Малость распалённый, я соскочил с предательского дивана и забегал по комнате. Всё, всё, довольно дурных безнравственных грёз! Мне и одному хорошо, тем более что я занят исключительно важным делом, от исхода которого, возможно, зависит жизнь одной из вас, милые дамы… А возможно, и не одной — чем чёрт не шутит, пока начальник спит. И ведь, похоже, занятная, оч-чень занятная комбинация складывается, но лучше бы вам, прекрасные и удивительные, в конечном итоге оказаться от нее в стороне…

Неожиданно мысли потекли в ином направлении, хотя в принципе песня была старая — опять! Опять река жизни несет меня в море дерьма…

И вдруг…

И вдруг зазвонил декоративный телефон.

— Кто говорит? — гаркнул я, срывая с рычагов трубку.

— Слон! — И: — Хи-хи-хи! — на том конце длинного-предлинного провода.

Я поморщился — не того ждал звонка, не того. Но взял себя в руки.

— Синьора, вы, кажется, слегка ошиблись номерком. — И чихнул.

Снова достаточно идиотский смех в трубке. А после смеха:

— У вас грипп?

Я малость поскрипел зубами.

— Увы, девушка, не грипп, а просто сопли до колен. Нет-нет, я понимаю, вы хотели сделать мне приятное и потому заговорили о гриппе. Ведь грипп, как выразился кто-то из великих, это не чепуха какая-нибудь, грипп — это серьезно, а иной раз даже и смертельно опасно для жизни, как, к примеру, триппер или бубонная чума. Ежели человеку сказать, что у него грипп, — это сразу возвысит его в собственных глазах, а также глазах окружающих, поскольку грипп — не сопли какие-то. Огромное вам спасибо! Сейчас продолжу, вот только утрусь…

Некоторое время в трубке потрясенно молчали.

Потом еще потрясеннее прошептали:

— Извините, должно быть, и в самом деле ошиблась…

Я опять хлюпнул носом.

— Должно быть. Но всё равно — доброй вам ночи!

Брякнув свою трубку на рычаг, я подумал, что голосок-то знакомый, хотя с этой леди я общался по телефону первый раз в жизни. Интересно, а последний ли?

И не минуло минуты, как аппарат затрезвонил вновь.

— Да? — Уже совершенно иным, не сопливым тоном и тембром.

— Господи! Наконец-то вы!..

— Да, я. А вы надеялись застать здесь кого-то другого? — В голосе благородная печаль утомлённого солнцем и жизнью слабеющего светского льва.

— Нет-нет! — А вот ее голос почему-то звучал как у человека запыхавшегося или бегающего с трубкой по комнате. Или — у человека испуганного. — Нет, не надеялась. Просто минуту назад я нарвалась на какого-то придурка, который принялся рассказывать мне про свои… сопли. Извините!

Я снисходительно улыбнулся:

— Ничего страшного. Наверное, сбой на АТС.

Она вздохнула с облегчением:

— Да, наверное… — И вновь с некоторым аффектом: — О, это просто счастье! Я, глупая, почти и не мечтала услышать вас!

Я насторожился:

— Это почему же?

Новый вздох:

— Почему?.. Должно быть, потому, что в нашей сегодняшней, полной таких ужасных контрастов и противоречий, жесткой, а порою даже жестокой — да-да, именно жестокой! — жизни так непросто найти человека — доброго, порядочного, бескорыстного человека, способного тебя понять и помочь. Помочь в трудную, критическую, трагическую минуту…

— Эй, погодите-ка! — озадаченно пробормотал я, но она не слушала.

— …и не просто помочь, а подставить широкое, крепкое мужское начало или хотя бы плечо и по-настоящему поддержать… А как нужна! О, если б только кто-нибудь, хоть кто-нибудь из вас, бессердечных и бесчувственных негодяев, развратников и подлецов…

Я бросил трубку. Усмехнулся и закурил. Потом сам набрал номер:

— Бонжур. Ради бога, извините за сопли.

В ответ — мелодичный серебристый смех:

— Ничего! Будете в следующий раз знать, как положено беседовать с дамой.

— Буду! — торжественно пообещал я. — Честное пионерское, буду! Скажите, а вы всё это сами придумали?

Вновь смех:

— Ну что вы! Разве бы я сумела. Открыла книжку и…

Я покачал головой:

— А что за книжка-то?

— Не знаю, кажется, про кошмарную любовь. Название посмотреть?

— Не надо! — испугался я. — Один — один. Но погодите, а как вы узнали, что я здесь?

— Да позвонила наобум. Вдруг, думаю, он там?

— Он там, — подтвердил я. — Но зачем вы позвонили? Вопрос, конечно, бестактный…

Кокетливый вздох:

— Что уж с вами, бестактным, поделать. Просто подумала, что для вас это может быть интересно…

Я навострил уши.

— "Это"?! Что — "это", Татьяна Николаевна? Если можно, без загадок. Дело в том, что я жду один очень важный звонок.

Жена Паука усмехнулась:

— А я благодарности. Ну хорошо-хорошо. Полчаса назад Вовику позвонили. Я была неподалеку и… В общем, сам он больше слушал, иногда мычал, но я поняла, что речь шла о чём-то важном.

— Но о чё-ом?! — взревел я.

— Вот-вот, — уже гораздо холоднее произнесла она. — Примерно такие звуки издавал и Вовик.

— А дальше? Татьяна Николаевна, что конкретно говорил ваш муж?

Она фыркнула:

— Да конкретно и ничего. Понимаете — ни-че-го! А когда бросил трубку, то сразу же побежал за Вадиком.

— Каким еще Вадиком?!

— Господи, да дежурным же! Сегодня Вадик дежурный. — Похоже, эта спелая матрона дивилась моей бестолковости.

— Ну а потом?! Потом? — подталкивал я.

— А потом — всё! — отрубила она. — Выгнали из гаража джип, и Вовик с Вадиком куда-то уехали, а я здесь одна, одна на всем белом свете. Ну а спасибо-то где?

— Большое спасибо! — спохватился я.

Она вздохнула:

— Большое пожалуйста. Но учтите, что эту вашу благодарность я расцениваю лишь как аванс.

— Замётано, — подтвердил я. — Именно так и расценивайте. — А она томно прощебетала:

— Ну ладно уж, ждите своего звонка. Спокойной вам ночи!

— И вам наипреспокойнейшей! — залился было соловьем я, но в ухе уже звучало тоненькое "пи-пи-пи".

Я покачал головой. М-да-а, судя по всему, вы, Татьяна Николаевна, далеко не такая дура, какой кажетесь поначалу…

Да судя по всему, вы, Татьяна Николаевна, вообще далеко не дура.

И я наконец дождался!

Дождался того самого звонка, который мне был нужен.

Тигриными прыжками прискакав из кухни и не успев еще как следует прожевать то, чем только что набил там рот, я схватил трубку и промычал:

— Аоыхмло!

— Чего?.. — Собеседник явно был озадачен.

Тьфу! Я судорожными толчками, как анаконда, сглотнул и уже почти по-человечески повторил:

— Алло!

— Это я, — сообщил он.

Я кивнул:

— Ага. Ну?

— О" кей, внимай. В Москве ее нет.

Я удивился:

— Что значит — нет?! А была?

— Была. Но с полгода назад уехала.

— Погоди, а муж?

Теперь, похоже, удивился он.

— Какой муж?

— Что значит — какой? — рассердился я. — У нее мог быть муж.

— Отвали. Про мужа мне не известно. И соседям тоже…

Я перебил:

— Э, да ты чё, опрашивал соседей?

— А хрена ж? — хмыкнул он. — Раздобыть адрес — вот была проблема. А смотаться туда-сюда — фигня. (Вообще-то он сказал не "фигня".)

Я покачал головой:

— Ну, ты даешь. Ладно, и что соседи?

Трубка попросила:

— Подожди, закурю… Ага, есть. Так вот, ни о каком муже соседи не знают. Правда, в этой квартире она жила последние два года, а где до того…

— Где до того, наверное, не важно, — сказал я. — А дочь-то? Хоть дочь у нее, надеюсь, была?

— Дочь была, не дёргайся.

— И не собираюсь! Сколько лет?

— Восемнадцать-девятнадцать. Короче, около двадцати.

— Опиши, — потребовал я.

— Офонарел? — рыкнул он. — Я завалил к соседям как троюродный брат хозяйки. Приехал, говорю, с Дальнего Востока, сестру и племянницу повидать, а никто не открывает. Не, ну спросил, конечно, как живут, как Лиза… Ты же сказал, девчонку Лизой зовут?

— Лизой, — буркнул я. — А то, что студентка и спортсменка, доложили?