Мать Вугара умерла, когда он еще лежал в пеленках — ему едва минуло полтора месяца. Сердобольные соседки, у которых были грудные дети, по очереди приходили кормить малыша. А когда Вугар немного подрос, его по решению старейших отдали на воспитание вдове Шахсанем, дальней родственнице отца. После смерти мужа Шахсанем осталась с двумя детьми; младшего, Исмета, еще не отняла от груди. Решение старейших закон, и Шахсанем приняла сироту с открытым сердцем. Она заботилась о нем так же, как о своих, а любила даже больше родных детей — жалела. Порой ей начинало казаться, что и этого, третьего она выносила под сердцем. Первые годы отец Вугара регулярно присылал деньги на содержание сына. Но Вугар не помнил его. По рассказам знал, что отец работал в далеком селении учителем и раз-другой в год приезжал повидаться с сыном. Когда началась война с белофиннами, его призвали в армию. А позже, на полях сражений Великой Отечественной войны, пал он смертью храбрых. От отца у Вугара остались лишь пожелтевшая от времени фотография да такие же пожелтевшие листки фронтового письма, навечно сохранившие тепло отцовского сердца…

Мама Джаннат была женщина любознательная. Судьба квартирантов живо интересовала ее. Едва новый жилец переступал порог дома, она приступала к расспросам — откуда родом, кто родители. Короткую, но печальную историю Вугара ей рассказал Исмет. Мама Джаннат расчувствовалась. Сиротство, одиночество — кому, как не ей, так много и несправедливо перестрадавшей, понять всю горечь этой судьбы? Теперь она подолгу молчала, глядя на Вугара, и порой ей казалось, что он чем-то напоминает ее младшего сына, Рамиза. Шли дни, и это сходство проступало все отчетливее. Однажды она, забывшись, даже назвала его Рамизом… А по ночам вспоминала «младшенького» и, укрывшись одеялом, долго и беззвучно плакала.

Забота Джаннат была истинно материнской. Не успеют погаснуть звезды на небе, а она уже на ногах, кипятит чай, готовит завтрак. Джаннат обстирывала своих питомцев, убирала их комнаты, хотя это не входило в ее обязанности. А по вечерам, если кто-нибудь из ребят задерживался, не ложилась спать, прислушиваясь к каждому шороху, беспокоилась, ерзала на своем стареньком стуле, — как знать, уж не случилась ли беда? Потом подолгу стояла у окна, то и дело выходила на улицу поглядеть — не возвращается ли? А когда запоздавшей наконец появлялся, она хлопотала, суетилась, стараясь поскорее и повкуснее накормить его. Лишь убедившись, что ее питомец сыт, укладывались спать…

Вот и сегодня Джаннат сама открыла дверь Вугару.

— Почему так поздно? — с тревогой спросила она. — Где был, сынок?

— В гостях, мама Джаннат, прости, что причинил тебе беспокойство.

— Ничего, ничего, родной мой! Сказать по правде, я уж так тревожилась! Но ты вернулся, и тревоги моей как не бывало… Все думала: где-то мой сынок, что с ним? Спросила Исмета, он что-то невнятное пробормотал. Ты ведь знаешь его характер! Чуть чем недоволен, насупится и молчит. Девять раз спроси, только на десятый ответит! С вечера бурчит что-то себе под нос, а как понять — что?

Вугар мысленно улыбнулся. «Видно, здорово зол! — подумал он — Помилуй аллах, затеет ссору…»

— Исмет не спит еще? — спросил Вугар.

— Полчаса назад не спал. Я ему чай принесла, не стал пить. Кто его обидел, ума не приложу. Может, сейчас уснул, бедняга.

Вугар не стал объяснять, что было причиной злости Исмета, только пожал плечами:

— Не знаю, мама Джаннат, ничего не знаю. Скрытный он у нас…

А про себя подумал: «Да, видать, без ссоры не обойтись. Надо во что бы то ни стало успокоить его, не то все мои радости пойдут насмарку».

Исмет лежал лицом к стене, натянув на голову одеяло. Скомканная одежда валялась в ногах. Вугар насторожился. Обычно Исмет был очень аккуратен. Каждая вещь имела у него свое место. С вечера он отглаживал брюки, рубашку, галстук, чистил пиджак и шляпу (еще на третьем курсе он стал носить шляпу!), наводил лоск на ботинки и бережно прятал все в платяной шкаф. А сегодня одежда смята, разбросана, — значит, сердит и взволнован не на шутку.

Вугар подошел к постели и нагнулся над своенравным братом.

— Салам, Исмет! — громко проговорил он.

Исмет молчал.

— Послушай меня, Исмет! — Вугар говорил все громче. — Ну, не прикидывайся спящим, я же вижу, что ты не спишь!

Исмет словно воды в рот набрал. Вугар сел на край постели, взял его за плечи и тряхнул:

— Перестань! К чему дуться по пустякам? Проснись, мне надо поговорить с тобой…

Исмет не проронил ни звука.

— Ты ведь не знаешь, где я был, почему задержался. Сначала выслушай меня, ну, а если я виноват…

Гробовое молчание было ему ответом. Тогда Вугар, не обращая внимания на упрямство Исмета, начал рассказывать:

— Знаешь, что со мной приключилось? Вышел я от профессора и хотел вернуться домой, но так случилось, что пришлось зайти к Арзу. Встань, я расскажу тебе подробно!

— Припрячь для себя свои подробности! Они тебе еще пригодятся, обиженно процедил Исмет. Голос его был глухим, словно доносился со дна глубокого колодца.

— Тебе тоже пригодятся… Не упрямься, вставай, потолкуем!

— Отстань!

— Не отстану! Не брат ты мне больше, если тебя не беспокоит моя будущая семейная жизнь.

— А моя жизнь тебя интересует? Спроси у себя!

— Спрашивал. Отвечаю и тебе и себе: я ни в чем не виноват!

— Чист, как ангел небесный!

— Да, чист перед тобой, как родниковая вода!

Исмет продолжал лежать, укрыв голову одеялом, и только громкое сопение оглашало комнату. Потом он резко повернулся и все так же, не снимая одеяла, уткнулся лицом в подушку, желая дать понять, что разговор окончен. Но Вугар не унимался. Он навалился на Исмета, забрался рукой под одеяло и стал щекотать его.

— Ты что, белены объелся, спать человеку не даешь! — ворчал Исмет, стараясь освободиться от Вугара.

Но Вугар сдернул одеяло и швырнул на пол.

— Да, я объелся белены! Хочешь, подеремся!

Исмет и вправду был настроен драчливо. Ловко, как кошка, он повернулся и сел на постели. Вугар, ласково улыбаясь, смотрел на него. Исмет ответил ему разгневанным взглядом. Он подобрал с пола одеяло и прошипел, как разъяренная змея:

— Ты пьян!

Вугар был хитер и знал, как смягчить сердце брата. На все лады он начал расхваливать Алагёз.

— О, брат мой, какой у тебя великолепный вкус! Какой меткий и зоркий глаз! Знаешь, я раньше не всматривался в нее. А сегодня понял — это ангел! Прелесть… Я разбудил тебя, чтобы поздравить и сказать: она произвела на меня неизгладимое впечатление…

Исмет только и ждал подобных слов. Он таял, как воск на огне. От гнева и следа не осталось. Глаза загорелись, губы расплылись в улыбке.

— Она понравилась тебе? Да?

— Понравилась! Это не то слово! Удивительная девушка!

— Ты близко видел ее?

— Так, как тебя! Пришел, а у них на стол накрывают. Хотел уйти, но меня пригласили к обеду…

— Не тяни резину! Меня подробности не интересуют. Говори по существу.

— По существу? Изволь! Познакомили нас…

— И все?

Вугар запнулся. Исмет явно ждал другого ответа. Неожиданно пришла на помощь мама Джаннат. Приоткрыв дверь, она заботливо спросила:

— Вугар, дорогой, ты не голоден? Может, разогреть ужин?

— Ах, мама Джаннат, — рассердился Исмет, — как ты не кстати! У нас такой важный разговор! Может ли человек после званого ужина вернуться голодным?

— Почему не может? Разве не случается, что на званых ужинах человеку не до еды?

— Не на таком ужине он был! У любимой девушки, понимаешь?

— У девушки? — растерянно переспросила мама Джаннат. — У какой девушки, сынок?

— У Арзу! — продолжал сердиться Исмет. — У своей возлюбленной! Опять непонятно?

— Теперь понятно, сынок, — растерянно и смущенно пробормотала мама Джаннат.

Грубые ответы Исмета огорчили ее, но она подавила обиду и, легко шагнув к Вугару, спросила взволнованно:

— Почему же ты ничего не рассказал до сих пор? Говори толком, как тебя приняли в ее доме, как встретили? Ну?