Что в том было необычного, с его слов никто ничего не понял. Да и Рим, сделав загадочным лицо, не стал сразу ничего объяснять, с таинственным видом пообещав массу сюрпризов в конце, когда хотя бы мельком глянет на то рисовое поле.

Причём, на поле, неподалёку от конечной полуразрушенной опоры акведука он действительно глянул лишь мельком, потому как не прошло и пары часов, как первая группа спустилась к остаткам разрушенных причалов у берега моря, как он быстро там всех догнал, присоединившись к компании. Чем тут же заработал милостивую улыбку Васы, на миг на глазах у всех демонстративно прильнувшую к кузнецу, словно показывая и закрепляя перед всеми своё монопольное право на обладание.

Сидор с Димоном лишь многозначительно хмыкнули, заметив покрасневшую физиономию Рима, смущённого подобной показной откровенностью.

Однако развивать любовную тему никто не стал, сразу занявшись осмотром того что было на берегу. Тем более что посмотреть действительно было на что, в отличие от вполне рядовых построек усадьбы наверху.

И первое, что привлекало внимание — остатки металлических мачт давно разрушенной канатной дороги с валявшимися кое-где у подножия мачт и дальше по склону большими деревянными вагонетками, в которых когда-то спускали какой-то сыпучий груз сверху.

Там же рядом на небольшой вырубленной в скалах террасе виднелись останки шести больших, достаточно прилично сохранившихся амбаров, где, по словам Димона когда-то хранили рис. Рядом виднелись останки фундаментов ещё несколько разрушенных временем строений, но, сколько именно никто не стал смотреть, какая разница.

— Канатка, будь она неладна, — была первая реакция Сидора, как только они с Димоном и Васой остановились внизу у подножия склона и, глянув вверх, оценили всю картину целиком. — Действительно, не ошибёшься. Сверху глядя непонятно, что за штыри везде по склону торчат, а отсюда посмотришь — удивляешься, чего тут непонятного. Вот одна ветка канатной дороги, вот вторая. А вон там, похоже, третья была, — кивнул он в дальний угол залива, ближе к скрытому в скалах выходу в море.

— А не срезали и не растащили по одной лишь причине, — согласился Димон. — Легче самому убиться, чем добраться по скалам до основания опор. А потом попробуй ещё её утащить оттуда, со склона. Самоубийственное предприятие.

— А канаты, интересно, у них были пеньковые или кручёные металлические? — внесла и свою лепту Васа.

— А тебе не всё равно? — удивлённо покосился на что-то умничающую Вассу Димон. — Когда это всё было то.

— Ну-у-у, а вот это — подъёмник для грузов, — ткнула не унимающаяся Васа себе под ноги, показывая на большую, сгнившую от времени деревянную платформу прямо у них под ногами. — Это для подъёма тяжёлых грузов снизу вверх, я так понимаю. Здорово! Чтоб по пандусу лошадьми не таскать. Я права?

Точно, я права, — довольная Васа машинально потеребила указательным пальчиком кончик носа. — Непонятно, правда, как эта платформа работала, — замолчала она задумавшись. — Воротом, что ли поднимали? — бросила она быстрый взгляд по сторонам. — А где он тогда стоял?

— Будет время, проясним. Потом, — удивлённо покосился на неё Сидор.

Вот уж интереса к подобным вещам от Васы он никак не ожидал. Видать, сказывалось тлетворное влияние кузнеца, увлекавшегося подобной всячиной.

— Сейчас есть дела и поважнее, — недовольно проворчал он, видя, что та никак не реагирует, думая о своём.

Поморщившись, оттого что приходится откладывать на потом не прояснённое до конца дело, чего он категорически не любил, Сидор недовольно отвернулся. Надо было разбираться с тем, что есть, что можно было сейчас использовать, тем более что время во всех отношениях поджимало, а эти развалины кругом, какие-то разрушенные фундаменты, подъёмники и разбросанные везде по склону старые вагонетки с остатками опор подвесной канатной дороги, могут и подождать какое-то время.

Даже каким-то неведомым образом сохранившийся в неприкосновенности небольшой кусок ржавого металлического рельса, одним концом вмурованный в видневшийся рядом с площадкой огромный кусок бетона, не привлекал внимания, заставляя лишь раздражённо отворачиваться. Ничего кругом не осталось, кроме этих старых вагонеток на склоне, да проржавевших от времени покосившихся металлических столбов старой канатной дороги. Да и то явно не всех. Присмотришься, хорошо видна была большая недостача опор, словно выбитые зубы в челюсти незадачливого драчуна.

— Здесь жили рыбаки.

— Вот здесь? — неподдельно изумился Сидор, недоумённо рассматривая неказистую одноэтажную хибару, лишь по какому-то недоразумению названную Димоном чьим-то жильём.

— Ты вроде ничего не говорил, ни о каких рыбаках, — тем не менее, предпочёл он не акцентировать внимание на его ошибке. — Забыл?

— Скорее не придал значения, — невозмутимо пожал тот плечами. — Чего о них говорить, люди как люди. Кстати, я о них упоминал, мельком, правда, ты, наверное, забыл.

— Это они выращивали там наверху рис. Кстати, жаловались, что урожайность низкая, сам два, сам три, не более. А иногда и вообще сам один. Сколько посеяли, столько и сняли. Странно, однако. Обычно урожаи на здешних почвах выше. Тем более на поливных землях. А воды здесь полно. Там, вверху, — тут же поправился он под удивлённым взглядом Сидора, — на плато возле чеков. Вот это я тебе точно говорил. Плюс к тому тепло круглый год, в отличие от наших краёв.

Они мне ещё лодку свою дали сплавать ко входу в бухту, посмотреть что меня там интересовало. Я сплавал с парнями. Чего ещё о них говорить.

— Посмотрел?

— Посмотрел. Для нас то, что надо, лучше не придумаешь. Со стороны моря ни фига не видать. Такое впечатление, что никакой бухты тут вообще нет. Со всех сторон просто идеальное для нас место.

— А уж встретить здесь лодью и незаметно загрузить-разгрузить — лучше не придумаешь. Выставить часовых вдоль всего берега, пара секретов со стороны плато, чтоб лишних глаз не было, и никто никогда не узнает, что здесь кто-то когда-то приставал к берегу и чего-то выгружал-разгружал.

— Не очень хорошее решение, — задумчиво возразил Сидор. — Человека не видно в толпе, а не одного на одиноком, открытом всем взорам мысу, где якобы никого нет. Чтоб не получилось как с тем сусликом — ты его не видишь, а он есть.

— Тогда тут надо что-нибудь устроить. Например, пункт по приёму кирпича. Якобы твой личный порт, твоя усадьба. Ну и что, что в стороне от города, зато глубоководный, не то, что в Плёсе. А глубины здесь действительно под берегом просто немереные. Метров сорок наверняка будет. Здесь удобней разгружать большие морские лодьи, если, правда, они сюда проберутся по проходу. Ну а отсюда на биндюгах прямиком к замку.

— А я тут чиниться буду, — неожиданно заявила Васа. — Мне здесь нравится. И жить есть где, и вода, если верить Димону. Надо только проверить проход в залив и можно переселяться.

— Всё, парни, я пошла. Смотаюсь к проходу, посмотрю, скоро не ждите. Так что дальше тут без меня.

Больше не обращая внимания ни на кого из присутствующих, Васа с парой своих людей погрузилась в рыбацкий баркас и бодро двинулась через залив.

— Если что-то здесь большое разгружать, то вытаскивать тяжело будет, — Димон проводил спешащую к выходу в море Васу задумчивым взглядом.

— Чего это она сорвалась? — повернулся он к Сидору.

— Ты не отвлекайся, — одёрнул тот его. — Пусть своим делом занимается, она сама знает что делать. Ты давай свои соображения по разгрузке.

— Да я уже всё сказал, — пожал тот плечами. — Да и что говорить? Тут всё так разрушено, что кроме как таскать подводами на лошадях, ничего не придумаешь.

Если нам, правда Рим не подсобит, и чего-нибудь не придумает с кранами и с подъёмником, — повернулся он к подошедшему только что кузнецу. — Эту проблему, я думаю, он нам решит.

— Правда, Рим?

Замерев возле сколоченной из каких-то кривых древесных стволов распахнутой настежь входной двери первого ближнего к ним амбара, который он определил под жильё рыбаков, Димон подозрительно смотрел за задумавшегося о чём-то своём кузнеца, не обратившего на его вопрос ни малейшего внимания. Помолчав, Димон понимающе хмыкнул. В задумчивости он несколько раз царапнул обломанным, с чёрной грязной каймой ногтём по косяку и ещё более озабоченно нахмурил брови.