— Далее, две другие лодьи. Ну, с этим всё понятно, станки они везде станки, сам уточнишь по спичкам. Можно остановиться на паровой машине, но и с ней тебе лучше самому разбираться. Я в подобной технике ничего не смыслю. Единственно чего жаль, что вторая паровая, стосильная машина оказалась на дне.

— Ты знаешь, Сидор, — на миг замялась она. — А у меня, пожалуй, будет интересная идея, почему практически весь хлопок оказался на дне, почему первыми кого выбивали мониторы, оказались именно суда, перевозившие хлопок.

— Ну?

— Я ведь тебе говорила, что в порту постоянно происходила путаница из-за твоего козла Советника. Лез со своими замечаниями постоянно под руку и как результат всё перепуталось. Но не у меня, а у портовых властей. У меня-то как раз вся отчётность была в порядке, всё точно. А вот портовые власти получали как раз недостоверную информацию, на каком судне что погружено. Ну а мы естественно не спешили вносить ясность — не наше это дело.

— Честно говоря, и я сама к тому руку приложила. Сознательно закрутила ту путаницу, воспользовавшись моментом, чтоб никто, кроме меня ничего точно не знал. Порой, даже сами капитаны не догадывались о характере перевозимого ими груза. Ящики и ящики, бочки и бочки, мешки какие-то, а что внутри — неизвестно.

Никому, кроме меня! Потому как нельзя всем и каждому открыто говорить, кто, что и куда везёт. Нельзя и точка.

Хочешь иметь целую голову на плечах — держи язык за зубами. А не можешь — сделай так, чтобы хотя бы никто ничего точно не знал.

Вот потому видать и мониторы стреляли так странно.

— А чём странность-то, не понял, — настороженно глядел на неё Сидор.

— Странность в том, что стреляли по тем, по кому не должны были стрелять, по тем, кто вёз дешёвый груз. А должен был везти дорогой: станки, бездымный порох, гидротурбину какую-то, стоимостью в полтора миллиона и всё такое очень дорогое.

— "Касатка" должна была везти — хлопок, а везла Большой прокатный стан, вместо "Резвого тюленя",. По "Касатке" не стреляли, а "Тюлень" чуть ли не первым ушёл под воду.

— "Лесной утёс", что вёз горнопроходческое и шахтное оборудование — одним из первых ушёл под воду, потому что с ним не было путаницы. И те, кто напал на нас, знали, что он везёт.

"Малышка Дизи" везла высокоточные станки для шлифовки линз — а должна была везти бочки с каким-то дешёвым красителем для тканей. По ней — не стреляли. А "Каракатица", с кем она поменялась грузом красителя — потоплена одной из первых.

— Две тысячи тонн? — изумился Сидор. — Красителя? У нас что, своего нет?

— Четыре, — отмахнулась капитан.

Лицо Сидора вытянулось в растерянности.

— "Красотка Мара" имела, точнее, имеет на борту полторы тысячи высокоточных металлообрабатывающих станков и ещё какое-то промышленное оборудование — а должна была везти поташ и соду, которых, пусть и не таких чистых тут в Приморье полно. И по ней не стреляли. А стреляли по "Чибису", который должен был везти этот груз станков, но в суматохе погрузки и при моей помощи тайно поменялся с "Красоткой" грузом. Что, кстати, тоже не было отражено в грузовой декларации у портовых властей.

— "Чибис", потоплен, "Резвый тюлень" потоплен, "Каракатица" потоплена, а "Красотка", "Касатка" и "Малышка", на которые тайно был перемещён их дорогой груз — болтаются где-то в море целые и невредимые.

— Стреляли как раз по тем судам, которые должны были везти высокоточные станки и другое дорогое высокоточное оборудование, бездымный порох и инструмент, паровые машины, гидропрессы, а не хлопок и не дешёвые красители, как в действительности.

— Не получается, — мрачно буркнул Сидор. — Почему тогда по тем судам, что пришли с тобой, с хлопком, не стреляли?

— Потому что они изначально его и везли, и никто ничего ни в дороге, ни при погрузке не поменял.

Не могла же я всё перепутать, — раздражённо хлопнула себя ладонями по коленкам капитан. — У меня элементарно не хватало грузов, которые можно было поменять меж собой. Практически все грузы в караване были дорогие, штучные товары. Единственно что, с хлопком подсуетилась, да и то не полностью. Потому как Советник твой, козёл, помешал, — сердито ткнула она в сторону Сидора указательным пальцем. — Разорался и не дал дальше грузы путать. Еле утихомирила козла такого, не дала то, что уже сделано обратно поменять.

Вот и вся странность, — развела она руками. — Что местами поменяла, то и цело.

Вот эти бумаги, — небрежно ткнула она рукой в сторону стола. — Тут всё точно. У меня в грузовой декларации по каждому судну всё точно отражено.

— Что здесь? — взял Сидор в руки толстую пачку бумаг. — "Касатка" — большой прокатный стан, долгожданный, — мрачно хмыкнул он. — Я так понимаю, разукомплектованный, ибо в одну лодью всё оборудование точно не всунешь. Придётся ребятам опять что-то своё на коленке майстрячить, — тяжело вздохнул он. — Следующий, "Малышка Дизи" — шлифовальные станки для оптики, — опять тяжело вздохнул он. — Мало, двадцать штук всего. Остальное в трюме — станки для металлообработки: фрезерные, — небрежно махнул он листком, — токарные…., — Сидор тяжело вздохнул. — Ну и так далее, — отложил он в сторону стопку бумаг. — А шлифовальных станков для оптики должно было быть, как минимум раз в пять больше….

Это что? А-а-а, паровые машины, пять штук, стосильные, потоплены. Ага, азотная кислота, — вяло, без энтузиазма обрадовался он.

— Семьдесят пять тонн, — кивнула капитан. — Полторы тысячи пятидесяти литровых стеклянных бутылей в оплётке из лозы и ещё что-то, сразу не вспомню. Как умудрились втиснуть всё в один трюм и при этом ничего не разбить — я до сих пор в непонятках. Название лодьи — "Быстрая Марта", капитан — Беглов Иван Захарович. Хороший мужик, между прочим. Этот точно доставит тебе груз, даже зная о том, что я там, в протоках и осталась. Можешь не сомневаться. Честный человек и хороший капитан. Правда, пират, когда нет хорошо оплачиваемой работы. Так что с ним надо держать ухо востро.

— И твои пять лодий, не считая тебя. Всего — восемь. Или девять, если "Марта" всё же уцелела.

— Ну-у-у, — медленно протянул Сидор с внезапно озарившей его хмурое лицо какой-то нехорошей, мстительной ухмылкой. — Не густо, но кое-кто очень скоро пожалеет, что плохо стрелял и не утопил столь ценный продукт как азотная кислота и хлопок. Уж это-то я тебе обещаю.

— Это лишь малая часть кислоты, — поморщилась капитан. — Бутылей было много больше, да, вишь, не уберегла. И хлопка было больше. А оно вишь как вышло.

— Вижу-вижу, чуть ли не втрое, — задумчиво хмыкнул Сидор, внимательно, не спеша, вчитываясь в документы. — Ещё двести десять тонн в пятидесяти литровых бутылях и три лодьи, под завязку набитые хлопком.

М-да, — хмыкнул он. — Если со дна моря можно будет поднять хотя бы половину из того что везли, можешь просить всё что хош.

— Ловлю на слове, — слабая улыбка тронула губы капитанши. — Уже хочу! Хочу ещё пару пушек, калибром побольше, и полный трюм снарядов к ним. А на борта броню твои чёрную, да потолще. А то, что ты в первый раз дал, хлипковата оказалась. Как-то не думал никто, что придётся с таким оружием столкнуться. Ста пяти миллиметровая гаубица, да при наличии хороших снарядов — это серьёзно.

— Возьмутся Устьинские князья за ум, не будут экономить на закупке хороших снарядов к своим гаубицам — вот тогда никому мало не покажется.

— Снаряды при наличии нужного хлопка и кислоты — не проблема, — покосился на неё Сидор. — Будут тебе снаряды, как и фанера — тож.

А вот с пушками беда. Мортиры пневматические, как я понимаю, тебя не устроят.

— Правильно понимаешь, — кивнула капитан. — Всё что я о них слышала, мортира — оружие ближнего боя. На суше — цены им нет, а на море дальность её стрельбы в три версты вообще ничто. А Устьинские погранцы за всё время боя ближе пяти вёрст ко мне ни разу и не подошли. Издалека меня расстреливали, как на полигоне, пока я не сбежала.