— Как моряки в городе появились, так стало невозможно от подобных услуг избавиться, — смутился Петро. — Один закроем, тут же второй организовывается по соседству, ничего не помогает. За последние две недели три весёлых дома успели закрыть, а два организоваться. Где, пока не знаем. Сколько ни пороли владельцев кабаков, что устраивают подобные притоны, ничего не помогает. Доходы выше расходов. А может, и не тех пороли.

— Виселица поможет, — жёстко отрезал Сидор. — Узнать, кто владелец и всех повесить: сутенёра и владельца кабака первыми, шлюх выпороть и выгнать из города, — слабая улыбка тронула губы Сидора. — Вернутся и примутся за старое, вот тут уж действуйте жёстко. Сколько там по нашему городскому уложению положено плетей за проституцию, полной мерой отмерить, не скупиться. Не понимают головой, поймут поротой задницей. А сутенёра с хозяином заведения не жалеть, всех предупреждали о возможных последствиях. Так что пусть теперь не жалуются.

Похоже, до Сидора наконец-то начало постепенно доходить то, что ему говорили. Судя по тому, как он медленно, со злобно сузившимися глазами, повернулся к егерю, уставившись на него в упор, до Сидора наконец-то дошло.

— Повтори, что ты сказал, — злобно зыркнув на него, тихо и медленно проговорил Сидор, окончательно проснувшись. — Наших нам не продают? На вывоз?

— Ну, наконец-то проснулся, — угрюмо бросил егерь. — Я уж начал думать, что так и будешь спать стоя. А время уходит. Полчаса пытаюсь достучаться до твоего сознания, а ты, как не слышишь. Про шлюх каких-то заговорил, словно больше не о чем.

— Уже услышал, — глядя на него в упор, тихо заметил Сидор. — Повтори.

— Ящер просил передать, что в портовых бараках, где у работорговцев теперь временное пристанище вместо прежней тюрьмы, закрытой по твоему указу о ликвидации их дома, ожидают отправки за море четверо наших парней. По всему видать, что это парни из числа Бугуруслановых людей.

Не заметив ответной реакции Сидора, поторопился уточнить:

— Ну, помнишь, из тех, что когда-то пару лет назад от нас откололись.

— Я понял о ком идёт речь, — невозмутимо бросил Сидор.

Сидор был зол. С появлением Бугуруслана вновь возникли старые проблемы. Вновь он требовал повышенного к себе внимания и вновь отвлекал от дел. Вновь ему приходилось заниматься не своим делом. Теперь — вот спасай кого-то. Казалось бы, какое ему дело до этих людей, что когда-то его предали и бросили? Ан, нет. Бросить нельзя, не поймут, земляки.

— Точно четверо? — переспросил он.

— Точно, — качнул егерь головой. — Ящер назвал точное число, и место где их содержат, я переспрашивал. И просил поторопиться.

Впрочем, особо можно уже не спешить. Там уже наши пост поставили, десяток Игоря Мордатого дежурит. Так что без нашего разрешения никто оттуда и не дёрнется. Ждут только тебя.

— Чего хотят?

— По сотне золотых за голову, — угрюмо бросил егерь.

— Ого!

— Вот и я о том же.

— Ладно, пошли разбираться, — устало вздохнул Сидор. — Надеюсь, с меня эти скоты не станут три шкуры драть.

Сидор оказался прав. Драть три шкуры с барона де Вехтор работорговцы не стали. Только извинились, что раньше его не проинформировали о появлении очередной партии рабов и объяснили своё поведение тем, что просто ждали ещё одной партии рабов и собирались разом всех ему продать. Чтоб лишний раз по пустякам уважаемого человека не дёргать.

Что они таким удобным для себя способом просто выполняли взятые ранее перед ним обязательства по доставке и продаже ему новых партий рабов, которых можно было б хоть к чему-то пристроить. А все разговоры о сотне золотых за голову — это просто шутка, чтоб всякие беспокойные товарищи не докучали уважаемым людям посреди ночи.

Поэтому лишнего с него не запросили, удовлетворившись ранее оговорёнными ценами.

Сидор сделал вид что поверил. Хотя было стойкое ощущение, что не поймай он их на горячем, никого бы продавать ему не стали. Парней определённо готовили к вывозу куда-то в другое место и явно не собирались здесь никого из них оставлять, как бы его сейчас не уверяли в обратном. И лишь вмешательство сотника, о котором Сидор сознательно умолчал, спасло парней. Иначе…., не видать им воли.

Никакого тому не было подтверждения, а вот не оставляло его такое стойкое чувство, что прав он в своих подозрениях, потому как своим ощущениям он привык доверять. Особенно в таких вот непростых сложных ситуациях, полной неопределённости….

Да и времени разбираться, не было. В замке уже ждал готовый к выходу на побережье отряд, и надо было заниматься другим.

Кстати, выкупленные рабы действительно оказались парни из разгромленного отряда Бугуруслана.

Предрассветный сумрак скрадывал тёмные массивные фигуры фыркающих в темноте лошадей и снующие рядом с ними размытые в рассветном сумраке человеческие фигуры в бесформенных балахонах. В начале и конце выстроившейся колонны смутно просматривались угловатые контуры двух невысоких броневиков, в свете факелов тускло отсвечивающих стеклянными броневыми колпаками. В центре колонны смутно просматривалась широкая массивная артиллерийская повозка с мортирой, толстая короткая труба которой хищно выглядывала из-за невысокого борта.

Казалось, ещё слишком рано, чтобы даже просто спросонья продрать глаза, но громкий говор и царящая кругом деловая суета ясно показывали, что в замке давно уже никто не спит.

Если же иметь в виду затеявшего всё это безобразие барона Сидора де Вехтор, тот вообще этой ночью не спал. Оттого и пребывал ныне в каком-то изменённом пограничном состоянии. Проще говоря, был мрачен как удав.

— Так, кто это тут у нас? О-у! Мадам! Сегодня вы для разнообразия решили не скрываться ото всех, а составить нам компанию. Польщён, мадам, вельми польщён. Рад что вы наконец-то приняли моё приглашение.

— Ты меня сударушкой ещё назови, многознающий ты наш. Клички то выбирай, а то ведь могу и обидеться, — сухо отрезала Васа.

Она тоже не выспалась, ничего ещё не ела, потому как, в такую несусветную рань никакой кусок в горло не лез, и даже пустого чаю не попила. Да и голова после вчерашнего буквально раскалывалась на части. Оттого и пребывала сейчас в состоянии наичернейшей меланхолии. Проще говоря, хотелось убить кого-нибудь, кто б первым подвернулся под руку.

— Лучше б девушку кофиём своим напоил, тем что для себя держишь, крепким и бодрящим, вместо того чтоб поднимать в несусветную рань и тащить неизвестно куда. Я знаю, у тебя есть заначка. У тебя всегда всё есть.

Васа неожиданно вдруг сладко протяжно зевнула.

— Ой, — прикрыла она рот ладошкой. — Вот что происходит, когда девушка не выспавшись и не умывавшись. И без кофею! — с возмущённым видом ткнула она в сторону Сидора пальчиком. — Хочу кофе! Имею я право хоть на такую малость в такую рань! — недовольно проворчала она, сердито зыркнув на Сидора.

— Вчера ложиться надо было пораньше, а не колобродить до утра, отмечая новую должность командира группы, — беззлобно проворчал Сидор. — Но так уж и быть, в честь твоего назначения будет тебе подарок — кофе-эксклюзив, специально для тебя. Пора тебе переходить на менее спиртосодержащие напитки, кофе и чай. А то дурной пример подаёшь подчинённым. Но всё потом, когда вернёмся, сейчас ни до чего.

Кстати, твой-то на месте? Чегой-то я его не вижу.

— Спит.

— В смысле? Как спит?

— В броневике на ящиках с пульками выклянчил себе место, и бессовестно дрыхнет в тепле, стервец, — мстительно заложила коварного дружка Васа.

— Ах, в броневике, — прищурил глаза Сидор. — А то, что посторонним на боевом посту находиться запрещено, он забыл. — Привык, что у нас в замке всё спокойно и расслабился? Ладно, придётся внушить товарищу, что курорт кончится, и начались суровые фронтовые будни. А заодно и нарушителям инструкций звиздюлей пропишу, для вразумления. Ишь, доброхоты дружбаны выискались.

Через полчаса уже вся выстроившаяся в походный ордер колонна покидала город через городские ворота. Рядом с повеселевшей Васой покачивалась на лошади сонная недовольная фигура кузнеца, которого, не спрашивая ни о чём, безжалостно выдернули с нагретого им спального места в броневике на предрассветную утреннюю прохладу.