М-да, — сделав брови домиком, задумчиво почесал Димон свой затылок. — Ну и как думаешь, и что бы это могло быть? — задал он непонятно кому риторический вопрос. — На аквапарк похоже. У турок я как-то такой видал. Только вот вроде как жёлоб мелковат для безопасного спуска.

Хм, неужто, Римка и в самом деле как обычно не соврал по своему стервозному обычаю и это действительно солевод? — озадаченно полез он пятернёй чесать свою взмокшую на жаре макушку.

На аквапарк явно не похож. Но стенки ровные, гладкие, словно воском облитые, — глубоко задумавшись, тихо пробормотал он, — без единой щёлки или острого угла, за который можно было бы зацепиться при спуске. Однако идеальный жёлоб для спуска.

Кстати, — повернулся он к Сидору, — смех смехом, а я б по такому жёлобу с удовольствием сверху вниз скатился бы. Только б водички поболе, чтоб не тормозить и бока не обдирать, и смело вперёд.

Прокатиться, что ли? — поднял он голову вверх, с каким-то неопределённым, задумчиво оценивающим выражением в глазах глядя на слабую струйку воды, стекавшую по середине широкого жёлоба.

Не, — с неприкрытым сожалением в голосе отказался он. — Не пойдёт. Весь зад обдерёшь, потом из госпиталя месяц не вылезешь. Ящеры, твари такие, тут же воспользуются удобным поводом и точно промурыжат в госпитале на койке не меньше месяца, мерзавцы такие. Им только повод дай, они и больше продержат. Хотя бы для того, чтоб в другой раз дурью не маялся.

Как думаешь, может действительно аквапарк здесь был? — повернулся он к стоявшему рядом Сидору. — Кстати, а ты чё заткнулся и молчишь? Сказать нечего? Ты ж у нас этот, как его, гидротехник. Скажи слово своё веское, гидротехническое, непокобелимое.

— Заткнись балаболка, — негромко процедил сквозь зубы мрачный Сидор.

Представить себе здесь аквапарк, да ещё и в те далёкие времена? — пожал он плечами. — Бред полный, алес капут. У тебя, Димон явно от спермотоксикоза крыша поехала. Пора тебя домой отправлять, на лечение к жёнам, давление сбросить.

Чем глупость явную языком молоть, лучше проверь, чем это стенки жёлоба так гладко отделаны. Такое впечатление, словно воском или лаком облиты.

Покосившись на Сидора, Димон подошёл к жёлобу и с задумчивым видом принялся ковыряться там ножом, с интересом рассматривая отколупываемые от каменных стенок небольшие кусочки каких-то странных, серых потёков.

— Такое впечатление, что это соляные отложения, — наконец-то вынес Димон свой вердикт. — Только соль какая-то специфическая. Совсем на вкус не солёная, горькая. — Поморщившись Димон брезгливо сплюнул.

— Похоже, это действительно солевод, — с нотками неприкрытой обречённости в голосе проговорил Димон. — Пипец, приехали. Точно, влипли.

— Неужто кузнец прав? — негромко, бесцветный голосом отозвался следом Сидор. — Вот, блин, засада. Нам с тобой только действующего солепромысла под городом не хватало для полного счастья. А то нам иных забот мало.

— М-да, — тяжело вздохнул Димон. — Мы с тобой два слепо глухонемых идиота, не видящих того что творится у них прямо под носом. Более полугода торчим в этом сраном городе, а поинтересоваться что находится прямо под носом так и не удосужились. Времени, видите ли, не хватает. Пока нужда не заставила, а точнее пока жареный петух в зад не клюнул, так ведь и не поинтересовались, что это за акведук такой непонятный ведёт откуда-то с холмов прямо на берег моря. Ведь всё же под носом было, — раздражённо хлопнул он себя ладонью по бедру, выбив тем из штанин облако тонкой степной пыли.

— Будешь смеяться, но мы не поинтересовались и того, откуда в город идёт и питьевой акведук, — мрачно отозвался Сидор. — Как и то, всё ли там на другом конце водовода нормально? Внутри города всё хорошо и ладно. Идиоты!

А прошло действительно более полугода. Пипец. Завтра от питьевой воды отрежут, и вся наша работа по очистке города и восстановлению руин накроется медным тазом. Два придурка, блин, мечтатели, — не сдержавшись, выругался он. — Один высунув язык по округе бегает, как оглашенный, на солнышке греется, рыбку ловит. Ещё иногда кустиками непонятными занимается. А другой под землю закопался и дальше собственного носа ничего не видит. Пытается найти глубоко под землёй непонятно чего непонятно зачем. Интересно ему, видите ли, загадки разгадывать. И оба два дурака не видят очевидных вещей, что все их немалые труды за последние полгода реально висят на волоске.

Только тронь здесь этот соляной промысел и нам пи…ц, — выругался он.

— Рим прав, это солевод, — не слушая мрачные рассуждения Сидора, флегматично проговорил Димон. — Можно считать, сбылась мечта идиота. Мы с тобой Сидор сели на трубу. Точнее, на его местный аналог, и не сели, а можем сесть, если задницы свои немного приподнимем и пошевелимся. И, чёрт подери, мне это нравится.

Хватит ныть, начальник. Раз мы здесь, значит, уже что-то изменилось, и лёд тронулся. Сгоняем только для начала в те дальние холмы, — прервавшись, Димон из-под руки несколько долгих минут внимательно смотрел в сторону дальних холмов, куда вела длинная цепочка опор полуразрушенного акведука, и тяжело вздохнув, продолжил. — М-да, сгоняем и можно смело утверждать, что мы эти, как его, олигархи, — не сдержавшись, Димон всё же выругался обречённым, тусклым голосом.

Немного помолчав, повернулся к Сидору.

— Деваться некуда. Хош, не хош, а надо проверить здесь всё и наконец-то окончательно разобраться с питьевой водой, а заодно уж и с этим солеводом. Точнее, наоборот, — мгновенно поправился он. — Сначала солевод, а уж потом займёмся и твоим питьевым акведуком, чтоб не откладывать в дальний ящик.

Сейчас, наверное, Римка уже Ваньку предупредил, что мы будем обратно не раньше чем через неделю, так что время у нас свободное появилось.

Но это всё завтра. А пока, раз уж ты у нас дитя подземелий, то тебе я предлагаю до вечера ещё разочек скупаться. Ну а я б лучше рыбки в заливе половил, — покосился он на мрачно молчаливого Сидора. — Рыбари говорили, что там внизу под скалами барабулька хорошо берёт, надо бы проверить.

Хочешь жареной барабульки?

— Я б, пожалуй, лучше б ушицы похлебал, — невозмутимо отозвался Сидор

— Хорошо, — слабо улыбнулся Димон. — Тогда с меня вечером уха, Только я тебя умоляю, не приставай ко мне больше со своими развалинами. А то я от расстройства чувств ничего не поймаю и мы останемся голодными. Всё, будем считать, что я на рыбалке, делом занят. А ты, если есть желание, можешь по местным руинам полазить, я разрешаю. Глядишь, чего нового и надыбаешь. А то давай лучше со мной, я тебе удочку дам, длинную и гладкую, а главное, прямую, у меня есть одна запасная, ореховая. И крючок тебе дам, побольше, чтоб ты сразу акулу поймал. Право слово, че на какую-то барабульку размениваться.

— Спасибо что разрешил, говорун ты наш рыболовный, — с откровенной издёвкой в глазах покосился на него Сидор. — Но это без меня. Лучше я пойду ещё часок в кипячёной водичке на твоём "рисовом поле" помокну, погреюсь, всё прок какой, — с неприкрытым ядом в голосе проговорил он. — А ты уж иди, порыбачь. Только не так как всегда, не один. Парней захвати, чтоб улова не на одного тебя хватило, рыбак ты наш доморощенный. Ушицы то все захотят, не только мы с тобой.

Не обращая больше внимания на что-то проворчавшего в ответ Димона, Сидор развернулся и отправился понежиться ещё немного в тёплой водичке, к этому времени как раз уже нагревшейся в одном из бывших чеков старого солепромысла.

Третий день пути. Выжженное палящим южным солнцем унылое, каменистое плоскогорье, по которому третьи сутки неспешно двигался их отряд, методично следуя всем замысловатым изгибами удивительно хитро петляющей меж окрестных холмов линии акведука, навевали Сидору одну единственную здравую мысль, который уж день отчаянно бьющуюся в висках: "Каким же надо быть идиотом, чтоб всё лето просидеть в сырых казематах под землёй и не видеть всей этой красоты".