Внешне же по форме ящиков определить, что он там привёз, не представляется возможным. Но там явно не один прокатный стан как договаривались, и даже не два. Да и сам Извар то подтверждает.

Если при проверке окажется что он вывез половину заводов Империи, я совершенно тому не удивлюсь. Там столько ящиков с самым разным оборудованием, что голова кругом идёт от перспектив.

Как это у него получилось, да без денег, потому как капитала у него свободного не было сверх ему выделенного, он вам уже сам потом расскажет, когда ты посетишь береговую усадьбу. Не удивлюсь, что ему давали в долг. Так что гляди, может и денег попросить.

Предупреждаю сразу, свободных денег лично у меня сейчас на руках нет, и в ближайшие месяцы точно не будет. А то, что появится — каждая монетка на счету и уже имеет своё место. И у амазонок, я знаю, выяснял, тоже нет. Так что, думай.

Ещё вопрос. Разбивать ли те ящики здесь в городе и проверять груз здесь на месте, чтоб сразу определиться что куда. Что здесь оставить, потому как, наш хитроумный Кузнец Рим уже свой недобрый глаз на наше добро положил, или же все разборки отложить до дому.

Рим же кругами вокруг ходит, зубом цыкает. Всё к Извару пристаёт, чтоб тот признался, что привёз или же допустил его до разборки ящиков. Извар пока держится, отгоняет наглого кузнеца от нашего добра.

Но это он отдельно с тобой сам потом обговорит. Это не моё дело.

Помолчав недолго, ящер негромким голосом продолжил.

— Признаться, очень не хочется светиться здесь с этим грузом. Хочется оставить всё как есть, нетронутым до дома, где уже без чужих глаз спокойно оценить, что же всё-таки наш Извар уволок из Империи. А уж потом решать, как быть дальше.

Беда лишь в том, что по всем раскладам выходит нам здесь в городе строить новый механический завод для наших ближайших нужд по судостроению.

— Но проблема в чужих глазах. Они есть, и мы это теперь уже точно знаем, но не знаем кто. И пока мы ни одного ящика не разломали, никто ничего не узнает. Ящики и ящики — поди, разбери, что там внутри. Может что ценное, а может и ерунда всякая, как обычно оно и бывает. Особенно учитывая то, что в покупке товаров для себя на Левобережье мы ни на чём конкретно не специализируемся. Так что определить что находится внутри тех больших неподъёмных ящиков, кроме того что они очень тяжёлые, никто не сумеет. Что нам и надо.

А вот если что вскроем — тут возможны любые варианты. Увидит кто, да, сколько ни предупреждай, языком растреплет, что тогда делать? Будут знать местные, что везём станки, да не простые станки, а контрабанду с Имперских заводов — проблем по пути не оберёмся, что с поморянами, что с тем же Посредником. Сам знаешь, как поморское, да и поречное дворянство смотрит на оснащение левобережных заводов имперскими, да и не только имперскими станками. Любыми способами на голодном пайке держат, лишь бы чего нового не передать.

Да и имперцы не очень заинтересованы в конкурентах. Как бы наша с ними сделка по металлургическим комбинатам не сорвалась. Особенно после устроенного нами скандала с управляющим будущего отделения Кидаловского банка в нашем городе. Теперь уже точно не состоявшимся.

Нам проблемы нужны? Нет. А они будут.

— Где сам Извар ныне?

— После разгрузки остался в усадьбе, тебя ждёт. После того как узнал, что в городе сидит и тебя ждёт представитель имперской госбезопасности Изавр Ку Да Ун, которого он оказывается очень хорошо знает, предпочитает лишний раз не рисковать показываясь в городе. Так сказать, во избежание.

Мы и так серьёзно засветились с его первым здесь появлением, но, слава Богу, кажись, пронесло. Не хватало ещё, чтоб он столкнулся с представителем Посредника лоб в лоб и они меж собой сцепились. Будут проблемы, знаю, и проверять лишний раз не хочу.

Поэтому сейчас Извар не высовывает свой нос дальше разрушенных пирсов, с которых повадился удить рыбу.

Кстати, а вы знаете, что там, в заливе рыбка удивительно вкусная ловится? Такая маленькая, в палец толщиной и длиной, и если поджарить — чудо как хороша. Да и варёном виде с травками — объедение. Барабулька называется.

— Знаем, — огрызнулся уязвлённый в самую душу Димон. — Можно подумать, что вкус рыбы зависит от размера.

Всё связанное с рыбалкой Димон считал своей личной прерогативой и все разговоры о рыбе, исходящие не от него, принимал в штыки.

— Ты не отвлекайся, не отвлекайся, старая худая ящерица, — проворчал он, — рыбалка моё всё, и уж про рыбку твою я знаю всё что надо, не о ней речь. Рассказывай, что у вас тут произошло перед самым нашим возвращением, вечером накануне? Почему половину Зареченска сожгли, а остальную половину разрушили? Почему чужую морскую лодью утопили? Почему-почему-почему? Всё рассказывай. А с Изваром мы и сами разберёмся, завтра например. Тем более что раз уж он уже здесь, да к тому ж разгрузился, может лишний денёк и подождать. Рассказывай дальше, что у вас там дальше стряслось.

— А собственно всё, — пожал ящер плечами. — Несколько дней все заняты были на разгрузке, а как только освободились, следующим же утром, на рассвете в город прибыл передовой дозор задержавшегося в пути нашего каравана машин. В нём были Андрюха Буян, Колька Молчун с другом своим Васькой, медведь Тихон, лис Рыжий и соплюшка Синька, лица вам всем хорошо известные. Ближе к вечеру подтянулась уже основная колонна. Её встретили, как положено, отвели место под стоянку, но разместить людей по казармам уже не успели — из Зареченска докатился вал драки, устроенной этими тремя мерзавцами, и всё завертелось самым немыслимым образом.

Слава Богу, никого не убили, обошлось пожарами и частичными разрушениями. По счастью разрушены трактиры исключительно в заречной части города. О чём зареченцы немало ещё слов вам добрых скажут.

Что ещё стоит отметить? Ага! Если б медведь Тихон и Рыжий Фокс не рассматривали эту драку как своеобразную игру, если б какой-нибудь дурак, пусть даже случайно кровь кому-либо из них пустил, а такие желающие были, боюсь себе представить чтобы тогда в городе было. Тихон с Рыжим там бы всех порвали. Вы же знаете, какие они бешеные, когда свою кровь почуют. А так они просто игрались, как они сами потом мне признались.

— Ты понимаешь речь животных? — Сидор кольнул ящера насторожившимся взглядом.

— Чего там понимать, — поморщился Ван. — Раз глянул на довольные рожи обоих стервецов и всё ясно без слов. Развлекались мерзавцы, удовольствие получали. Один морды бил, другой портки драл.

— Хм, остановись поподробней, как всё началось. С чего общая драка началась? И как всё это связано с Кидаловским представителем? Вроде бы у нас с зареченцами нет каких-либо конфликтных тем? Или уже есть?

— Да нет вроде, — полез ящер чесать затылок.

Смущённый расстроенный ящер, не знающий что ответить, выглядел как-то странно, дико и совершенно непривычно. Видимо сказалось его долгое общение с людьми, от которых он невольно понахватался дурных привычек, вроде того же пустого жеста с чесанием затылка. Никакой шевелюры там у него естественно не было, а вот, поди ж ты, привычка такая — чесать в моменты задумчивости затылок, появилась.

— Понимаешь, — невнятно промямлил он, сильно смущаясь, — началось то, вроде бы всё, как и планировалось….

В соответствии с нашими с ним предварительными договорённостями Васька должен был спровоцировать дворянчика того фон Гузова на мелкий конфликт, на обычную кабацкую драку проще говоря. Ничего серьёзного — немного поскандалить, может пару раз кулаками мазнуть друг другу по роже, зато потом — мир, дружба, совместная жрачка, пара кружек пива мировой и клиент сам того не зная готов. И под это дело планировали дать тебе возможность с полным на то основанием отказать представителю банка Кидалова в праве находиться в нашем городе. Типа, не умеешь себя вести на людях — нечего тебе тут делать, пшёл вон, скотина такая.

— И вроде бы всё так и начиналось, но на беду свою Васька взял с собой Кольку Молчуна, для прикрытия, как он сказал. Мол, утешить друга, залив любовную лихорадку того пивом. У Кольки, мол, личная драма, девушка ушла к другому. Идеальное прикрытие для операции.