— Да ясно! А…

— Погоди. Старику, которого зовут Владимир Евгеньевич, велишь оставить охрану в машине.

Кузнец насупился:

— А будет охрана?

— Обязательно, но ты не выступай, эти ребята не по наши души приедут, да и дерьмо они, сосунки. Просто не нужны здесь лишние глаза и уши, так старику и скажешь. Промежду прочим, его в этих краях еще и Пауком величают.

Толик хмыкнул:

— Это за что же?

— За всё, — туманно пояснил я и спохватился: — Да, и пожалуйста, не наломай дров. Мало ли как он на тебя посмотрит — ни в коем случае не базарь и не кипешись. Во-первых, это все-таки его дом, а во-вторых, он отец Маргариты и муж той блонды в спальне. А бабы, с которыми приедет, — его старшая дочь, сестра Маргариты, и внучка. Понял?

Кузнец присвистнул:

— Дела-а!.. Тогда конечно. По морде нельзя.

— Конечно, нельзя! — обрадовался я. — И не только по морде. И вообще, ты способен хотя бы на время бросить свои бандитские замашки и хоть полчаса побыть джентльменом?

— Способен, — заверил Толик.

— Вот и побудь. А в стойку станешь, если… Ну, это мы уже обсудили.

— Аг-га… — вмиг осипшим голосом проговорил Кузнец. — Обсудили. Точно. Вот же…

— Но-но! — предостерег я. — Смотри, чтоб без мата! Сегодня мы выступаем в относительно приличном обществе. — Вздохнул: — Ну, всё. Я пошел.

Толик мотнул головой:

— Туда?

— Туда. Не забудь, как рассадишь народ по местам, выпустить во двор собак. Прикажешь — "охраняй". А потом позовешь нас. — И пошел вверх по лестнице.

Но не в небо, а на второй этаж.

Мы с Профессором курили у открытого в сад окна и слышали, как Кузнец проводил Ларису с Татьяной в зал.

Минут через семь к дому подъехала машина, и Толик вышел во двор. Вскоре раздались звуки шагов и голоса — женские и мужские. Женские — недовольные, один мужской — тоже недовольный, а второй — убеждающий, уговаривающий…

Снова шаги.

По лестнице.

Кузнец?

Кузнец.

— Это… Ну, все там…

Мы последний раз затянулись и выбросили окурки в окно. Я шумно вздохнул:

— Идем?

— Ну идем… — Взгляд Профессора был тяжелым как топор и острым как игла. Нет, все-таки трудно, ох трудно простым смертным иметь дело с профессорами…

Он вошел первым и без слов занял предназначенное ему моим планом место. Рядом с Ларисой, которая посмотрела на него достаточно странным взглядом.

Впрочем, и Профессор посмотрел на нее достаточно странным взглядом.

Да впрочем, и все остальные посмотрели на него достаточно странным взглядом. Я выдохнул как перед затяжным прыжком: признаться, внутри меня сейчас колотило изрядно. Но — внутри. Надеюсь, снаружи это никак не проявлялось. Ну, пора…

Вошел в зал и поступью Командора проследовал к своему трону. То бишь, креслу. Повернулся к собранным мною в этой громадной комнате людям и несколько секунд молча глядел на них.

Восемь персон. Трое мужчин и пять женщин. Один из мужчин и четыре женщины — родственники. Очень близкие, и тем не менее… Пятая женщина здесь посторонняя. Кажется, посторонняя… Ну и Профессор с Кузнецом, их я специально разместил на флангах — мало ли что.

Профессор… Профессор спокоен до жути и непроницаем как идол. Лицо Ларисы чуть напряжено, но лишь чуть: она умеет держать себя в руках. Зато Маргарита… На ее прекрасной физиономии словно начертано раздраженно-скептическое: господи, ну что еще ты затеял?! Увидишь, дорогая, увидишь. А вот Таня Николаевна опять нацепила маску наивно-шаловливой девчонки. Лупит невинно-круглые глазки по сторонам и хлопает длинными ресницами как Мальвина.

Паук сидит явно злой, хотя и старается прятать злость под прищуром ледяных глаз. Он сердится потому, что не понимает, что происходит, и потому, что это происходит не с его высочайшего соизволения. А вот уж хрен, папа! Командовать будешь своей шелупонью, а мы люди серьезные. А еще он, наверное, дёргается и нервничает оттого, что привык уже ждать от меня сюрпризов. Как правило, не слишком приятных. Ну, жди, жди, папа, сегодня сюрпризов будет много… Зато внучка Паука спокойна как танк. Маленький, изящный и симпатичный танк. Просто ангелочек залетел на это достаточно неоднозначное сборище… Я смотрю ангелочку в очи, ангелочек невинно смотрит в очи мне… Однако же мать ее не столь безмятежна, но ту вроде можно понять: приехала в гости к отцу — и на тебе! "Гляди — подвозют, гляди — сажают". Да еще и заставляют выслушивать от невесть кого невесть что. Но впрочем, никто пока ничего не выслушивал, потому что никто покамест ничего и не говорил. М-да-а… А красивая — теперь я разглядел ее получше — действительно красивая женщина. Старше Маргариты минимум лет на двенадцать, и похоже даже старше "мамы Тани". Взгляд не больно душевный. Но…

Но я вдруг осознал, что пауза чересчур затянулась. Пора. И — к величайшему собственному стыду, не нашел ничего лучше, чем брякнуть:

— Я пригласил вас, господа… — И запнулся. Цитировать классика в данной ситуации было смешно.

Однако же в партере никто не засмеялся.

И даже не хихикнул. Шестнадцать глаз смотрели на меня… Нет, не шестнадцать, а только четырнадцать: Профессор отрешенно глядел куда-то перед собой и, по-моему, в мыслях был далеко-далеко. Но ничего, вернется и Профессор. Итак — вторая попытка!

Я добродушно улыбнулся, сел в кресло и сказал:

— Наверняка все вы, дорогие сограждане, думаете сейчас: зачем он нас собрал? — Помолчал. — А я, если честно, и сам толком не знаю, зачем. Точно знаю лишь, что от вас мне не нужно ни-че-го! Я просто-напросто попрошу вас выслушать меня внимательно, а там… А там увидим. Нет возражений по регламенту? Леди? Джентльмены? Хорошо, спасибо, тогда начинаю.

Большинству из вас, уважаемые, известно следующее: год назад скончался супруг Маргариты Владимировны, в результате чего почти всё прошлое лето многие, очень многие жители вашего милого города были заняты исключительно тем, что искали полумифический бриллиант "Чёрный Скорпион" — СВЕРХдрагоценный камень с очень богатым и кровавым послужным списком. Волею судеб в эту заваруху оказался втянут и я, о чем, говорю сразу, невероятно жалею. Однако же…

Однако же все искали алмаз — и не нашли. Я не искал — и нашел, но где он, никому не сказал. Сие предыстория. А теперь… А теперь слушайте саму историю. "Новейшую историю" "Чёрного Скорпиона". Итак, всего несколько дней назад…

Всего несколько дней назад я, спокойно проживающий в своем далеком отсюда городе и почти позабывший уже свои здешние прошлогодние приключения, неожиданно получил телеграмму. Телеграмму, — почтительный кивок в сторону Марго, — от Маргариты Владимировны, в которой та просила меня срочно приехать.

Что делать? Я встревожился — и приехал, хотя это и было связано с определенными проблемами: я завел собаку и… не только собаку. И тем не менее, "вновь я посетил".

Я "посетил", и что же? А вот что. В доме Маргариты Владимировны меня встречает премилая девушка, которая заявляет, что она племянница хозяйки, а та в данный момент отдыхает на Крите. Неплохо, правда? Сюрприз номер один.

Вторым сюрпризом стало то, что во время чаепития эту девушку по имени Лиза — так она во всяком случае представилась — кто-то убивает наповал снайперским выстрелом через окно. (Лица, лица… Какие внимательные и сосредоточенные лица!)

Само собой, дорогие слушатели и слушательницы, я в шоке. Звоню Владимиру Евгеньевичу, умоляю немедля приехать, кляну себя последними словами, что не уберег его внучку… Но оказывается, убитая вовсе не внучка, а Маргарита Владимировна, оказывается, ни в какой не в Греции, а просто гостит у подруги.

В первый момент я был обескуражен. Но уже во второй мы с Владимиром Евгеньевичем справедливо рассудили, что кто-то вызвал меня подложной телеграммой, а затем подсунул лжеплемянницу-лжевнучку и убил ее. Но кто? И с какой целью?