ты мог пойти на такое? Как ты мог? Я не могу теперь смотреть на тебя и не выкрикнуть этого вопроса. Как ты мог пойти на такое?

Робин поморщился.

— Талли, по-моему, тебе было абсолютно все равно.

— Ты не ответил на мой вопрос. Я хочу знать, как ты мог пойти на такое?

— Как могла ты?

— Я никогда не говорила, что люблю тебя! — закричала она. — Я никогда не изливала тебе на голову свои чувства, как ты мне. Так сказать: «Вот они, на, все тебе». За все время нашего брака я ни с кем не спала…

Робин поднял брови.

— … пока не появился Джек, — закончила Талли.

— Это должно мне льстить? — спросил Робин мрачно.

— Я влюбилась! — закричала Талли. — Вот мое оправдание! А у тебя какие оправдания?

— Я не оправдываюсь перед тобой и не собираюсь. Ты не любила меня.

— О Боже! — яростно прошипела Талли. — Значит, ты и правда такой лицемер? Значит, правда, что в тебе нет ни крупицы верности? Нет, не отвечай! С меня хватит.

Отношения супругов Де Марко окончательно зашли в тупик. Талли еще глубже погрузилась в депрессию. Она не садилась с Робином за стол, не смотрела с ним телевизор, не ложилась в одну кровать. Любой разговор неизменно кончался ссорой. Талли по-прежнему почти не спала по ночам и ложилась то в комнате Дженни, то рядом с сыном. Любовью Талли с Робином не занимались с той ночи, когда он ее ударил. Однажды вечером Робин по привычке зашел в детскую спросить, идет ли Талли спать. Ока, как всегда, отказалась, но у самой двери остановила его.

— Робин, мы никогда прежде так не ругались, мы слишком много ссоримся, — сказала она с горечью.

— У нас хватает причин, — сказал Робин.

— Мы больше десяти лет так хорошо ладили, — мягко сказала она.

— Все эти десять лет мы почти не разговаривали.

— Теперь мы совсем перестали ладить.

— Для этого также хватает причин.

Талли потерлась щекой о ковер.

— Ты уже не любишь меня, Робин, как раньше, — прошептала она.

— Есть за что, — с горечью отозвался Робин.

И все равно Робин каждый вечер заходил в детскую и по привычке спрашивал Талли, идет ли она спать, и каждый раз Талли отказывалась. Утром, проснувшись, она часто обнаруживала, что кто-то укрыл ее одеялом.

Однажды поздним вечером Талли предложила Робину нанять адвоката. Днем ей звонил Джек, и она соврала ему, что бракоразводный процесс начался. И вот теперь, стараясь держаться как можно свободней, она завела этот разговор.

— Адвоката? — переспросил Робин, словно слышал это слово впервые в жизни. — Адвоката… — повторил он и замолчал.

Талли не смотрела на него, стараясь сосредоточиться на «Одинокой голубке».

— Конечно, — сказал он наконец. — Хорошо, давай сходим к адвокату. Я и то удивился, почему ты этого не предлагаешь, — добавил он.