Отвернитесь на секундочку, ладно?..

Я уже запихивал Джона в машину, когда на крыльце появились Татьяна и Маргарита. Удивительно, но первой у калитки оказалась не дочь, а супруга "Вовика".

— Вы куда?!

Захлопнув дверь за Джоном, я извиняюще развел граблями:

— Простите, но совсем забыл, что срочно должен заехать в одно место.

Она обиженно поджала губы.

— А мы с Риточкой уже накрыли на стол! И Вовик звонил. Он скоро будет.

Подоспела, как тяжелая кавалерия, Маргарита. И ее песнь зазвучала в иной тональности:

— Эй, что еще ты затеял?

Я оскорбился:

— Почему — затеял? Ничего не затеял! Просто мне нужно. Понимаешь? Нужно!

"Мама" Таня растерянно ткнула пальчиком в направлении прильнувшей к стеклу не менее растерянной морды Джона:

— А его зачем забираете? Мы к нему уже так привыкли, и ему у нас хорошо. — Точно в подтверждение этих слов и Герда поднялась на задние лапы, положив передние на забор, и теперь с неподдельной женской тревогой глядела попеременно то на меня, то на своего недавнего компаньона.

Я вздохнул:

— Жутко сожалею, мадам, но это в каком-то смысле все же моя собака. Я очень благодарен вам за то, что вы для нее сделали, но сейчас она мне нужна. Понимаете?

Маргарита покачала красивой головой:

— Ты что-то задумал.

И Татьяна покачала своей. В принципе, не менее красивой.

— Нет, и в самом деле что-то вы правда…

Я решительно занес ногу в кабину.

— Sorry, girls1, но разговор окончен. А впрочем, полагаю, этот юноша сюда еще вернется. Разумеется, не навсегда, но…

— Ты заедешь за мной? — перебила Маргарита.

Теперь и я покачал своей головой — увы, далеко не столь красивой.

— Извини, дорогая, однако… Послушай, а можешь переночевать здесь? Ведь может? — Это Татьяне.

— Господи, да конечно!

— А можешь и вернуться домой, — продолжал я. — Уж Владимир-то Евгеньевич распорядится, чтобы доставили под надлежащей охраной? А я буду ждать.

Татьяна явно расстроилась:

— Ну, вы вообще, просто не знаю…

Маргарита молчала, но в глазах ее я читал многое. И не слишком приятное. Грустно? Грустно. Однако первым делом, повторюсь, — самолеты.

Захлопнул за собой дверь машины.

— До скорого, и еще раз вот такой пардон! — Показал, какой, и умчался вдаль.

Я мчался вдаль и как мог утешал Джона:

— Думаешь, я тебя не понимаю? Очень даже понимаю. Вырвал из райского сада, можно сказать, Эдема. Но поверь, дружище, все они одинаковы и не стоят того, чтобы из-за них убивались такие орлы, как мы…

Вздох Джона был подобен звуку включившейся помпы, и я решил развить тему.

— Герда действительно хорошая, очень хорошая сука. Но, видишь ли, хлопче, в жизни тебе встретится еще очень, очень много сук, и, в общем-то, все они будут достаточно хорошими…

Я оглянулся — бедняга, невзирая на мои философемы, выглядел совершенно убитым — и резко сменил пластинку:

— А впрочем, не горюй. Вы еще встретитесь. Так что держи хвост пистолетом! — И, протянув руку, погладил его по башке.

Джон снова вздохнул, но уже менее горестно.

— Да ладно, парень, встряхнись! Нас подстерегают великие дела, а любовь, да к тому же первая… Уж верь, бродяга, старому холостяку, что первая любовь, как правило, всегда заканчивается ничем. Или — ничем не заканчивается. Веришь?

Джон шумно завалился многопудовой тушей на сиденье, которое я, кстати, забыл накрыть "попоной". Вот возрадуется тот, кому посчастливится ехать на этом месте после него.

Весна же. Линяет, собака…

Я выпустил Джона и запер машину. Вообще-то не думаю, что кому-либо в ближайшее время захочется открывать на меня охоту с пальбой — я же один знаю, где находится "Чёрный Скорпион" ("Скорпионы"), а потому меня, наоборот, нужно холить, лелеять и просто беречь, коли уж этот неведомый пока к т о — т о мечтает выйти через меня на след бриллиантов.

Посмотрел на часы — начало девятого, скоро ночь. Прошвырнулся с Джоном по саду, потому как сегодня из дома мы скорее всего уже не выйдем, ну, если только по самой великой нужде.

Заперев дверь, я пошел в гостиную, оставив пса в коридоре. Раз Маргарита не любительница собак, пусть сразу знает свое место. Сам же растянулся на диване и, закинув руки за голову, устремил взор в потолок, как будто там были начертаны ответы на терзавшие меня вопросы. А вопросов этих…

Нет, стоп! Снова сел. Всякие рассуждения-умозаключения отложим на потом. Сейчас главное — письмо. Вот действительно вопрос вопросов: где Серый оставил адресованное мне послание? К тому же через час-два может вернуться Маргарита — и хана, поиски опять переносятся. Ладно — перво-наперво самый пошлый элементарный обыск. Я энергично вскочил на ноги. Погнали? Погнали!..

Увы, через полтора часа я вынужден был признать свое поражение. Очень надеюсь, что временное. Ни в одной из комнат письма я не обнаружил, но покамест не приступал еще к библиотеке, хотя и нутром чуял: если письмо в доме, библиотека — самое вероятное место его нахождения.

Краткий тайм-аут. Я распахнул окно коридора второго этажа в темнеющий сад и закурил, положив локти на подоконник. Точно по команде вмиг заявился Джон и, тоже положив свои локти на подоконник, чихнул от табачного дыма. Так, ежели размышлять логически, то Серый и не стал бы прятать письмо далеко. Он спрятал бы "глубоко"… В том плане, что, зная меня, как себя, и зная, что я знаю его не хуже, а вдобавок знаю, что оба мы знаем, что знаем каждый другого как себя, он бы сунул послание в какое-то для нас одних значимое, своего рода "сигнальное" место. Допустим, в какую-нибудь "нашу" книгу. Хотя в книгу, наверное, опасно — та же Маргарита могла, например, безо всякой там "личностной системы" методично перелистать каждый том и найти…

Однако она — не нашла.

Почему?

Вздохнув, я бросил окурок и, согнав с подоконника Джона, вновь достал свой воровской инструмент. Кыш!.. Кому говорю — место! И, протиснувшись боком, закрыл за собой дверь.

Книг в этом доме имелось не так чтобы очень уж много, но и не мало: тысячи две, и подобрана была библиотека по очень знакомому принципу — у самого приблизительно то же, хотя и чуток поболе. Развлекательной дешевки в ярких обложках последних лет — пара полок, а так: энциклопедии, словари, собрания сочинений, в том числе пятидесятых-шестидесятых, ну и другие, просто хорошие книги. Но листать каждую — это и до утра не управиться. Нет, мы, пожалуй, пойдем другим путем…

Первым делом я нацелился на алый "худлитовский" двенадцатитомник Дюма. "Три мушкетера" — сакральная книга нашего с Серым детства и юности. Как, впрочем, и фильм — тот, старый, начала шестидесятых, французский, с д" Артаньяном — Жераром Баррэ и миледи — Милен Демонжо. Мы тогда устроили даже своеобразное соревнование: кто большее число раз посмотрит этот фильм, — и бегали на него тайком друг от друга в самые занюханные и затрапезные клубы и Дома культуры, когда он там шел, не говоря, разумеется, о кинотеатрах. Этот оригинальный турнир завершился только на грани совершеннолетия, по обоюдному, так сказать, согласию, что, мол, действительно, похоже, хватит, — при счете 48:43 в мою пользу. И знаете, по-моему, то относительное "поражение" так и осталось на много лет в душе Серого некоей, пусть и малюсенькой, а занозой…

Но я отвлекся. Итак — "Три мушкетера"…

Пусто.

"Двадцать лет спустя" и "Виконт де Бражелон"…

Та же картина.

"Граф Монте-Кристо"…

Голяк.

Все остальные тома…

То же самое.

Тогда, подставив стул, я принялся за другие "худлитовские" и "огоньковские" подписки. Пока не все подряд, а любимых авторов нашей юности. Черный восьмитомник Конан Дойла — ни шиша. Оранжевый Майн Рид и зеленый Купер — аналогично. Оба издания "Библиотеки приключений" — с золотыми вензелями и без — мимо. Стивенсон. Вальтер Скотт, Жорж Санд (не любили, но уважали), Гюго, Марк Твен, Уэллс, Джек Лондон… Бесполезно!