— В магистрате сказали, что сами толком ничего не знают, — пожал Сидор плечами. — Легенды дошли, что был какой-то грандиозный штурм. Что ты можешь и сам отсюда наблюдать, глядя на эти развалины. А какой? Кто кого тут мочил — им, мол, неизвестно. Никого из них тогда здесь не было. А все прежние жители, мол, погибли при штурме.

Все, поголовно.

Мол, нападавшие вырезали тогда не только самого прежнего барона, но и всю его семью, и всех жителей города и окрестностей. Отчего-то они тогда на здешних обитателей очень злые были. Всех под нож пустили. А отчего, почему — легенды умалчивают.

После того тут лет десять никого не было. И лишь потом появились предки здешних обитателей.

Для нас главное — никто после того штурма не выжил и потому ничего рассказать на смог. Тогда же при штурме и стены развалили. А потом уже новый город, Зареченск то есть, не стал тут ничего восстанавливать. Так, подлатали по мелочи, и всё.

Поначалу, конечно, попытались поселиться в старом городе, да сразу бросили эту затею. Оказалось что здесь близко грунтовые воды, вот из-за сырости в подвалах и хляби под ногами город и забросили. Перебрались туда где посуше и не хлюпает постоянно после дождя.

Дешевле, оказалось бросить всё тут как есть и построить новый город на противоположной стороне реки, на чистом месте, чем воспользоваться руинами.

Сейчас то, говорят, посуше здесь стало. А раньше вообще труба что было. Вот, ярмарки даже стали здесь проводить регулярно. А раньше настоящее болото говорят было.

Странно только что прежний барон на таком сыром месте построил свой город, — задумчиво пробормотал Сидор. — Как-то не вяжется это с обликом цветущего приморского города, построенного на окружающих залив холмах.

— Здесь — сухо. А внизу — у подножия холма, где собственно старый город и располагался — сыро. На болоте построились, — пожал плечами Димон. — Чего такого, обычное дело, человеческая дурь. Быть поближе к власти, даже если для этого и приходится сидеть по горло в болоте и хлебать дерьмо полной ложкой. Натура людская во все века неизменна.

Подняв ладонь козырьком ко лбу, он внимательно посмотрел на разрушенную часть стены, стараясь на глаз прикинуть хоть приблизительный объём работ.

— Да, — задумчиво протянул Димон, поворачиваясь обратно к товарищам. — Тут стена, наверное, высотой не менее пяти сажен будет. Да в основании шириной два — три. Ты прикинь, сколько одного лишь кирпича то потребуется, — рассеянно посмотрел он на Сидора.

Это же восемьсот кубов одной лишь кирпичной кладки на каждый погонный метр.

— Может, всё ж восстановить стены в первую очередь? — Ван снова вернулся к интересовавшему его вопросу. — Безопасность, прежде всего.

Мне не нравится население той части города, — Ван мрачно кивнул на одинокие фигуры, изредка появлявшиеся среди далёких отсюда построек старого города. — Как бы нам не пришлось начать войну чуть ли не со всем дном этого города. Уж больно для них это место удобное. Никто их тут не трогал. Есть трактир. Был, то есть, — кивнул он на здание куда они совсем недавно перебрались.

— Так что ты там говорил о том, что усадьбе барона повезло? — повернулся он к Димону.

— Это я к тому, что город развивался последние годы за рекой, — флегматично отозвался тот. — Там шла основная застройка. А в эту часть города, местные власти не совались. Иначе тут хрен бы что осталось целым, всё б поломали, добывая кирпич.

И со старыми владельцами непонятки полные. То ли они есть, то ли их нет. И место там сухое, и ровное. Не то что здесь, холм на холме и буераком погоняет.

Вот всё здесь и сохранилось в прежнем виде, и на своём месте. А иначе, пришлось бы нам воевать с новыми хозяевами, что застроили бы весь этот участок своими новыми домами.

— Не волнуйся, — мрачно хмыкнул Сидор, наблюдая за утренней суетой среди руин усадьбы, где у них расположился обоз. — Здесь нам придётся ещё пободаться с прежними жильцами. Вот уж о чём, можно сказать, всю жизнь мечтал, — мрачно буркнул он. — Тут этой сволочи, даже сейчас, когда кажется что в городе вообще никто не живёт, раз в двадцать больше будет, чем нас. И я не думаю, что они спокойно будут глядеть на то, как мы у них отбираем их прежнее жильё. И дохлая кошка в колодце — первая ласточка.

— А тебе не всё равно? — Димон ехидно посмотрел на него. — Мы же не собираемся договариваться с ними. Это наша земля и они отсюда уйдут. Или добром, или нет. Здесь слишком удобное место, чтобы делить его с какими-то пиратами.

— Я не про пиратов, я про бомжей.

— Сразу против всех мы не потянем, — мрачно буркнул Ван, наблюдая с верха стены за редкими пешеходами, появляющимися в поле его зрения. — И тут даже твоя, Сидор, мрачная слава висельника нам не поможет, — тяжело вздохнул он. — Вырежут. Вечером, втихаря проберутся мимо постов, и всех вырежут. Никто и пикнуть не успеет, — сплюнул он раздражённо.

— Не висельника, а этого, как его, вешателя, — вяло поправил ящера Димон. — Учи русский язык, рептилия, — сладко зевнул он, едва прикрыв рот рукой.

— А мы не будем торопиться, — мрачно усмехнулся Сидор, благодарно посмотрев на друга.

Ящер его уже откровенно достал. И Сидор был рад тому, что не только он один теперь обрывает этого наглого и паршивого знатока русского языка с его постоянной путаницей и неправильными определениями.

— Будем постепенно мускулы наращивать, — сухо проговорил Сидор. — Сначала обоснуемся в этой половинке залива, в руинах своего замка, на которые никто не претендует, — кивнул он головой на развалины у них под ногами. — А потом вышибем бандитов из другой части залива, — кивнул он на дальние строения. — И мне плевать кто они: пираты или казаки. Это наша земля и мы отсюда не уйдём.

— Браво, — вяло похлопал Димон в ладони. — Митинг по случаю вступления тебя хорошего в права собственника можно считать закрытым. Ну а пока нам не за что зацепиться, будем сидеть здесь тише воды, ниже травы, как мышь под веником.

Поэтому, весь остальной старый город пусть подождёт. Нам, главное, ограду усадебную восстановить в прежнем виде и водой себя обеспечить. Чтобы у нас были и вода и стены, за которыми мы могли бы отсидеться, если что.

— В принципе, я так в магистрате местным и сказал, — пожал плечами Сидор. — Что пока не обоснуюсь, ничего от них требовать не буду. Да и потом. Нет у меня к ним особых претензий. Пусть живут как прежде. Баронский налог с этого года пусть платят — и ладно.

Уж больно мне сразу не понравилась эта их заинтересованность в восстановлении старого города. Хотя, — Сидор, прервавшись, с задумчивым видом уставился на разрушенную стену, — чего им за дело до восстановления, в общем-то понятно. Подряды. Строительные подряды. Тут одного кирпича уйдёт — море, не говоря про всё остальное.

— Да уж. Чего тут непонятного, — тяжело вздохнул вслед ящер.

Сидор дикими глазами посмотрел на него. Со стороны тяжко вздыхающий ящер выглядел совсем уж дико, и необычно.

— Думаю, что они наверняка захотят нас стравить с местными бандитами и пиратами, — проворчал Ван. — Поэтому, стена точно не помешает. Наверняка у них тут какие-то свои местные разборки, вот они сюда и не суются. А не какое-то мифическое болото. Думаю, они хотят нашими руками с ними разобраться. Сам посуди, — посмотрел он внимательно на Сидора с Димоном. — Тут, прекрасный кусок залива. Со всех сторон обнесён уже существующей крепостной стеной. Есть куча построек. Что-то полностью разрушено, что-то так-сяк, а что-то вполне-вполне, хоть завтра заселяйся после небольшого ремонта.

Это же какой лакомый кусок.

А что залив в этой части мелководный — так это полная ерунда. Поставь пару землечерпалок и все проблемы сняты. Не беда что они еле-еле работают, но работают же. И через год, пусть даже через десять, но в конце концов залив снова будет чист и глубок. И готов принять любое количество глубокосидящих морских судов.

И тут появляемся красивые мы и заявляем на такое лакомство свои права. Не только на часть залива, но и вообще на весь. Представьте себе их чувства. Представь в каком бешенстве тот же дон Альварес.