Сам знаешь…

Сохраб ничего не сказал и тяжело, с трудом поднялся.

— Прости нас, — тихо, почти шепотом говорил старик. — Мы очень уважаем тебя и верим: тебя ждет большое будущее. Но прошу, не показывайся пока на глаза Зийнат… — Он помолчал и продолжал так же тихо: — Первый раз она попала в лапы пьяницы и пройдохи. Есть ли у нас право второй раз рисковать ее счастьем?..

Старик закашлялся.

— Пойми меня правильно, — кашляя, говорил он. — Не обвиняй в трусости и неверности. Я понимаю, отвернуться от человека в такую минуту нечестно, подло… Но тот, кто один раз пережил несчастье дочери, не в силах пережить его еще раз… Прости нас!

Молча повернувшись, Сохраб ушел из их дома. Он долго ходил по улицам в надежде встретить Зийнат, поговорить с ней, услышать от нее добрые слова. Но чем дольше ходил Сохраб, тем больше размышлял о будущем, тем тверже убеждался он, что отец ее был прав. Как мечтал он сделать Зийнат счастливой! А сейчас чем, кроме лишений и бед, может он одарить любимую? Так зачем встречаться, разговаривать? Лишние мучения… «Пусть думает, что я бросил ее. Не такое уж это большое горе, поплачет и позабудет…» — решил Сохраб.

Он зашел в ближайшее почтовое отделение и написал Зийнат письмо. Перо дрожало в руке, он испортил несколько листов бумаги — писал, рвал, бросал в корзину. Ох, трудно порой честно написать о том, что лежит у тебя на сердце…

«Дорогая Зийнат! Ты должна простить меня. Я хотел одного — сделать тебя счастливой, заставить забыть былое горе. Не моя вина, что надеждам нашим не суждено сбыться. Прости меня и забудь».

Он перечитывал написанные строчки, и слезы навертывались на глаза. Запечатав конверт, Сохраб опустил его в почтовый ящик. На душе было пусто и тоскливо. Вот и последняя опора рухнула. Один. Совсем один.

Стрелка на часах показывала далеко за полночь, когда кто-то осторожно потряс дверь его узенькой комнаты. Послышался легкий стук. Кто мог прийти к нему в такую пору? «Неужели Зийнат? — как искра, мелькнула надежда. Может, отец раскаялся, что незаслуженно обидел меня, и прислал ее за мной?»

Радостный, Сохраб быстро вскочил с постели.

— Кто там?

Негромкий хриплый голос ответил из-за двери:

— Открой!

Голос показался Сохрабу незнакомым. Несколько мгновений он колебался, но дверь открыл. Узкоплечий, скромно одетый пожилой человек стоял перед ним. Тяжело переведя дыхание, он поздоровался и спросил: Ты сын Мургуза, Сохраб?

Подозрительно оглядев незнакомца, Сохраб еле заметно кивнул головой.

— Собирайся, пойдем…

Сохраб продолжал молчать, с недоумением глядя на старика. «Куда идти? Зачем?» — говорил его взгляд. Старик понял его замешательство.

— Я друг Мургуза, — быстро сказал он. — Мне известно о несчастье. Собирай вещи, пойдем к нам.

— Спасибо, — потупился Сохраб.

Старик пытался улыбнуться.

— Не обижай меня! Что скажут люди, если ты останешься один со своим горем? Прошу, не позорь друзей своего отца…

Речь старика, его достойная манера держаться рассеяли подозрения Сохраба. Но он продолжал стоять неподвижно, сказалось напряжение страшного дня, и силы покинули его. Старик не стал дожидаться, пока Сохраб придет в себя. Суетливо двигаясь по комнате, он достал из-под кровати чемодан и начал кидать в него вещи. Быстро уложив все нехитрое имущество, закрыл чемодан и сунул в руки Сохраба. Потом увязал постель и ловко подхватил под мышку. Они вышли на улицу и долго шли по запутанным переулкам и полутемным улицам. Наконец оказались в Нагорной части города, где и остановились возле небольшого одноэтажного домика. Старик позвонил. В прихожей их встретила невысокая женщина. Улыбнувшись, взяла из рук Сохраба чемодан и ласково сказала:

— Проходите, я очень рада видеть вас…

Ее приветливое, улыбающееся лицо показалось Сохрабу знакомым. Где-то они встречались. События минувшего дня окончательно сбили его с толку, и он никак не мог вспомнить, где видел эту женщину.

Следуя за ней, Сохраб вошел в комнату, чисто прибранную, уютную. Плохо понимая, где он и что с ним происходит, Сохраб опустился на стул. Вдруг из соседней комнаты показалась девушка. Она радостно подбежала к Сохрабу и протянула ему руку. Придвинув стул, уселась рядом с Сохрабом. Это была Мархамат.

Теперь он узнал и женщину. Несколько месяцев назад она остановила его у входа в университет и сказала, что родом они из одного района, что хорошо знает отца Сохраба, что Мургуз Султан-оглы в былые времена часто гостил у них. Прощаясь, просила Сохраба не забывать друзей отца. Сохраб тогда искренне поблагодарил ее, но, расставшись, тут же забыл об этой встрече. И еще раз они виделись, — женщина шла с Мархамат, они остановили Сохраба и долго расспрашивали об отце: как живет, бывает ли в Баку, какие новости в селе? Выслушав ответы на все интересующие ее вопросы, женщина вдруг сказала:

— Сегодня наша Мархамат именинница. Приходите к нам со своими друзьями, будем рады видеть земляка!

Женщина была весьма настойчива, и Сохраб легко разгадал причину ее любезности. Приведя в оправдание тысячу и один довод, он отказался от приглашения. А вот теперь сама судьба привела его в их дом. Хозяйка принесла чай, поставила на стол еду. Старик, сидя напротив Сохраба, говорил медленно и задумчиво:

— Все детство провел я вместе с Мургузом. Еще до революции приехали мы в Баку, устроились на промысле… Десять лет проработали на одном промысле и были неразлучны, как братья. Все пополам! После революции Мургуз вернулся в село. Разлука, работа несколько остудили нашу дружбу. Встречи становились все реже…

Старик замолчал, достал из кармана мятую пачку папирос, закурил. Сизые колечки дыма повисли в воздухе. Он глубоко закашлялся и, переждав кашель, продолжал:

— Я давно знал, что ты в Баку, мне жена говорила. Прошлой зимой, когда Мургуз приезжал, он заходил к нам, просил наведываться к тебе. А я все занят, так и не вырвал минуты зайти, узнать, не нуждаешься ли ты в чем-нибудь. Прости уж меня, старого.

Старик затянулся, гаснущая папироса вспыхнула красным огоньком, задымила.

Сохраб мгновенным взглядом искоса окинул Мархамат, — конечно же только она могла рассказать отцу о случившемся несчастье.

— Хочу вернуться в село… — ответил он упавшим, безразличным голосом.

— Нет, нет! — явно волнуясь, воскликнул старик. — Нельзя! В сложившейся ситуации это просто невозможно!

— А зачем оставаться в Баку? Все равно не сегодня-завтра исключат из университета…

— Откуда такая безнадежность? С каждым человеком что угодно может случиться! Настоящий мужчина должен выстоять все невзгоды. С Мургузом произошла страшная ошибка. Многим негодяям он как бельмо на глазу. Оклеветали, наверное… Я уверен, справедливость будет восстановлена. А насчет тебя я сам поговорю где нужно. Учебу не бросишь, мы не допустим…

Сохраб молчал, опустив глаза. Старик тоже молчал, раздумывая. Наконец проговорил решительно:

— Вот мое последнее слово! Жизнь — штука сложная, капризная, как угадаешь, что случится через месяц или даже через неделю? Спешить в село незачем. До тех пор, пока дело не примет благоприятный оборот, ты из этого дома не уйдешь. Мой долг — заботиться о тебе, как о родном сыне. Перед твоим отцом долг!

Мархамат, сидя рядом с Сохрабом, внимательно слушала разговор, то и дело поглядывая на него с любовью и сочувствием. Ей казалось, что сегодня радость ее не уместится во всей вселенной. Сохраб перехватил взгляд девушки. Он был благодарен ей: пришла на помощь в таких сложных, тяжелых обстоятельствах, — видно, она и вправду любит его. Что поделаешь, это была сама судьба.

В это утро Вугар проснулся раньше обычного. Сегодня начиналась работа в лаборатории, и он дал себе слово отныне не опаздывать ни на минуту. Мама Джаннат, как всегда, хотела задержать, покормить завтраком, но лицо Вугара было так сурово и решительно, что она поняла: спорить с ним бесполезно.