— Но он не покрасил ваш дом, — сказала Шейки. — Почему?

— Мы так и не собрались, — ответила Талли, удивляясь этому случайно вырвавшемуся «мы» и тут же решив внимательно следить за своими словами. — Деньги ушли на другое. «Камаро» требовала большого ремонта.

Вскоре гости стали прощаться и, когда все разошлись, Талли обратилась к Робину:

— Ну зачем? Зачем тебе это понадобилось?

— Ничего мне не понадобилось, — он холодно улыбнулся. — И не я поднял вопрос о покраске нашего дома.

— Но ты заговорил о Джеке. При Шейки. Зачем ты сказал ей, что он здесь?

— А вот мне, Талли, очень интересно, почему ты не сказала Шейки, что он в городе. Ты можешь объяснить мне, почему?

— Потому! — выкрикнула она. — Чего ради было говорить ей? Он не интересуется ею, она пытается его забыть и быть хорошей женой и матерью. Ты знаешь, она не умеет держать себя в руках, она бегала бы к нему каждую неделю, если бы знала. И я должна была сказать ей об этом?

— Ладно, а зачем он приехал в Топику, если знал, что это так травмирует Шейки?

— У него здесь мать! — воскликнула она. — Робин, что происходит? К чему весь этот разговор?

— К тому, — сказал он, и его голос стал таким же холодным, как и его лицо. — Когда-то я был удивлен, что ты сказала ей о его приезде, а сейчас я удивлен, что ты скрыла от нее этот факт.

— Не говори ерунды! — отрезала Талли, разворачиваясь на каблуках. — Ты можешь рассуждать нормально? Все очень просто. Мы друзья, понимаешь? Друзья.

— Кто друзья? Ты и Шейки?

— Да, — бросила Талли, уже поднимаясь по ступенькам. — Я и Шейки.

Не прошло и двенадцати часов, как Шейки позвонила Талли и попросила ее заскочить к ней после работы. Талли согласилась, но пришла только после того, как забрала Бумеранга от Анджелы.

Шейки не стала ходить вокруг да около. Не успела парадная дверь закрыться за Талли, она выпалила:

— Ты знала, что Джек в городе, и ничего мне не сказала?

Талли подошла к кушетке, села, весело улыбнулась.

— Как ты, Шейки? Выглядишь неплохо.

— Почему?

— Почему? — повторила Талли, продолжая улыбаться. — Что — почему? Где Фрэнк?

— Работает. Почему ты не сказала мне? — настаивала Шейки.

Талли усмехнулась и закатила глаза.

— А ты, Шейки, как думаешь, почему я тебе не сказала?

— Не знаю, Талли. Это-то и смущает меня.

— Ну, не стоит смущаться.

— Тогда скажи мне, почему?

— Я не сказала тебе, — спокойно объясняла Талли, — потому что ты сама сообщила мне, что не собираешься с ним больше встречаться. Я не сказала тебе, потому что ты замужем, занята воспитанием двух детей и беременна третьим. Я не сказала тебе, потому что не хотела расстраивать. Понятно?

Шейки вскочила. Талли молча следила за нею глазами. Она что, начнет теперь метаться по комнате? Да, именно это Шейки и делала. Талли хотелось рассмеяться, но она боялась, что Шейки расплачется. И Шейки расплакалась.

— Талли, ты ничего не понимаешь. Совсем ничего. Джек думает, что раз я вышла замуж, то не хочу больше его видеть. Но это не так.

Талли поджала губы.

— Шейки, ну как он может так думать? Ты сама знаешь, что он не думает ничего такого. Ты уже все забыла? Забыла Рождество двухлетней давности? Ты звонила ему, я лгала ради тебя, а потом ты сказала мне, что он больше не хочет поддерживать вашу связь. Ты сказала, что не собираешься больше встречаться с ним, — напомнила ей Талли.

— О, Талли, это было тогда… — говорила Шейки, размазывая слезы. — Знаешь, я вела себя как последнее дерьмо.

— Нет, Шейки. Ты вела себя как уравновешенный человек.

— Талли, ты сама — дерьмо. Никогда я не была уравновешенной. Об этом знает каждая собака.

— Именно поэтому, — успокаивающе сказала Талли, — я и не сочла нужным говорить тебе.

— Все лето он был в городе! Значит, скоро уедет, правда ведь?

Талли не задумывалась над этим. Но, видно, что-то промелькнуло в ее лице, так как Шейки быстро спросила:

— Ты виделась с ним, да?

Талли подумала, что надо бы рассказать Шейки правду, но она не хотела, чтобы Шейки знала всю правду. Поэтому, помолчав, Талли ответила:

— Нет. Я не встречалась с ним. Бумеранг! Пойдем!

Шейки снова заплакала.

— Прости меня, Шейки, — сказала Талли, беря за руку сына. — Мне жаль, что я огорчила тебя. Может быть, я поступила неправильно.

Шейки пошла проводить их до дверей.

— Послушай, Шейки, — уже в дверях произнесла Талли. — Не терзай себя из-за пустяков. Не мучай своего замечательного мужа. Вы чудесно провели лето, вы так любили друг друга, зачем же теперь ты так себя ведешь? Пока ты не знала, что Джек в городе, ты была так счастлива! И еще спрашиваешь меня, почему я ничего тебе не сказала. Я одного не понимаю. Почему ты хочешь, чтобы страдал Фрэнк? Я еще могла бы понять, если бы вы с Джеком не могли жить друг без друга, если бы ты оставила Фрэнка и начала новую жизнь. Посмотри, что у тебя есть, — она повела рукой, показывая на дом, комнату, детей, играющих на полу, и, понизив голос, чтобы Бумеранг не мог ее слышать, спросила: — Ну как? Все это к чертям собачьим?

Но, оставив Шейки и садясь в машину, чтобы отправиться домой на Техас-стрит, Талли с тяжестью в сердце думала, что, возможно, и стоило бы послать все это к чертям.

Как только Талли уехала, Шейки позвонила Джеку и договорилась о встрече. На следующее утро она завезла детей Анджеле, потому что не знала, куда еще их можно пристроить.

— Конечно, я посмотрю за ними, — согласилась Анджела. — Но что случилось, Шейки? Тайная встреча? — пошутила она.

— Вроде того, — Шейки слабо улыбнулась, внутренне уже трепеща от предстоящего свидания.

Она приехала на стоянку Морган Хол в Уэшборне на пятнадцать минут раньше, чем намеревалась. Шейки не знала, что скажет Джеку. Но была уверена: ей необходимо с ним поговорить. Ей необходимо попытаться. Она внимательно осмотрела себя в зеркальце заднего вида и слегка подкрасилась косметикой от Шанель. Девушка от Шанель. «Ну, ладно, — подумала она, — к черту это». Ее пальцы все еще сжимали ключ зажигания. В конце концов она может в любую минуту уехать.

Джек ждал ее, сидя на скамейке перед Мемориалом Объединения.

— Эй! И он помахал ей рукой. — Ты опоздала.

— Ну, какие новости? — спросила Шейки, испытывая страстное желание обнять его, как когда-то.

Ты хорошо выглядишь, Шейки, — сказал он. — Как твои дети?

— Ты тоже. Отлично, отлично.

Джек посмотрел на нее.

— Мне встать или ты сядешь?

Шейки села. По дороге в ее босоножки попал камешек, и сейчас ей очень хотелось вытащить его. Но через пару минут она забыла про камешек, с болью думая, что отдала бы все на свете за счастье снова коснуться светлых волос Джека.

— Ну, Джек, — наконец очень тихо сказала она. — Как же получилось, что ты все лето был в городе, а я даже не знала об этом?

Джек слегка улыбнулся.

— Я не знал, что должен сообщать тебе об этом.

«Да, но…», — подумала Шейки, а вслух сказала:

— Но ты видел Талли.

— Ее дом нуждается в ремонте.

— Мой тоже нуждается, — улыбнулась Шейки. Это была не ее улыбка. Так она улыбалась, стоя за прилавком своего магазина и обслуживая всю бесконечную вереницу женщин, словно сговорившихся свести ее с ума.

— Не думаю, что твой муж пришел бы в восторг, если: бы я явился, чтобы покрасить ваш дом, — сказал Джек.

— А ее муж пришел в восторг? — с иронией спросила Шейки.

Он скрестил на груди руки, немного помолчал и спросил:

— Шейки, в чем дело?

— Ведь ты же не хочешь позвать меня к себе, точнее, к твоей матери? — Это звучало скорее как утверждение, нежели как вопрос.

— Нет, — согласился он. — Вряд ли это была бы удачная мысль.

Сменив тему разговора, Шейки сказала:

— Не знала, что ты так проводишь лето.

А про себя думала: «Никак не могу сосредоточиться. Я не знаю, о чем говорить, о чем спрашивать. Зачем я вообще пришла сюда? Только чтобы снова увидеть его лицо, может быть, коснуться его волос».