И кстати, счетовод Вотруба, — ухмыльнувшись, повернулся он к Сидору. — Три тысячи золотых, если уж считать по золотому за бутылку — это не более ста двадцати килограмм золота, чтоб ты знал. Откуда ты три тонны золота насчитал? Ты, батенька, явно что-то зарапортовался. Видать от этой картины разорения у тебя натурально крышу снесло. Ну да ничего, поправим. А то глядишь, стакан алкоголя нальём, оно и само поправится, рассосётся.

А, может, тебе отдохнуть надо? К жене на побывку съездить, домой? — чуть наклонив голову, словно заглядывающая со стороны сорока, Димон участливо заглянул Сидору в глаза.

Заметив, что тот начинает медленно звереть от откровенной издёвки, прозвучавшей в его голосе, Димыч осторожно-осторожно подал в сторону, решив на всякий случай не рисковать. А то кто его знает, вдруг действительно у Сидора крышу снесло. Как-никак мужик уже чуть ли не полгода без бабы, одна работа на уме. А тут — ТАКИЕ убытки. Может действительно у Сидора проблемы с головой, а он и не заметил. Друг, называется.

— А вот тебе и искомые нами людишки, явно причастные к пожарищу, — поторопился Димон переключить внимание сердито засопевшего Сидора.

Наконец-то заметив каких-то копошащихся у кромки моря людей, Димон решил на всякий случай не рисковать собственной головой. Пусть виновные примут на себя весь огонь взбешённого Сидора. Димон же по опыту знал, когда у того так злобно суживались глаза, превращаясь в едва заметные щёлочки, под руку Сидору в тот момент лучше не попадаться, прибьёт и не заметит. Потом жалеть будет, правда, исключительно лишь в том, что сорвался, но сделанного не воротишь. Так что, лучше он сейчас в сторонке постоит, посмотрит.

Ох, чую, разбираться придётся с ними жёстко, — качнул Димон головой.

Мрачные Сидор с Димоном с чёрными от злости лицами и столпившиеся у них за спинами столь же мрачные егеря из их отряда молча наблюдали за вяло копошащимися у моря многочисленными их товарищами, вместе с кучей бывших рабов занятых растаскиванием сгоревшего за ночь большого склада пиломатериала. Выше них по замковому склону, возле котлована с раскопом части остатков старой замковой стены, едва возвышавшихся над не вывезенными ещё с площади напластованиями грунта, ближе к ним сиротливо чернел одинокий обугленный скелет сожжённого этой ночью советского бензовоза трёхтонника.

Неподалёку от него слабо дымил сгоревшими покрышками, не иначе как чудом уцелевший огромный немецкий бензовоз десятитонник. Как тот остался цел и не сгорел этой ночью, стоя практически рядом с горящей машиной, даже представить себе было невозможно. Не иначе как чудом.

— Вот тебе, откуда и вонь от сгоревших покрышек, — мрачно буркнул угрюмый Сидор. — Вот тебе и пожарище, что мы этой ночью наблюдали с холма. Никакой это не дровяной склад горел, как сказала разведка. Это горел наш склад дорогущего пиломатериала, заготовленного на постройку наших морских лодий. А по соседству с ним горел бензовоз. И, слава Богу, что один сгорел, а не оба. Твою же ж мать-мать-мать…, — едва слышно сквозь стиснутые от злости зубы выдавил он из себя короткую матерную фразу.

Вот, Дима, отчего все машины расползлись по площади, словно тараканы от тапка. От огня спасались. Три тонны горящего бензина — это тебе не хухры-мухры. А если б рванул ещё и стоящий рядом десятитонник — вообще бы хана была бы нашим верфям.

— Наверное, залит под горлышко был, оттого и не рванул, — мрачно буркнул Димон. — А может этим твоим дорогущим вином и тушили, что тоже возможно. Вино не водка, оно не горит. Ну, по крайней мере, я о таком раньше не слыхал.

— Да-а-а, Дима, — эхом отозвался Сидор. — Мы с тобой Дима оказывается погорельцы.

— Погорелое городище, — мрачным взглядом окинул он окружающую местность. — Если мне не изменяет память, то в этом складе должно было быть одного лишь пиломатериала тыщ на сто, сто пятьдесят. Причём, золотых.

— Понятно, что не серебряных, — буркнул в ответ мрачный Димон. — Добавь сгоревший бензовоз с тремя тоннами дорогущего бензина, вот тебе и все двести. И неизвестно ещё, не пострадали ли верфи, — прищурил он глаза, всматриваясь в даль, где за кучей копошащихся людей отчётливо просматривались какие-то закопчённые корпуса непонятно чего, возвышавшегося над толпой.

Ещё убытки. Бл…ь, — не сдержавшись, всё ж выругался Димон. — Так нас скоро совсем по миру пустят, а мы и не заметим. Всё по походикам да на солеварнях в чеках с солёной водичкой развлекаемся, моционы для здоровья принимаем. А что в это время наш дом сгорел, узнаём только вернувшись.

Жизнь как в сказке, чем дальше — тем страшней, — совсем тихо, едва слышно проворчал он.

Да долго они там будут ещё возиться? — взорвался Димон. — Растаскивай, не растаскивай сгоревшие доски, а материал не вернёшь. Ху…ли там делать? Можно уже не изображать из себя пожарников. Что сгорело, то сгорело.

Вдалеке у берега моря, в стороне о копошащихся людей высилась небольшая кучка обгоревших, но уже потушенных досок. Остальной материал со склада, похоже, был полностью уничтожен огнём. Лишь кое-где по краю огромного пятна пожарища виднелись ещё небольшие, залитые водой кучки слабо тлевших драгоценных досок и бруса. Сколько на самом деле сгорело дорогущего, в этом краю трудно доставаемого пиломатериала, страшно было даже представить.

— Ой, кто-то у меня схлопочет…., — не сводя с толпы у моря тяжёлого злого взгляда, вдруг сорвавшимся сиплым голосом тихо проговорил Сидор.

— Мать-мать-мать! Сидор иди сюда! Вот такого ты точно ещё не видел? — раздался рядом возмущённый вопль Димона. — Глянь, Сидор, какая-то с…ка крепостной ров водой заполнила. Это как понимать? Вода ж на вес золота. Кто позволил?

— По пьяни чего уж не бывает, — убито констатировал следом Сидор. Повернув голову, он неверяще смотрел себе под ноги. — Видать, сволочь какая-то задвижку закрыть забыла, а может и наоборот, кто-то не забыл открыть, когда тот, кто за подобными вещами должен был смотреть, не смотрел куда надо. По пьяни, не по пьяни — сейчас для нас это не важно. Надо найти того урода и придушить, тварь такую. А если не придушить, то оторвать ему все выступающие части тела, чтоб впредь другим таким же козлам неповадно было, — зловеще проворчал он.

Подойдя к краю заполненного водой рва, Сидор изумлённо смотрел прямо на воду.

— А-к-х, — закашлялся он. — Это ещё что такое?

— По-моему, это жопа какого-то броневика, — невозмутимо отозвался Димон. — По всей видимости, нашего. Чужих здесь точно быть не должно. И вроде бы как копия того, что стоит там на площади.

Устав уже удивляться всем новинам, этой ночью, в обилии объявившимся у них в замке, Димон уже ничему не удивлялся, мысленно махнув на всё рукой.

Остановившись у края залитого водой бывшего замкового рва, Сидор с Димоном неверяще смотрели на ненамного высовывающийся из-под воды край чёрной, словно маслом облитой кормы броневика. Фанерного броневика!

Длинный ствол пневматического пулемёта, развёрнутый в сторону кормы, едва заметно возвышался над водой, воткнутой в ствол пулемёта тоненькой веточкой с ярко зелёными листиками и какими-то мелкими жёлтыми цветочками создавая полное впечатление чего-то жалкого и убогого.

— Сам вижу, что это жопа и чья это жопа — тоже вижу. Я хочу знать, чья это жопа его сюда засунула. Узнаю — убью. И что это за броневик? Первый раз такие формы вижу. И в таком качестве тем более. Не успели пригнать, как уже утопили.

— Два, — убитым голосом мрачно уточнил Димон. — Два броневика утопили.

В прозрачной чистой воде, под самую бровку мостовой залившей пустой до их отъезда на солёное озеро котлован старого замкового рва, на дне отчётливо просматривался силуэт ещё одного, лежавшего на боку броневика.

Застыв у основания ближней к ним тумбы поднимающейся над уровнем воды чаши недействующего фонтана, с распахнутыми настежь люками, на дне рва лежала ещё одна чёрная туша фанерного броневика, обводами точь в точь похожая на первый.

— Кто-то мои броневики взял и утопил, — нейтральный, ничего не выражающим голосом констатировал Сидор. — Ровным счётом две штуки.