А под конец и вовсе отличился. Козёл! Этот старый дурак всем растрепал, что, куда и кому надо доставить. Не как обычно такие дела делают, когда желают скрыть место доставки. Сначала до первоначально оговорённого пункта назначения, нейтрального, никому ничего не говорящего. А уж там окончательное определение с дальнейшим маршрутом, когда власти страны закупки уже не могут ни на кого и ни на что повлиять, да и внимания пиратов так легко избежать.

Вместо этого, хоть ему и говорили держать язык за зубами, этот козёл сразу открытым текстом всем в лоб: "Бароны де Вехтор покупают то-то и то-то, доставить надо срочно в Солёный Плёс! Срочно! Подходи — я плачу".

Не сдержавшись, Васа замысловато, с тройным матерным морским загибом от души выругалась.

— Нет, это же надо! — со злостью хлопнула она ладонью по столу. — В порту, наверное, только дохлые крысы не знали кто, куда и какой груз собирается доставить. Никакого понимания, что в таких делах, когда собираешься переправлять морем столь дорогие товары, язык надо ВСЕГДА держать за зубами.

Правду говорят, простота хуже воровства. Советник же твой простой — как дудка. Всем всё растрепал. Результат ожидаемый. Сразу после выхода каравана из гавани пришлось с боем прорываться сквозь густой строй соискателей до чужого добра.

Благо, что ребята у нас подобрались лихие, явно не первый раз с подобным сталкивавшиеся, живо показали местным, что с поморскими капитанами шутки плохи.

Вторая стычка произошла — не успели мы удалиться от порта и на пару суток. А дальше так и пошло. Не было дня, чтобы кто-то не попытался нас чуток пощипать. По мелочи, но постоянно.

И не говори мне, что портовые власти Сияжска тут ни при чём. Формально, конечно, это так, но и козе понятно, что всё здесь взаимосвязано. С одной стороны местные власти как бы борются с пиратами, устраивая показательные пышные акции устрашения и казни пойманных пиратов. А с другой, те же пираты, видимо те, кто не ссорится с местными властями и делится награбленным, будем точнее в формулировках, прекрасно себя чувствуют в том же самом порту. И власть как бы не видит, кто и на какие шиши пьянствует в их портовых кабаках.

Дальше несколько недель спокойного плавания с регулярными вялыми демонстрациями якобы готовящегося нападения пиратов, и захлопнувшаяся ловушка в устье Лонгары.

После слов Вышецкого, пока разгружались, у меня было время хорошенько подумать, и теперь я полностью разделяю его мнение. Меня провели как маленькую соплюшку и гибель всего конвоя исключительно на моей совести. Сорок точно потопленных лодий, несколько тысяч погибших ватажников, груз, стоимостью в несколько миллионов. И всё это на дне моря, и всё это по моей личной вине. Всё что хочешь теперь, то со мной и делай, — с неприкрытой горечью в голосе проговорила Васа.

— Всё что хочу — пожалуй, не буду, — еле заметно изобразил на губах холодную, злую улыбку Сидор. — Потому как Белла меня точно не поймёт. Да и в госпитале здесь, по соседству, лежит один наш общий хороший знакомый, которому подобное "всё что хочешь" очень сильно не понравится. Так что впредь, будь любезна выбирать формулировки. Не хотелось бы ссориться из-за пустяков, — кольнул он капитана холодным злым взглядом.

Состояние его в этот момент было странное: холодное и в голове лёгкий звон, как при высоком давлении, и абсолютная чёткость и ясность всего восприятия. И медленно поднимавшаяся в душе бешеная злость, на себя дурака, что не предусмотрел, не подготовился, что допустил подобное, и на судьбу, что в очередной раз сунула его носом в грязь.

— А вот выслушать подробный доклад главного ответственного лица, со всеми его соображениями и выводами, и особенно по открывающимся в связи с этим ближним и дальним перспективам, я, пожалуй, не откажусь, — холодным, ничего не выражающим голосом проговорил он.

Первое, что непонятно. Князья Устьинские теперь что, записались в пираты? Чего это на них нашло?

— Не понимаю, о какой записи ты говоришь, — сердито огрызнулась капитан, которой явно не понравился тон Сидора, — но князья Устьинские испокон веку были пиратами. Урождённые ублюдки. По крайней мере, за последние двести лет в их роду основное средство заработка не поменялось, — угрюмо буркнула она.

Ещё предки князей это удобное для разбоя место выбрали. Оттого и зваться стали с тех пор — Устьинские. А потом и князьями сами обозвались. С тех пор так и пошло.

Одно широкое и глубокое русло. Легко и просто контролировать всю морскую и речную торговлю. И многочисленные заросшие камышом неширокие и неглубокие протоки во множестве по бокам основного русла, — мрачно ухмыльнулась она, — на которые князья по устоявшейся за века привычке почти не обращают внимания. Потому как большая морская или речная лодья по ним никак не пройдёт, считаются мелководными, а на неглубоко сидящую плоскодонку, можно и не обращать внимания, чего с неё возьмёшь, кроме проблем.

Но это внешняя сторона дела, в котором есть одно замечательное "но". За последние сто лет многое в русле поменялось, и если хорошо знаешь все протоки в устье, особенно глубины тех проток, то обленившаяся, зажиревшая от безделья береговая стража Устьинских князей для тебя не проблема.

Вот и я подумала, что огибать по широкой дуге устье Лонгары и удаляться далеко в открытое море, где есть риск опять наткнуться на пиратов — слишком далеко и долго. И так пришлось слишком подзадержались с доставкой. Да ещё и эти постоянные комариные укусы так и сопровождавших нас с самого Западного Берега непонятных каких-то судов. Пираты, не пираты, а не пойми кто.

Тем более, имея подробную карту безлюдных проток и знакомого местного контрабандиста, готового за хорошие деньги поработать лоцманом, даже с моим большим караваном можно будет незаметно просочиться заросшими камышом протоками среди огромной массы безымянных Змеиных островов. И избежать тем слишком уж пристального внимания от постоянно преследовавших нас судов со стороны моря, а заодно и таможни.

Вот и сунулась я к Змеиным островам в надежде оторваться от преследования, при том ещё и изрядно сократив путь. Да видать в тот момент кто-то мозги мои замутил. Надо было мне не к Устьинской банке прижиматься, а рвануть ещё дальше в открытое море. Пусть даже и на встречу с теми нашими преследователями.

Вот и попалась! Словно ждали именно нас, именно тогда и именно в том месте. В пользу чего говорит и то, что зажали нас в единственной опасной точке на маршруте, которую я хотела быстро проскочить — на Снетковой Плеши. Это такой большой треугольник открытого водного пространства меж Устьинской банкой, с запада, островами Большой и Малый Змеиные, с севера и востока, и массой мелких безымянных и безлюдных островков по всей дуге с юга.

Безлюдное место далеко в стороне от основных торговых маршрутов. Проскакиваешь, и ищи потом ветра в чистом море. Не получилось.

Тяжело поднявшись с табуретки, Васа неспешно разложила на столе принесённый с собой небольшой кусок сложенной в несколько раз морской карты со схематически нанесённым на нём устьем Лонгары, где красным карандашом было отмечено место, о котором велась речь.

— Вот он тот гадский пятачок, где нас зажали, вот она Снетковая Плешь. Вот банка, вот острова, тут — я, — мрачно ткнула она пальцем в центр листа. — Сзади загонщики, что преследовали нас ещё с Западного берега. Сразу нарисовались за спиной, как только мы сунулись к островам — три больших боевых ушкуя, подкреплённые к этому времени ещё и двумя колёсными мониторами. Впереди, в проходе меж Малым и Большим змеиными островами — три больших колёсных артиллерийских монитора и три парусных речных ушкуя со стреломётами. Слева — та самая Устьинская банка с глубинами в метр. Туда вообще нечего соваться. А справа — перекрывает так нужные нам протоки меж малых островов огромный москитный флот малых вёсельных ушкуев, галерами их иногда ещё называют. Призовые команды, я так поняла, чтоб спокойно взять на абордаж наших купцов.